Тихон Стрелков - Дело рук человека

― Я не стану этого делать. ― Мальчик мотнул головой и положил на стол нож для разделки мяса, длинный, с жирной рукоятью. Еще вчера мальчик думал, что сможет, сможет перерезать брату горло, прочитать странный текст и вылить на рану бесцветную дрянь из сосуда. Но сегодня неожиданно для себя понял, что ни за что не решится на это.

– Селур, ты дал слово…

– И теперь забираю его! Что если не сработает, Чик? Что если ты умрешь, раз и навсегда? Вдруг та старуха обманщица?

– Тише, ― сказал Чик, ― говори тише. Тетка спит. Не хватало нам ее будить. И старуха та ― не обманщица. Сам видел, как сквозь бревенчатую стену прошла. Раз, и все. Так легко, точно там ни хрена не было, понимаешь? Она ведьма, самая что ни есть настоящая. И выглядит жутко, и пахнет своими травами, и за эликсир этот свой запросила мешок монет. Мне пришлось Мося продать, а он был породистым конем… Мать убьет меня, если узнает. Поздно менять планы, мы же так долго готовились.

Они и правда долго готовились. Год назад Чик подрабатывал разносчиком в харчевне и увидал пьяную драку: сцепились два бугая. Один полоснул косой плечо другого, а тот в ответ метнул нож и попал в горло. Кровище было ― никогда Чик столько не видел. Он и раньше знал, что стать чародеем непросто: нужно соприкоснуться с тьмой ― так, по крайней мере, писали в книгах, но и не представлял, что смерть является тьмой.

Истекающего кровью мужика с того света вернула местная целительница, наложила швы и повязку, напоила какими-то травами. А когда бугай поправился, в нем проснулась сила. Он научился, не касаясь, передвигать предметы и зажигать свечи одним взглядом. Месяц бугай ходил по деревне, охотно демонстрировал всем свои умения, а потом вдруг исчез. Все решили, что помер. От руки завистника, от когтей и зубов твари, коих немало водится в ближайших лесах, или от болезни. Но прошло полгода, и мужик вернулся. Разодетый, причесанный, с деньгами ― его не сразу признали. А как признали, выяснилось, что приняли его в Орден чародеев ― Номо Вику, где обеспечили всем необходимым: монетами и пищей, кровом и важной миссией. С тех пор бывший пьянчуга разъезжал по свету, выполняя поручения Ордена, и помогал простым людям.

Чик мечтал пойти по его стопам, мечтал иметь торбу, доверху наполненную не медными или серебряными, а золотыми монетами, и с легкостью проворачивать чудеса, вызывающие всеобщий восторг, мечтал вселять в недругов ужас и помогать слабым. Так мечтал, что готов был рискнуть всем. Он затевал драки в харчевнях, когда поблизости была целительница, нарывался на тех, кто заметно сильнее, воровал, но ничего серьезнее синяков да кровоподтеков не получал. А ведь ему нужно было умереть и снова ожить.

Чик уже почти отчаялся, когда услышал, что в деревню прибыла ведьма. Остановилась она в «грязной хижине», четырехэтажном доме из почерневших сосновых бревен, у самого леса. Опасное место и дешевое: три бронзовых монеты за ночь. Чик неделю не решался идти к ведьме. Вдруг заколдует, обкрадет или убьет. Кто знает, какие ингредиенты ей понадобятся для очередного зелья? Кость наивного мальчика? Глаз жаждущего силы? Баек о колдуньях ходит столько, что и не понимаешь чему верить.

Как бы то ни было, Чик осознавал, что вечно ждать ― не выход. Так ему никогда не стать чародеем. Он собрался расспросить Нэнки, соседскую девчонку, поговаривали, что колдунья вылечила ее младшего брата. Нэнки как раз забежала в харчевню, принести стряпню мамки, и он девчонку придержал, открыл было рот, собирался уже сказать… Как почувствовал, что ему на плечо опустилась чья-то ладонь, легкая и жесткая. Резко обернулся, и сердце подскочило.

Ведьма. Он сразу понял, что это ведьма.

Язык потяжелел, пальцы сжались, мышцы напряглись. А ведьма схватила его за запястье и потянула к столу, где усадила напротив себя. Он точно помнил, что не произнес ни слова за разговор, и точно помнил, что старуха пообещала ему помочь ― приготовить целительное зелье, которое вернет его к жизни, ― за приличную плату, разумеется. Время на раздумья она дала ему месяц.

В ту ночь Чик не позволил уснуть ни себе, ни младшему брату. Селур поначалу сопротивлялся, слушал вполуха, но потом его светло-карие глазки округлились, он закивал. Медленно. Чаще. Быстро. Они договорились все провернуть, как только представится возможность ― дома не будет матери.

Ждать им пришлось больше месяца и то не без помощи колдуньи. Она за дополнительную плату согласилась наслать тяжелую простуду на их дядю, который жил в соседней деревне совсем один. И вот мать отправилась к брату, оставив своих сыновей под присмотром соседки. Дальше мальчики действовали по плану; притворились, что спят, дождались, когда уснет тетка, и бесшумно вылезли в окно. Спустились по деревянной стойке и ползком добрались до сарая, где прикрыли дверь и зажгли тусклый каганец.

– Я не стану, ― повторил Селур, ему недавно исполнилось девять. Тощенький, с кудрявыми волосами. ― Давай лучше ты меня порежешь и выльешь на шею дрянь. Я стану чародеем, и будем жить весело и богато.

– Нет! ― рявкнул Чик и ловким движением стянул со стола нож. Ага! Селур станет чародеем? Ни за что! Это Чик придумал план, это Чик продал лошадь, это Чик должен получить силу. И никак иначе. ― Послушай, ― мягко проговорил Чик, ― я старший брат, значит, рисковать мне.

– А если я закричу?

– Ты не станешь.

– Почему?

– Не придуривайся, ты хоть и мал, но прекрасно понимаешь, через что проходит мать.

– Дядя ведь заболел из-за тебя.

– Из-за меня? ― Чик поджал потрескавшиеся губы. ― Я это сделал ради нас. И дядя тут не причем.

– Как это не причем? ― искренне удивился Селур.

– Я про учебу. Про декана. Про его еженедельные визиты. Про жуткий скрип кровати на втором этаже. Про шлепки и стоны. Про красные следы на плечах матери. Как ты думаешь, почему мы учимся в училище?

– Мы сообразительные?

– Не угадал. Сообразительность тут ни хрена не решает, все дело в бабках. Есть ― учишься, нет ― копай отсюда.

– Но ведь у нас нет денег.

Чик тяжело вздохнул: все-таки Селур слишком мал для таких разговоров.

– Нет. Поэтому мама и унижается ради нас…

– Унижается?

– Забудь, ― Чик махнул рукой. В сарае пахло навозом и сеном. ― Тебе надо знать лишь то, что я хочу помочь нашей семье. Больше всего на свете. И один я не справлюсь. Поможешь?

Где-то в ночи протяжно завыли волки. Селур сцепил пальцы в замок и помотал головой.

– Не стану тебя резать.

– Хорошо. Я сам. От тебя требуется только не испугаться крови и вылить флакончик мне на рану, понял? Флакончик на рану. Чем быстрее, тем лучше, но дождись, пока я не перестану шевелиться. Понял?