Людмила Лапина - Мелинда, жена рейнджера. Исторический роман

– Что ты хочешь к завтраку, дорогая, блины или бисквиты? – спросила она племянницу.

– Об этом надо спросить моего мужа, ведь теперь он у нас – глава семьи, – ядовито ответила Мелинда.

– Не серди своего мужа, дорогая, и не дерзи мне, – спокойно сказала Джина.

– Простите, тетушка, – ответила Милли и вышла во двор, оглядываясь в поисках мужа. Ей пришлось дойти до конюшни. Тед разгрузил повозку и занимался лошадьми – расседлывал их и обтирал. Он снял с себя рубашку, жилет и шляпу и работал в одних джинсах.

– Тед, Тедди, – позвала Мелинда, и он появился в дверях конюшни со скребницей в левой руке, а ладонь правой опустилась на рукоять кольта-сандерса. У его жены перехватило дыхание, она не могла отвести взгляд от его стройного гибкого тела и от струек пота, стекающих по его широкой груди.

– Милли, что случилось? – удивленно спросил Тед, снимая руку с кольта, и она очнулась от своего оцепенения.

– Тетя Джина спрашивает, что ты хочешь к завтраку – блинчики или бисквиты?

Тед расслабился (жена стоит перед ним живая, здоровая, красивая, никакая опасность ей не угрожает) и сглотнул голодную слюну.

– Блинчики – это было бы чудесно, – медленно ответил он.

– Я так и передам, – сладким голосом произнесла Мелинда и скользнула обратно в дом. Тед прислонился к двери конюшни, чувствуя слабость в коленях – так на него подействовал нежный голос жены. Когда она позвала его, он на минуту вообразил, что нужен ей… Чертыхнувшись, он продолжил свою работу.

Мелинда быстро накрыла стол, пока Джина пекла блинчики. Они работали быстро и слажено, и вскоре все было готово. На столе, застеленном простой клетчатой бело-синей скатертью, стояло большое блюдо тонких, золотистых, истекающих маслом блинов.

– Зови своего мужа, детка, – сказала Джина. Мелинда мимоходом стащила блинчик, взяла полотенце, мыло и вышла во двор, зовя Теда. Он появился в дверях конюшни, мокрый от пота.

– Завтрак готов, – сообщила Мелинда, кладя полотенце и мыло на скамейку у бассейна.

– Дай мне пять минут, – растягивая слова, ответил Тед. Его жена передернула плечами, молчаливо демонстрируя свое раздражение, и скрылась в доме. Нервно теребя в руках салфетку, она представила, как Тед стягивает сапоги, джинсы, входит в бассейн, и вода ласково обнимает его стройное тело. От этой мысленной картины рот Мелинды пересох, она судорожно сглотнула. Ах, если бы вчера все сложилось иначе, может быть, сегодня она бы могла радостно присоединиться к мужу, и вода омывала бы сейчас их разгоряченные тела, сплетенные…

Тут ее горячечные мечты были прерваны – Тед вошел на кухню и помог дамам разместиться за столом. Наливая ему кофе, Мелинда из-под ресниц жадно разглядывала мужа. Его влажные волосы завивались в колечки на лбу и на шее, но рубашка была строго застегнута на все пуговицы и препятствовала горячим тайным взглядам Мелинды. Она прошептала молитву пересохшими губами. Все принялись за еду. Тед поддерживал легкий разговор, но Мелинда упрямо молчала, злясь на себя и на судьбу.

– Дорогая, неужели сегодня блинчики мне не удались? – спросила Джина.

– О!… нет… О! простите, я задумалась, – пролепетала Мелинда и с удивлением обнаружила, что гоняет по тарелке неразрезанный блинчик. Сделав над собой усилие, молодая женщина принялась за еду.

Наконец Тед положил салфетку на стол и поблагодарил Джину:

– Благодарю вас, мэм, все было очень вкусно!

