Тихон Стрелков - Дело рук человека

– А если не сработает, ты умрешь?

– Я, так или иначе, умру, вопрос в другом ― вернусь или нет? И ответишь на него ты.

– Вернешься, ― неуверенно пробормотал Селур, его взяла дрожь. Он оторвал от холодной земли босую стопу и потерся о щиколотку, стряхивая колючее сено и немного согреваясь. ― А что я должен сказать?

– Мне кажется, старуха пошутила на этот счет, но ты все же скажи. Номед.

– Чего? ― не понял Селур.

– Номед. Повтори.

– Номед?

– Да. А сейчас… ― Чик поднес к шее нож и сглотнул. Лезвие коснулось кадыка. Когда Чик представлял, как Селур режет ему горло, становилось страшно и дурно, но это ни в какое сравнение не шло с тем, что он чувствовал теперь. Убить себя. Своей же рукой. Он должен пойти против самой природы. ― Может…

– Что? ― Селур дрожал, руками обхватив плечи. ― Ты п-передумал?

– Что? Нет! ― Чик снова сглотнул. Он должен решиться на это жалкое движение. ― Просто… Селур, не подведи. Номед. И в-выливай на рану.

– Номед, ― слабо повторил кудрявый. Поджал губы. У него защипало в глазах. ― Я верю тебе, Чик. И верю в тебя.

Чику захотелось обнять брата, но он поборол приступ чувств. Даст слабину сейчас ― будет жалеть.

– Отвернись, ― велел он Селуру. Сжал жирную рукоять ножа для разделки мяса, стиснул зубы, напряг ягодицы. Лезвие. Одно движение. Увидел, как отвернулся брат. Медленно закрыл глаза. Резко выдохнул и дернул рукой.

Чик не пикнул. Упал на колени, выронил нож и невольно впился обеими руками в рассеченное горло. Горячая кровь толчками пульсировала между тонкими пальцами, стекая на песочную рубаху, на пыльные шаровары, на усыпанную сеном землю. Остатки угасающего сознания почему-то пережевывали хруст кадыка.

Селур не шевелился. За его спиной захлебывался брат, но он должен был ждать. Он дал слово. Снаружи выли волки, просачивающийся через отверстия в сарай ветер трепал просторные штанины, волосы. Селур не знал, как долго ждать, и это пугало. Поспешит ― все впустую, помедлит ― брат останется во тьме навсегда.

Ледяной пятки коснулось что-то теплое и двинулось дальше, согревая стопу. Он опустил взгляд и вскрикнул. Кровь. В то же мгновение сзади что-то глухо упало. Селур обернулся ― Чик ― и, собрав всю волю в кулаки, бросился к брату. Тот плашмя распластался в луже крови. Селур присел, схватил Чика за мокрое плечо, перевернул и невольно отпрянул. Жуткая рана, ему показалось, что он увидел кость. Слезы побежали по щекам, коленки затряслись, руки задрожали. Нельзя ждать! Быстро, насколько мог, он зубами стянул тугую пробку сосуда и вылил целительный эликсир брату на шею.

– Номед! ― крикнул Селур. ― Номед! Номед!

Ничего не произошло.

– Чик! ― Селур упал на колени и принялся трясти брата за плечи. ― Очнись, Чик! Номед! Номед! Чик, прошу! Прошу, очнись! ― Стены сарая задрожали, ставни залопотали, калитки в конюшне захлопали. ― Чик, пожалуйста! ― Кучка сена зависла в воздухе. Огонек каганца затрепетал. ― Номед!

Чик открыл глаза, поднялся, тупо уставился на брата.

– Чик! ― обрадовался Селур. ― Сработало. Ты был прав. Ты… ― Чик больно сжал его запястье. ― Ай! Мне больно. Отпусти.

– Не подходит, ― последовал ответ. ― Мне нужен ты.

Селур с силой дернул руку, надеясь высвободиться, и вскрикнул. Чик сжал только сильнее.

