Тихон Стрелков - Призрачная нога

Она, вся запачканная вареньем, протянула руку Смоллу. Он, часто и громко дыша, выбрался из объятий громилы и с помощью девушки поднялся на ноги, но тут же сел на пол, спиной прижавшись к шкафу, и горько прошептал:

– На миг я сдался…

– Ничего страшного, главное ты жив и…

– Нет. Умирать не страшно. Страшно остаться в живых, когда ты хотел умереть.

– Но… ― растерялась Флора. Она чувствовала, что должна что-то сказать, что-то очень важное, но не могла найти слов.

– Прости, ― извинился Смолл, заметив, как напугана принцесса. Он поднялся, отыскал толстую веревку и связал здоровяку руки. ― Нам нужно убираться отсюда. Эта парочка годами отравляла, а затем съедала путников.

– С чего ты взял?

– Банки.

– Причем тут банки с вареньем? ― нахмурилась Флора.

– Я тоже сначала подумал, что это варенье. Но тот шкаф доверху наполнен костями, а на одной банке было написано… ― Смолл замолк, решив не говорить девушке про мальчика. ― И запах тут какой… Ты разве сама не чувствуешь? Хуже внутренностей секача. Не веришь? Посмотри, что лежит справа от твоей ноги.

Принцесса повернула голову и вскрикнула. На деревянном полу в луже крови плавали человеческие глаза. В слабом мерцании разлетевшихся по складу жуков, могло казаться, что глаза шевелятся.

– Да, выглядит неважно, ― сказал Смолл. ― Я пойду за старухой, а ты посторожи этого.

– Нет! Я пойду с тобой.

Флора дрожала, а кончики ногтей сжатых в кулак пальцев оставляли на ее ладони красные следы.

– Главное не шуми, ― попросил Смолл и, морщась, босиком пошел по деревянному полу, усеянному осколками разбитых банок.

Принцесса не отставала. Перед тем, как спуститься с чердака, Смолл сел на койку и вытащил из стопы несколько стекляшек. Затем взял колчан с луком, и они бесшумно спустились по лестнице. Кровать, на которой спала старуха, пустовала. Смолл заметил, что входная дверь не заперта и тут же толкнул ее. Плотный туман начал проникать внутрь дома. Смолл не решался ступить на крыльцо.

– Слышишь? ― шепотом спросила Флора.

Легкое поскрипывание пола на чердаке сменилось страшным звоном разбитого стекла, когда на крыльцо перед Смоллом рухнуло сорванное с петель окошко. Осколки полетели во все стороны.

– Почти попала! ― раздался сверху голос тетушки Балгани. И Смолла рванул по лестнице на чердак.

Тетушка Балгани со здоровяком на плечах пыталась пролезть в оконный проем. Она кряхтела и шептала себе что-то под нос. Смолл велел ей остановиться, но старуха, словно не услышала его.

– Вечно мне с тобой приходится возиться. Ты как дитя, весящее, как пять полных бочек. Ни стыда, ни совести. Вечно вырубаешься по пустякам. А я говорила тебе: нечего привередничать. Надо было сразу прикончить того паренька. Мясо испуганной дичи отвратительно… Сам ты отвратительный. Но я тебя люблю, дорогой. Ничего. Я справлюсь. Ты тяжелый, но и я сильна. Да! И хороша собой.

– Не двигайся! ― крикнул Смолл. ― Клянусь своим зонтом, я выстрелю! Эй! Я тебе говорю!

Смоллу не впервой было целиться в человека: руки его не дрожали. Он приказал старухе не двигаться, но не знал зачем. Он лишь помнил, что так говорят книжные рыцари, которые поймали бандита и собираются сдать его королевским стражам.

– Не, паренек, ты не выстрелишь, ― сказала Балгани и неуклюже вылетела в окно.

Серая плотная дымка, проникающая на чердак, мгновенно проглотила горбатое тело старухи и ее здорового муженька. Тишина сменилась странным, напоминающим отрыжку, рычанием. Смолл, натянув тетиву, продолжал смотреть перед собой. Туман окружил его. Ему привиделось, что за этой мистической завесой, скрываются причудливые тени, напоминающие силуэты людей. Они манили его к себе.

