Жанна Курмангалеева - Фарватер

Росли мы, кстати, тут же, на этом самом острове, Экибасе, впрочем, более известном как “Морской Маяк”. Прибежище флибустьеров, сухопутных разбойников и мошенников. Думаю, понятно, какое воспитание мы могли тут получить.

Свою юность я помню уже гораздо лучше. Я рос, как вы уже поняли, беспризорником и меня всегда окружали мне подобные. Подросши, мы со стайкой других мальчишек занимались самым естественным для нас делом – пакостничали. Благодаря этому у нас закрепились весьма натянутые, как фордуны, отношения с одним школьным учителем. Ясень пень, и речи не было о том, чтобы мы каким-то образом оказались в школе, о чем тот учитель весьма часто жалел.

– Ух, попадитесь мне, щенки! Всю дурь выпорю, недосеченные!

Когда мы отбегали ярдов на 100 и оказывались в безопасности, Кид строил ему гримасу и безошибочно разбивал камнем окно.

– Неплохо, брат! – говорил я, дружески хлопая его по спине. Кид скромно улыбался, но, увидев, что скрюченная фигура угрожающе направляется к нам, поспешно чесал оттуда. Честное слово, я понятия не имею, когда и при каких обстоятельствах мы с ним познакомились. Кажется, он всегда был рядом. Я привык, что нас считали братьями, но всерьез я так никогда не думал. Не только потому, что родились мы примерно в один год и росли с завидной одинаковостью, но и потому, что, кроме роста и сложения, мы были кардинально разные. У меня внешность всегда была очень обычная, Кид же мало того, что жгучий брюнет, так еще и по тому, что на него всегда налетали девчонки, как акулы на кровь, могу судить, что и физиономия у него была очень смазливенькая. На что обращал внимание я , которому на его наружность всегда было глубоко по борту, были его пронзительные, от киля до клотика пронизывающие зеленые глаза.

Когда старому рыбаку было не до нас, мы выживали, как могли. Потаскивали еду с прилавков, отжимали ее у детей послабее, голодали, в конце концов. Хотя последнее нас настигало, видимо, редко, раз вымахать нам ничего не помешало. Мой меткий побратим еще носился с мыслью ускакать куда-нибудь и там настрелять кого-нибудь, но я дружески поднимал его на смех: в каком таком лесу, это на Маяке-то, он собирается охотиться? Да и с чем, с камнями, что ли? Он обижался, но недолго. Стрелять он действительно умел – научился у рыбака.

Тот тем временем начал перестраивать свое судно. Понятия не имею, где он взял деньги, а может, он просто привлек друзей к этому делу, но в итоге, через два года “Дочь Морей” стала промысловой двухмачтовой красавицей-шхуной. Так что когда мы подросли, и пришло время заняться чем-то серьезным, у нас и выбора-то особо не было. Хотя, даже если бы он был, я не стал бы на другой путь. Нас официально зачислили на “Дочь Морей”. После мы наконец вышли в Море по-настоящему, получая за это самое настоящее жалованье. Я смог проявить себя как хороший моряк, Кид – как отменный стрелок. Не то чтобы там мы пережили очень много приключений – бури были самыми памятными воспоминаниями о том периоде моей жизни. Но того, что было, как раз хватало восьмилетним мальчишкам. Я был действительно счастлив тогда. Просыпаешься с рындой, принимаешься за работу, болтаешься на снастях, с рындой ложишься. Все было очень спокойно, это была обычная монотонная моряцкая жизнь. Рейсы наши были коротки, и мы очень скоро возвращались в привычную беззаботную жизнь на Маяке, но уже с какими-никакими деньгами.

Год, когда нам исполнилось 10 лет, был самым лучшим в моей жизни, а сразу после него последовал самый худший. Лучшим – потому что тогда я встретил Шебу. Худшим – именно тогда моя жизнь покатилась под откос, как во время бортовой качки. Но обо всем по порядку.

В конце октября на Маяк иммигрировала одна семья – отец, мать и маленькая дочка. Раньше они жили на островах Уна-Муе. На данный момент я бывал там уже раз пять, но тогда для меня это было только странное название. Отец семьи взял жену с дочкой и отправился в поисках лучшей жизни, выбрав для этой цели Маяк. Тут они завладели трактиром, который назвали “Морской Дьявол”. Именно в этом трактире мы с вами сейчас прячемся от непогоды. Это то, что меня мало трогает, но именно при таких обстоятельствах я познакомился с Шебой. Ей было только лишь семь лет тогда, поэтому я для нее был просто странным мальчиком, который захаживал к ним в трактир. Часто я туда захаживал именно из-за нее. О любви тогда, конечно, и речи не шло, но даже я своим детским и оторвацким умом понимал, или, скорее, чувствовал, что она совсем не обычная девчонка. Когда она ко мне привыкла, мы стали часто гулять, когда с Кидом, когда – нет. Юный охотник посмеивался надо мной, но не комментировал. Ей совсем не претило бегать и мараться. Иногда мне все еще вспоминается, как она, сверкая черными глазенками от возбуждения, перемахивает через окно трактира, минуя мою страховку, гибкая, ловкая и задорная.

– Пойдем, пойдем скорее, – ломая язык, она хватала меня за руку и вела гулять. Набегавшись, мы замедляли ход, и она начинала рассказывать про место, которое никогда не забудет.

– Бывало, убежишь из дома рано-рано утром, выбежишь на берег, а там солнце встает над лазурным Морем, – задыхаясь от волнения и горячо жестикулируя, заявляла Шеба.

– Ты хочешь вернуться? – спрашивал я.

– Нет, конечно, нет! – смеялась она. – Там таких, как ты, нету.

В поведении Шебы явственно чувствовалось какое-то, отличное от нашего воспитание. Дикость, свободолюбие и гордость, с которыми она вела себя, потрясали меня. Я понятия не имею, как мы объяснялись – на нашем диалекте она заговорила благодаря мне, хотя от своего очаровательнейшего южного акцента она избавиться так и не смогла, да оно и не нужно было. Я рассказывал ей о наших обычаях, она – о своих. Сейчас я вспоминаю свою юность, и у меня появляется невольная улыбка. Время, когда у меня не было забот, когда я был улыбчив, чист душой и сердцем, и свободен, как ветер. Счастье мое длилось недолго.

Сакраментум уже был единым гос-вом, была поставлена общая власть, и южным это не понравилось. Потом еще этот принц куда-то провалился, и отец его состарился, не оставив наследников. На трон грозил сесть наместник. Это окончательно расшатало устройство. Развязалась война. Военный флот остро нуждался в рабочей силе, принудительная вербовка расцветала. Нас с Кидом это не особо беспокоило – детям всегда кажется, что несчастье не может коснуться их. Это оказалось не так. Я никогда не забуду тот день.

Год спустя после того, как на остров приехала Шеба, “Дочь Морей” шла в порт после хорошей охоты. Я наслаждался вечерней прохладой солоноватого воздуха, отдыхая у фальшборта, как вдруг послышался крик, докладывающий о судне, идущем прямо к нам.

– И чем это нам грозит? – спросил Кид, о колено разряжая ружье после охоты. Я безразлично пожал плечами.