– Отпусти! Что ты делаешь? Что с тобой?

– Мо-о-олча-а-ать! ― прогремел Чик раздваивающимся голосом. Каганец мгновенно потух. Селур почувствовал, как ноги отрываются от земли, а по рукам от кончиков пальцев по предплечью течет нечто колющее и холодное. Закричать он больше не мог: сколько не пытался, губы не разжимались. Грудь сковал ужас. Что бы ни произошло, как бы не подействовал эликсир, Селур знал одно ― это не его брат.

Дверь отворилась, в сарай вбежала тетка Надия в просторной ночнушке, с масляной лампой в одной руке, граблей в другой.

– Что вы здесь… Святая Лека! ― воскликнула она, одним движением срывая с шеи треугольный медальон. Луна, солнце и книга ― каждый символ в соответствующем углу. Такой медальон выдавался каждому постояльцу местного храма. ― Именем Святой Леки, я изгоняю тебя, демон!

– Дура! Дура! ― протянул Чик инфернальным голосом. ― Того, кого призвали, не изгнать. Когда же вы поймете, что святость вся ― брехня. Есть жизнь ― вы, есть смерть ― мы. Посередине пустота.

Селур замычал, холод полностью парализовал руки и теперь полз по спине и шее.

– Отпусти мальчика! Именем…

– Молчать! ― Лампа лопнула в руке у Надии, осколки впились в грудь, шею, щеки. Горящий фитилек попал на сено, и сено вспыхнуло, освятив сарай.

– Именем…

Она вскрикнула. Раздался хруст. Левая рука Надии струной вытянулась вперед и резко вывернулась под неестественным углом. Из сгиба локтя торчала окровавленная кость. Надия завопила.

Неподвижный, немой, беспомощный, Селур смотрел на страдания соседки, на жуткое лицо брата, на языки разрастающегося пламени.

– Мама! ― раздался голосок Ненки. Очевидно, крик Надии разбудил ее. ― Мама, мне страшно! Ты где?

Чик жутко оскалился.

– Кто это там у нас?

– Не смей! ― Надия снова взвыла. Пальцы на ее сломанной руке выгнулись, коснувшись тыльной стороны ладони, завертелись, как полости мельницы, и вконец оторвались с мерзким хрустом. Пять фонтанчиков крови забрызгали светлую льняную ночнушку.

– Ты не можешь мне помешать…

– Я, Надия Внемир, даю тебе, демону, право завладеть моим телом! ― заревела тетка, и демона передернуло.

– Нет! ― прогремел он. Селур почувствовал, как холод, добравшийся до пупка, пополз обратно к шее. ― Как ты смеешь?

– Бери! ― Надия прыгнула вперед, у нее хрустнула нога, сначала левая, затем правая. Надия упала плашмя и поползла по мокрой от крови земле к ножу для разделки мяса. ― Бери, ― повторила она тише и потянулась к рукояти. ― Бери меня.

Чика затрясло. Он отпустил Селура, тот упал боком, сбив дыхание, прямо на рукоять ножа, не позволив тетке коснуться оружия. Надия всхлипнула. Чик, пошатываясь, брел к ней. Селур закричал, изо всех сил уползая оттуда. Рукой случайно зацепил нож, отпихнул назад, почти в правую руку Надии. Она не растерялась, одним движением вогнала лезвие себе в живот.

Чик остановился, точно врезался в невидимое препятствие, его передернуло, он упал и обмяк. Убегавший Селур краем глаза заметил, как из тела брата выплыл ярко-красный силуэт, подлетел к телу Надии, но, так и не сумев в него войти, бесследно растворился. Треснуло горящее дерево, на Надию и Чика обрушилась крыша.

Селур вылетел из сарая, споткнулся о булыжник и промял траву. К сараю по узким дорожкам, выложенным галькой, бежали соседи, с ведрами воды, мокрыми тряпками, лопатами. Селур отполз подальше от горящего здания, за куст красной смородины, где уселся, поджав колени к груди, и расплакался.