Вдруг туман вокруг Смолла рассеялся, как дым на ветру, и Смолл услышал голоса. Вначале они казались ему непонятными, незнакомыми, но вскоре он стал их понимать.

– Здесь такой приятный воздух, ― сказал первый голос.

– И не говори. Здесь все лучше, ― поддержал второй.

Голова у Смолла закружилась, пол по дуге скользнул вверх и вбок. Кривая ножка кровати замаячила перед глазами, как дубинка надзирателя. Прежде чем потерять сознание, Смолл Уиткинс осознал, что голоса доносили с земли.

Мяукающим пением сыча ознаменовался восход солнца. Туман рассеялся, и принцесса облегченно выдохнула. Всю ночь она просидела возле Смолла, пребывавшего в небытие. Он нес бред, брыкался, как недовольный ребенок, дважды у него случался приступ сомнамбулизма, и Флора силой возвращала его в кровать. Лишь когда рассвет защекотал темноту, Смолл успокоился, и девушка смогла застирать свою рубашку. От пятен крови избавиться не удалось, но носить ее стало приятнее.

Флора отыскала в рюкзаке вяленое мясо секача и тихо заработала челюстями. Канат, который им скидывала тетушка Балгани, лежал у ее ног. Она время от времени поглядывала на него, словно опасаясь, что он обернется змеей и выскочит в окно к хозяйке. «Из тумана никто не возвращается», ― уйму раз твердил Флоре Смолл, но сейчас, пока он спал, и принцесса сидела одна в чужом доме в десятках тысяч двойных шагов от родного Древа, ей казалось, что старуха непременно вернется, если уже не вернулась и не прячется в каком-нибудь потайном проходе.

Не смотря на то, что ей было страшно, будить Смолла она не собиралась. По крайней мере, без повода. Ведь как только он зашевелился, позевывая, Флора нетерпеливо воскликнула:

– Доброе утро! Как себя чувствуешь?

Тонкий голосок взрезал тишину, как сукно.

– Можно тише? ― пробормотал Смолл, морщась. ― Голова трещит. Как я тут…

– Вчера, когда я поднялась наверх, весь чердак заполонил туман. Ты лежал на полу без сознания. Я жутко напугалась, подумала, что тот громила уже очнулся и навалял тебе. Но потом вспомнила, что тетушка Балгани вместе с ним выпрыгнула в окно. До сих пор помню: два тучных тела, камнем падающих вниз… ― Флора не договорила. Смолл глядел на нее, как на какое-то недоразумение. ― Прости, немного отвлеклась. Короче, я спустила тебя вниз и уложила на кровать.

Смолл приподнялся и сел.

– Мои ноги…

– Да, прости. Ты очень тяжелый. Мне пришлось волочить тебя по лестнице.

– Вообще-то я имел в виду порезы, ― Смолл улыбнулся.

– Ну, там было так много крови… и я подумала, что может быть заражение и промыла их водой!

– Ты по-прежнему тараторишь, когда волнуешься.

– Ничего я не волнуюсь! ― выпалила она.

– Ну да, сделаю вид, что мне показалось. ― Он надел сапоги и встал. ― Так значительно лучше. Спасибо, Флора.

– Не за что.

Не прошло и часу, как путники покинули домик в сосне. Метеоритный лес ― удивительное место, если ты никуда не спешишь. Тишину изредка нарушает свист падающих шишек, сухие иглы хрустят под ногами, а пение хищных птиц, расслабляет не хуже мелодии свирели. Не зачем прислушиваться к шорохам, лесные создания шумны, как никто другой. Муравьи клацают жвалами похлеще секачей и держатся кучками; если они поблизости ― не сомневайся, узнаешь. Дымчатые змеи и секачи предпочитаю жить среди травы и цветов. Ос, пчел и шершней после дня травли ― сто лет назад люди распылили повсюду яд, убивающий опасных жалящих созданий, ― осталось слишком мало. Встретить их все равно, что найти на дороге бочонок серебра. Клещи медлительные и неповоротливые, а древоеды, черви, гусеницы и бабочки совсем не опасны.