Игорь Голубев - Грань добра. Сборник рассказов

…

Удар сапога под ребра вернул Ерофея в явь. Чьи то сильные руки сорвали рубаху и потащили к огню. Хостоврул достал из огня что-то раскалено-красное, и жуткая боль обожгла обнаженную спину купца.

– Можешь идти, – Хостоврул бросил тамгу обратно в огонь (тамга – родовой знак, тотем, он же использовался как тавро для клеймения скота прим. автора), – Великий хан выполнил свое обещание и дарит тебе жизнь. Ты, Ерошка, теперь собственность хана, покажешь тамгу – никто имуществу хана не посмеет вреда причинить.

…

Ерошка шел от собирающегося в поход лагеря Батыя, к открытым воротам города.

– Ирод окаянный, – бросила ему вслед старушка-полонянка, что стоя на коленях у крайней юрты, чистила большой казан. ( По библейскому сказу Каин предал и убил своего брата – Авеля. На Руси – окаянный – человек, ставший как Каин, – предатель и убийца. Прим. автора).

…

В городе стояла угрюмая тишина. Все жители ждали Ерошку. Они смотрели на него пустыми глазами и молчали. Они лежали там, где их застала смерть. Кто с мечом, кто с топором, кто с младенцем на руках. С неба сыпал мокрый, вязкий снег, укрывая все белым мокрым покрывалам. Падал и не таял на лицах.

Мертвый сезон.

-Ведьму эту следует незамедлительно изничтожить, – князь уверенно оперся рукой на резную спинку кресла, – и не перечь, я князю Псковскому обещание дал!

– Так ведь женился я ж токмо, княже, не след супружницу молодую в одиночестве оставлять, – Василий, вящий гридь (главный княжеский телохранитель старорусск.), ловец нечисти, неуклюже попытался отговориться от княжеского наказа, – сколь по болотам то бегал, аки выжлец (ищейка старорусск.), а сколь еще побегаю для тебя, княже, да для Руси пользы. Дозволь остаться, а по весне, значит, и поеду, изведу ведьму оную.

…

Выехал Василий поутру, солнышко еще не встало. Путь далеко лежал – в чудскую деревушку Важгорт. Там ведьма объявилась, по словам князя, житья никому не дает. Василий с малолетства нечисть чуять научился. Про то, как ту науку получил, даже вспоминать не хочется, тьфу. Но нечисть любую крепко чуять привык. А потому князь часто посылает разыскать нечистого, али люди, когда попросят от напасти какой избавить. Как отказать?

…

– Нету ведьм у нас, извели давно, Яг Морту отдали, – Антип, староста Важгорта, хитроватый мужичек лет под сорок, изобразил удивление, – ты, богатырь, поспи, передохни, баньку вот тебе сладим, угостим, чем сможем, да в обратный путь наладим.

– Спасибо тебе на добром слове, староста, да токмо я вранье-то твое за версту чую, – Василий ухватил Антипа за бороду, – а рука, вишь крепкая, меч, сам видел – вострый. Рассказывай все, а я уж сам судить буду.

– Не убивай его, – баба Антипова, бросилась на помощь мужу, – дурак он, не знает доверять кому можно, кому нельзя, все расскажем.

…

– В старые времена, – начал Антип, – лютовал в краях наших разбойник, али колдун, не разберешь. Яг Морт, лесной человек, значит. Ростом с добрую сосну. По голосу, да виду – зверь дикий. Глаза сверкают, черная бородища. Ночью нападал на деревни. Скот уведет, жен да детей украдет, любого встречного убьет. И силой колдовской обладал. И в воде не тонул и в огне не горел. И не было предела его могуществу. Потому и царствовал он безраздельно в лесах этих. А как нам без леса? И зверь там и рыба и ягоды-грибы. Сперва, люди задобрить его хотели. Колдуний ловили и в жены ему приводили. Жены этого Яга – бабы Яга, так и оставались в заповедном лесу. Но ничто его не услаждало. Тогда собрались мужики всем миром, нашли нору – пещеру его, да забили татя, как в старину слонов мохнатых забивали. Жили тут такие. В пещере той и богатства краденные, и косточки жен да детей нашенских. Голову Яг Морту отрубили, а над пещерой курган, значит, насыпали. Вот с тех пор мирно у нас, да спокойно

Антип, не привыкший долго разговаривать, аж пот со лба утер.

