Илья Смольянинов - Переносчик

– Извините, раз уж вы здесь, то не могли бы подключить люстру?

– Отчего нет? Где она? – Садек податливо оглянулся, будто искал люстру, и внезапно закашлялся. Его кашель меня немного напугал. Он был такой мокрый, и казалось, что из мужика сейчас вылетят все его внутренности.

– Мне кажется, вы простужены, – как бы извиняясь за лишнюю работу, говорил я, открывая серую коробку, вытащенную из шкафа. – Хотите горячего чаю?

– Нет, спасибо, нам запрещено, – успокоил меня электрик. – Можно мне вот этот стул?

Я положил люстру на диван и внимательно следил за тем, как электрик откручивал мой старый светильник, который уже забыл, когда его последний раз протирали. Из носа гостя вдруг обильно потекли сопли. Он подал мне открученный светильник, и я с отвращением опустил его в коробку.

– Кто здесь у вас копался?! – недовольно проворчал электрик. – Все провода перепутаны. Ничего не понять!

Сопли уже свисали ниже его подбородка и энергично подергивались от движений, которые совершали не перестававший шмыгать нос и перебиравшие провода руки.

– Принесу салфетку, – снова обеспокоился я.

– Не надо… не нужно!

Электрик отвлекся на мгновение и ловко подхватил падающие сопли правой рукой. Их было слишком много, и от такой картины к моему горлу подступила тошнота. А синий комбинезон снова взял отвертку и запустил руку в комок проводов. Вдруг послышался треск, хрип, скрежет. Электрик задергался на стуле, стул закачался, под потолком замелькал свет и посыпались искры. Я быстро отскочил в сторону, зная, что находиться рядом и тем более притрагиваться к человеку в тот момент, когда его замыкает электричеством, опасно.

"Страшное дело, если кто-нибудь узнает про это. Меня ведь казнят", – рассуждал я через несколько минут, стоя над обугленным телом. Нужно прятать труп. Чертов электрик!

Тело саонгорского электрика значительно превышало по размерам и весу меня. Значит, бегать с ним мне не удастся, но с передышками перетащить его вполне возможно. И где-то я еще слышал, что после смерти тело становится легче.

Взвалив опаленную плоть себе на плечи, я поплелся к двери, переводя дыхание через каждые два шага. От Садека сильно пахло жареным мясом. Мне это на мгновение напомнило последнюю поездку за город с вином и пивом, жареными шашлыками и беспечным весельем. Но, отогнав приятные воспоминания, всплывшие в неподходящую минуту, я посмотрел в глазок: на площадке коридора с темно-розовыми стенами никого не было. Спускаясь в лифте, я шептал себе под нос что-то вроде молитвы, завороженно глядя на верхнюю часть двери, где мерцали голубые цифры этажей. Повезло: лифт открыл двери уже на подземной стоянке.

"Пойдем, дружок", – я снова взвалил тело на плечи и потащил его к небольшому красному «Каро», который выиграл в прошлом году в телевизионной лотерее. Машина, конечно, далеко не новая на сегодняшний день, но чего лучшего может желать маленький арабаксманский студент-эмигрант. "Полезай в багажник", – мне становилось как-то спокойнее после того, как я отпускал покойнику какую-нибудь фразу в повелительном наклонении, будто мы в паре делали одно общее дело. Багажник у моей машинки отличался великодушной вместительностью по сравнению с салоном, и электрик поместился туда без дополнительных усилий с моей стороны. "Полдела сделано. Осталось самое сложное". Я облокотился на багажник, достал из пачки вторую сигарету и закурил, глядя в одну точку. Чертов электрик!

Со стороны въезда послышался резкий и свистящий шум мотора, заставивший меня очнуться. Почти до конца докуренная сигарета обожгла пальцы. Во рту стоял странный вкус пережаренного мяса, горечи и соли. Сплюнув, я открыл дверь и сел за руль. Мелькнул голубым маленький прямоугольный экран на передней панели. Если надоедала навигация с авариями, пробками и предложениями интерактивных услуг, то он показывал только один канал – "Саонгорская Поверхность", где непрерывно транслировали информацию узкого поля и однообразной тематики: новости, рекламу и несколько рубрик для автолюбителей. Такая политика канала поощрялась и считалась правильной с точки зрения безопасности. Отдельным меню предлагалась межконтинентальная и международная линия: заказ билетов на любой транспорт в любое время в пределах досягаемости полета.

Через минуту я медленно выезжал из подземного гаража.

– Эй! – окликнули сзади.

Я обернулся. К машине приближалась Сандра, одна из моих знакомых сокурсниц в колледже. Я давно хотел познакомиться с ней, но здесь, в этой стране, меня стесняет множество факторов. Бывало, что целыми вечерами я вбивал себе в голову обидные мысли: я не урод, но здесь чужой, поэтому появляется комплекс неравенства, нужно терпеть. И я не способен нравиться местным просто даже своей чужестранной внешностью, так чего ж я так заглядываюсь на эту высокую красавицу? Она и мельком в мою сторону не смотрит, да и проходит мимо, будто я и не стою на пути. "Отвяжись от нее и от этих мыслей – говорил я себе, – не-дож-дешься! Хочется с девками отрываться – улетай обратно на свою землю и там все будет.". Короче говоря, теперь эта симпатяжка стояла рядом с моей машиной и смотрела на меня.

– Привет, Сандра! Как дела? – не нашелся я сразу и начал с глупого вопроса.

– Вот только сегодня сдала годовую работу на аттестацию и теперь пару недель могу делать все, что вздумается, – беззаботно прощебетала Сандра. Что-то было в ее лице и голосе такое неземное, прекрасное – не из этих мест пришла ее красота. Размышляя иногда над тем, что может привлекать меня в крупности ее саонгорских форм, в очаровательном, но большом для меня лице, в лихой девчачьей походке, один шаг которой равнялся почти двум моим, ответа я не находил. Нельзя сказать однозначно, что это было то самое драгоценное чувство, которое может подарить судьба, но некоторые подобные ощущения она во мне вызывала, она волновала меня, но я был далек от нее, как, впрочем, и от других, во всем.

– Куда направляешься? – прервала Сандра затянувшуюся паузу, очевидно ожидая от меня потока комплиментов в свой адрес, ведь не зря торжественно было объявлено об аттестации.

– А, м-м, я? Я направляюсь? Ах да, я еду… – черт, она застала меня врасплох, чтобы так сразу выдумать. Не сказать же ей, что я вывожу труп. – Еду в город.

– О, как кстати! Подбрось в центр до "Универсала".

"Как же быть? Нельзя ей отказывать, но она может помешать. Хотя, чем помешать?" Ведь труп не в салоне сидит. Для меня же это необыкновенная возможность побыть рядом с ней, с Сандрой, пообщаться вблизи… Очень странный сегодня день: такая трагичная неудача и вдруг такой чудный сюрприз; неудивительно, что хочешь избавиться от первого и обрести второе.