Тихон Стрелков - Дело рук человека

– Привет, Мона! ― отозвалась Ненки и добавила шепотом: ― Конечно местная. Это к ней я тебя ревновала в свое время. Мона Вдоблик. Не помнишь? Она мне всегда казалась преступно красивой и женственной. Завидовала ей. Такая аккуратная фигура, такой приятный голос.

Селур предпочел бы не помнить: легче сохранять голову холодной.

– Ты давно с ней разговаривала?

– Чего это она так тебя заинтересовала?

– Ну как чего, столько времени не видел. Так дашь мне свой синенький поясок?

– Поясок? Ты так и не ответил, зачем? И зачем ты себе палец порезал?

Когда хочешь ускользнуть от ответа на второй вопрос, сделай акцент на первом.

– Палец? Забудь. А насчет пояска… Хотел удивить. В общем, думал руки тебе чем-нибудь связать для разнообразия. А там, быть может…

Ненки улыбнулась:

– Сказал бы сразу, ― развязала поясок, охотно протянула Селуру.

Он взял, ухватился за концы, потянул в разные стороны.

– Достаточно прочный, ― кивнул он. ― Пока я буду узел придумывать, иди кроватку застели что ли, разлей настойки и приготовься. Только полностью не раздевайся, слышишь, последний штрих мой.

– Ишь раскомандовался! Я позову, как буду готова.

Селур натянул улыбку. Дождался, как Ненки скроется в доме, вытянул из кармана мешочек с серебряными монетами и стиснул в ладони. Селур привык обманывать людей, на которых ему глубоко наплевать, но обманывать того, кто давно закрался к нему в душу, было сложно. Он словно бил самому себе под дых.

Лучше бы не попадался ей на глаза .

Красный, видимый только Селуру след от метки демона, зависший над дорожкой в форме крошечных, прозрачных, как стекло, облачков рассеивался. Медленно. Но Селур знал, стоит подождать еще немного, и от следа не останется ничего.

– Я готова! ― позвала Ненки.

– Подожди минутку! ― крикнул Селур, тихонько приоткрыл дверь и сунул в проем мешочек.

– Я спускаюсь! Се-луур!

Селур неожиданно для себя понял, что не может уйти снова. Только не сейчас. Только не после того, как подарил Ненки надежду. Он пять лет жил, выискивая демонов, пять лет избегал нормальной жизни. И за эти пять лет он, наверное, заслужил один нормальный день, одну нормальную ночь.

Демоны подождут.

Селур обернулся ― красный след над дорожкой почти рассеялся ― и поджал губы. Да, демоны подождут . Он вошел в дом.

***

Селур распахнул глаза и долго глядел в бурый потолок. Как тихо . Рядом шевелилась Ненки, несколько ее непослушных прядей щекотали ему колючий от щетины подбородок, сосочек ― терся о плечо. Она водила рукой ему по груди, спускалась ниже пупа, останавливалась ненадолго, затем поднималась до шеи и повторяла путь. Он наслаждался.

– Может, останешься все-таки?

– Не могу. Объяснял же ― работа.

– Так найди другую работу. ― Ненки задержала руку ниже пупа намного, намного дольше обычного. ― Неужели не хочешь, чтобы это было каждую ночь?

– Знаешь же, что хочу. Но работа у меня специфическая, понимаешь, не каждый для нее подойдет. Таких, как я, можно на пальцах пересчитать.

– Мешок зерна поставлю, преувеличиваешь!

– Самую малость.

– Ну и что это за работа? ― Ненки горячо дышала ему в грудь. ― Священник? Хотя, нет. Этих, как червей в земле, и стать ими может каждый шалопай. Тогда дантист? Ну-ка улыбнись! Нетушки, зубы у тебя не намного лучше моих. Говорил, что убиваешь… Ну, не верю, что ты наемный убийца. Тогда охотник?

Селур кивнул.

– В каком-то роде.