– Про Яга того сказ знатный, да вот про ведьму ты не рассказал, – Василий подался вперед, – меня т на мякине не проведешь.

– Есть у нас ведьма, не стану врать, за лесом заповедным живет, – сдался Антип, – да токмо полезная она, хорошая, жить нам помогает леченьем да советом, негоже зла ей чинить.

– Сам решу, поехали, – Василий встал с лавки.

…

– Зачем этот лес вкругаля объезжать? Напрямки давай, – Василий понукнул свою кобылку.

– В лес этот предки нам заповедали ходить. Дремучий он. Зло там дремлет. Не дай Боже разбудить. Деревья гнутые стоят, весь день там быть не можно – не выйдешь, Богу душу отдашь.

…

Василий ехал впереди по еле заметной стежке. Сзади боязливо двигался Антип. Лес и впрямь был странный. Нечисти Василий не чуял, может потому как день да солнышко, да что-то не так было с лесом этим. Больной он был какой-то. Кривые крученые стволы, голые сучья. Мох кусками. Ветер возьми, да и пронесись нежданно. Будто из-под земли болезнь перла, а лес задыхался в мученьях страшных. Голова начала кружиться.

Внезапно краем глаза Василий уловил легкое движение сверху. Мгновение – и он спрыгнул с лошади, подняв меч в боевом замахе.

– Баба Яга это, – голос Антипа звучал успокоительно.

На дереве, высоко в кронах, колыхалась привязанная ступа, сплетенная из прутьев. Из нее торчала обглоданная муравьями нога скелета.

– Мужики колдуний то в жены Ягу сюда приводили, – сказал Антип,– в ступе привяжут, в руки помело сунут, что б, значит, в доме Яг Морта прибиралась, да вздернут вместе со ступой повыше на дерево. Гляди, дескать, Яг – баба тебе новая. А лес уже сам их к себе прибирал. Нам тож не медля выходить надо, не пройдем мы через лес этот, сгинем.

…

К вечеру, по дороге вокруг леса, Василию с Антипом все же удалось добраться до избушки ведьмы. К избушке вела хорошо протоптанная тропинка. Солнце садилось за сосны, далекий вой волков, сопровождавший их всю дорогу умолк. Лошадей привязали у коновязи. Вошли в горницу.

– Ты что творишь, погань,– только успел Василий выхватить верный меч.

Средних лет женщина, видать, и есть та самая ведьма, малыша раздетого, на деревянной лопате в печь налаживала. А из печи жаром так и пыхает.

– Стой, окаянный, – молодая женщина в деревенском платье, вскочила с лавки и повисла на руке, – не мешай Анисье, ирод, зенки твои выцарапаю!

Ясно дело, с бабой злющей сладу не будет, отстал богатырь.

Ведьма осторожно усадила малыша в печь на подстилку из трав, чутка прикрыла заслонку и повернулась к Василию.

– Что, богатырь, – сказала она, вытерев пот со лба и уперев руки в бока, – волки сказывали, убивать меня наладился? Ааа сынок Агафьи, – ведьма проследила взгляд Василия, в ступоре смотревшего на закрытую заслонку печи, – так жив он, есть не стану, – и закатилась веселым, задорным смехом.– Застудился он, вот и прогреем его в печи, да с травами, завтра здоровее здорового будет. Али вы там у себя так богато живете, что детей не в печи моете, а в бане, как взрослых?