Бойд Александер - 6000 миль по рекам дикой Африки. Том IV

Другим средством ловли рыбы, которое используют банзири, являются заграждения из тростника, которые устанавливают поперек устья ручьев и заводей.

Все время нашего путешествия по Убанги мы посвятили себя сбору зоологических коллекций: я очутился в ситуации, лучшей, чем Гослинг, поскольку птицы и мелкие млекопитающие не занимают много места, но головы и шкуры крупной дичи всегда представляли сложную проблему для их размещения в лодках, поскольку в настоящее время мы были лишены возможностей для отправки образцов на побережье океана.

Гослинг оставил меня в маленькой деревне банзири в тридцати пяти милях выше впадения реки Кванго, где я хотел пополнить свои коллекции. Сам он продолжил путешествие длиною в день до большого речного острова Лума, где он надеялся найти редкую антилопу бонго.

Девушка банзири

Деревня, в которой я остановился, находилась на правом берегу, недалеко от цепи нисходящих холмов высотой 150 футов, овраги и впадины между которыми были заполнены необычными деревьями и зарослями неизвестного вида кустов. Поэтому я провел несколько дней в исследовании этой местности, отправляясь утром и вечером на длинные прогулки с Мамой Борну, одним из наших арабских лодочников, ставшим моим оруженосцем с тех пор, как мы покинули форт Аршамбо.

Время от времени в высокой траве, через которую я должен был пробираться, чтобы дойти до холмов, я натыкался на поляны, площадью не более, чем акр, где туземцы растили кукурузу; эти посадки были полностью скрыты высокой травой, которая окружала их, и были защищены таким образом от соседних дикарей, которые иногда грабили посевы речных людей.

Антилопа бонго (фото с сайта commons.wikimedia.com)

Вид этих холмов чрезвычайно красив, и у меня было много времени, чтобы наблюдать их, медленно пробираясь по маленьким водным путям, где берега забиты густыми кустами и лианами, которые взбираются по оврагам. Иногда, когда я стоял неподвижно, чтобы наблюдать, как птицы летят над моей тропой, я слышал, как соловей пел в глубине зарослей, но его песня звучала здесь намного слабее, чем в английском лесу; или мое внимание привлекла белка в верхушках деревьев, выражающая сотрясанием ветвей сердитый протест против моего вторжения.

Всякий раз, когда я добывал редкую птицу, мое удовлетворение разделял мой «бой», который всегда получал дополнительный пищевой паек в виде мяса этой птицы. Мама очень заинтересовался работой, и когда подбитая птица падала в заросли, его острый глаз был очень зорким, чтобы заметить это; затем он бросался, как охотничья собака, туда, где упала дичь, и было большим облегчением, когда в ответ на мой тревожный вопрос «Ва гуду?» («Сбежал?») я получал ответ «Баху» («Нет»).

С вершины холма был прекрасный вид; к северу до горизонта раскинулось море высокой травы, на ветру размахивающее легкими валами, как океан, здесь и там поднимался небольшой остров в виде холма с темно-зеленой листвой. На юге, через широкую сверкающую на солнце полосу реки, сцена менялась; повсюду были лес и трава на темной линии лесистых холмов, которые ограничивают водораздел великой реки Конго.

Прогулка последнего дня глубоко меня впечатлила. Утро было очень жарким, и, когда я вышел из душных зарослей на открытый холм, я благодарно почувствовал ощущение прохладного ветерка на моем лице. Моя работа на этот день была закончена, и я поторопился вернуться в лагерь. Когда приблизился к подножию холма, я поскользнулся на скользком камне и упал, сильно ударившись головой о камень. Больше я ничего не помню.

Придя в сознание, я ощутил горящее солнце на лице, но когда открыл глаза, все было темно. Затем я увидел, как Мама спустился с холма, неся воду в емкости, которую он сделал из листьев. Я приложил руку к затылку, и она сразу стала влажной от крови. Мама сказал, что я пролежал без сознания полчаса. Вода освежила меня, а затем маленькими шагами я пошел обратно в лагерь, где остался на следующий день, ухаживая за больной головой, а Хосе продолжал собирать продовольствие для нашего путешествия завтра.

У банзири нет вождей, и в каждой из деревень, куда мы приходили, провизия предоставлялась нам отдельными порциями от разных семей. Когда я отдыхал в лагере в тот день, я смотрел, как женщины приходят и уходят по два-три раза в палатку Хосе с калебасами зерна. Галадима, интендант, должен был совершать платежи, выкладывая в каждый пустой калебас ложку соли или бисера, в зависимости от того, что было принесено взамен: но соль была более востребована. Было забавно наблюдать за тем, как женщины прижимаются всеми своими прелестями к пожилому Галадиме, который порой растягивал процесс обмена в зависимости от его понятий о женской привлекательности. На небольшом расстоянии ждали мужья, чтобы осмотреть и одобрить покупки, в процессе, при котором всегда удается унести некоторое количество соли на пальцах, которую они жадно лизали после возвращения калебаса женщинам.

На следующий день мы добрались до Лумы и присоединились к Гослингу, который к моему сожалению, с тех пор, как мы расстались, подвергся сильным приступам лихорадки, в дополнение к тому, что торнадо уничтожил его палатку.

Остров Лума протяженностью в три мили длиной на одну в ширину, как и другие острова на реке, является нейтральной территорией между французами и бельгийцами. Он покрыт тропической растительностью, а каучуковая лоза растет здесь в изобилии. Это курорт для слонов и красных речных свиней.

Остров Лума на реке Убанги

Здесь я остался на день, чтобы оправиться от падения, в то время, как Гослинг снова отправился на другой остров. Выше Лумы река делает изгиб на юг между пологих округлых холмов, лишенных деревьев. По мере того, как вы путешествуете, меняется вид реки; теперь она шириной около 1000 ярдов, а крупные лесистые острова делят поток, который образует ряд бухт длиной от 800 до 1000 ярдов. На островах обитают слоны, буйволы, антилопы-бушбоки и свиньи.

Начиная с Лумы и в верх по течению на расстоянии дня пути, оба берега заселены людьми племени блакка или сакка, частью народа сунго. Их верхние зубы подточены в треугольную форму, как у мужчин, так и у женщин. Последние, украшают свои тела рисунками, вырезанными ножом.

Они говорят на том же языке, что и банзири.

Выше Лумы берега очень густо заселены, а в селении племени блакка под названием Тунгбо, в трех днях выше по реке, дети буквально роились. Когда мы проходили мимо, лодки были окружены всей деревней, жители которой пытались остановить нас, умоляя меня остаться и настрелять им немного дичи, потому что Гослинг за два дня до этого привил им вкус к дармовому мясу, убив трех буйволов на острове недалеко от селения. Люди висели на бортах, как пиявки, и следовали за нами, по крайней мере, милю, плывя рядом, смеялись и хлопали в ладоши. Эти люди не охотники, поэтому мясо ими очень ценится.