– А сейчас мне нужны ягоды для варенья, – ласково сказала леди. – Сходите в горы с Мелиндой и наберите ежевики, а я пока сварю сахарный сироп.

– А посуда? – встрепенулась Мелинда.

– Я помою посуду и приготовлю обед к вашему возвращению, – сказала Джина. Мелинда покорно пошла в свою спальню за шляпой и перчатками – кусты ежевики очень колючи. Застегнув на бедрах оружейный пояс, она вышла на кухню. Джина упаковала корзину с ленчем и приготовила пустые корзины. Через минуту вошел Тед, он сменил ковбойские сапоги на мокасины, на его плече дулом вниз висел винчестер. Взяв корзины и скатку с одеялом, он кивнул Мелинде:

– Веди меня, дорогая!

– Мы уже собирали ягоды в горах, помнишь? – сказала она и покраснела, вспомнив, чем это кончилось восемь лет назад и совсем недавно.

– Кажется, это была земляника? – сладким голосом спросил Тед.

– Да, – кивнула Мелинда. – Пойдем, – и она, не оглядываясь, вышла из дома. Взбираясь в гору по знакомой тропинке, она игнорировала помощь мужа. Обсыпанные ягодами кусты щетинились острыми колючками. Мелинда надела длинные кожаные перчатки, чтобы не оцарапаться. Супруги собирали ягоды, не отвлекаясь на разговоры. Наконец корзины наполнились, и довольная Мелинда разогнулась с радостным возгласом:

– Мы заслужили небольшой отдых!

– Пойдем съедим наш ленч на берегу ручья, – предложил Тед, радуясь, что к его жене вернулось хорошее настроение, и помог ей спуститься к ручью. Она уже не отшатывалась от мужа. Они расстелили одеяло в тени кленов на берегу звонкого прохладного ручья, и Мелинда вынула из корзины заботливо упакованные сэндвичи. Запив еду лимонадом, Тед расстегнул рубашку и спросил:

– Не возражаешь, дорогая, если я закурю?

– Пожалуйста, – ответила Мелинда, сильно покраснев.

Тед лежал, опираясь на локоть, лениво покуривая тонкую черную сигару. Его рубашка была небрежно распахнута, обнажая крепкую мускулистую грудь, и Мелинда вдруг с удивлением поняла, что ей жарко и не хватает воздуха. Она злилась на себя, но ничего не могла поделать – ее глаза все время возвращались к его груди, а разговор было невозможно поддержать. Мелинда задыхалась и не могла связать двух слов.

– Ты не заболела, дорогая? – спросил Тед. – Ты вся горишь.

– Мне очень жарко, – пролепетала она, опуская глаза.

– Ручей рядом, – сказал Тед, следя за дымом сигары. Мелинда тихо всхлипнула, собрала посуду в корзину и решительно встала.

– Пожалуй, я искупаюсь, – сказала она и пошла по берегу, выбирая место для уединения.

– Милли, – окликнул ее Тед негромко, но властно в тот момент, когда она была готова скрыться под развесистыми ветвями ивы.

– Что? – отозвалась она, поворачиваясь к мужу всем телом.

– Будь у меня на глазах, – лениво проговорил он, скрывая приказ за мягкостью тона.

– Почему? – вспыхнула она. – Разве мне нельзя уединиться?

– Хочешь уединиться, даю тебе две минуты, – продолжал он. – А если ты продолжаешь стесняться меня, хочу напомнить, что ничего нового я уже не увижу.

Мелинда залилась краской гнева, подавила рыдания и расстегнула корсаж платья. Тед сменил позу и сел, по-индейски скрестив ноги. Его винчестер был под рукой, а взгляд лениво блуждал по окрестностям, останавливаясь на дальних вершинах гор. Он не хотел смущать жену пристальным разглядыванием, но не мог остаться равнодушным к обнажающемуся прелестному телу. Из его груди вырвался резкий вздох, когда ее платье упало к ногам, едва прикрытым тоненькой нижней юбкой.