– И что тебе мешает охотиться тута? Волки, олени, зайцы, медведи ― пожалуйста. Нужно посерьезнее ― хватай тудыров, темней каких-нить или зерниц. Мясо всегда можно выгодно продать, а не продашь, так съесть самим. Из шерсти дичи получится одежка, что надо, внутренности пойдут ведьме на ее треклятые эликсиры. И монеты будут, и вместе будем.

Селур свел брови.

– У вас завелась местная ведьма?

– Да, старуха, лет сто отроду.

– И как она выглядит?

– А как может выглядеть старуха? ― Ненки ущипнула его за сосок и дернула. ― Ну, тряпки всякие, платочек на голове. Старуха как старуха. Только смердит внутренностями да мерзкими травами.

– И где она…

В дверь снизу забарабанили.

– Ненки! ― раздался мужской голос. ― Ненки, открывай!

– Ну вот, ― протянула Ненки. ― Доотдыхались. Сейчас! Погоди, оденусь!

Она быстро отыскала платье, надела его на голое тело и пошлепала по лестнице вниз. Селур тоже встал и подошел к окну. Распахнул створки, дал солнцу поцеловать себя и, щурясь, глянул вниз. Четыре мужика в одинаковых просторных рубахах и шароварах. Наверняка, пахари. Две дородные женщины ― одна в светлом платье и темном фартуке, вторая в таком же платье, но без фартука.

И чего это им в такую рань понадобилось?

Селур высунулся в окно, то, что ниже пупа, прижалось к прохладному дереву, и заметил на перилах крыльца светлую безрукавку из грубой ткани. На безрукавке чернели пятна. Не разбиравший цветов Селур готов был поклясться ― это кровь.

Ненки открыла дверь.

– Тенни, Грек, что вам… ― Тут Ненки увидела безрукавку. ― Откуда это у вас? Тенни, Грек, что-то случилось с Тоном?

– Вчера за полночь в харчевне бойня была, ― ответил Тенни, он был по плечу Греку. ― Десять человек полегло, среди них твой… Тон.

Ненки осела в дверях, и Селур бросился одеваться, не переставая браниться под нос. Он хорошо знал «Трату», родную деревню, и сам не раз становился свидетелем бойни в харчевнях. Чаще всего сцеплялись пьянчуги: один шмальнет в другого бутылкой, тот в отместку пырнет ножом. Бывало, что и умирал кто-то, но редко. Очень редко. А чтобы десять человек за раз ― никогда.

Селур бегом спустился по лестнице, проскочил мимо рыдающей Ненки.

– Кто затеял бойню? ― спросил он глухим басом и опытным взглядом оценил руки мужиков. У двоих, тех, что стояли поодаль, на указательных пальцах еще не затянулись легкие порезы ― такие часто появляются у любителей открывать бутылки. Крышки нынче больно острые. ― Двое из вас вчера там были. Кто затеял бойню?

– Ненки, кто это? ― прогнусавил Тенни.

– Погодь, кажись эт тот дияволеныш, ― Грек подшагнул к Селуру, прищурился. ― Эт он сжег своего брата и мать Ненки. Эт о его красных глазищах трепалась вся Трата. Ты же вроде убрался отсюдова?

– Я проездом, ― отозвался Селур. ― Что случилось в харчевне?

– Бойня, мы ж сказали.

– Подробнее. ― Селур обогнул Грека и стал перед любителями выпивать. От них и сейчас веяло хмелем. ― Отвечайте подробнее.

– Ну, сидели мы, значит, потягивали пиво, Доря как раз рассказывал, как облапошил…

– Никого я не лапошил, Шерр, ― встрял Доря. Он был низенький, жилистый, усатый. ― И не о том ты говоришь. Быстро все случилось, как первое похмелье. В харчу вошла бабенка эта, остановилася у стойки и давай трендеть. Что трендела не знаю, но когда закончила, Лов, хозяин харчи, был красный до стыдобы.