Анджей Беловранин - Эллиниум: Пробуждение

– Он не ранен, – ответил Пескарь. – Поговоришь с ним позже, сейчас не время. Не отходи от меня далеко, а то не избежать беды.

Рубач о чем-то беседовал с Сафиром у входа в самый богатый дом на площади; их окружало несколько воинов обоих городов. Сафир, как понял Пескарь, после гибели Турупа оказался главным в отряде кадмийцев.

Пескарь, Увалень и пленница приблизились к ним.

– Хорошо, воевода, – заканчивал спор двух предводителей Сафир. – Вы тоже отплываете завтра утром. На «Крокодила», конечно, придётся посадить намного меньше пленников, но мы возьмем вас на борт первым же рейсом. Без «Косатки» нам всё равно понадобятся еще корабли.

– Вот и прекрасно, – отрезал Рубач.

– Прости мне этот вопрос, воевода, – добавил Сафир. – Но почему ты так стремишься скорее уплыть? Ваши воины могли бы грабить город ещё несколько дней – наш договор позволяет это.

– Нашим воинам ни к чему безделушки ваших городов, – неприязненно ответил Рубач. – Ничего хорошего нет в ваших морских товарах. Сначала молодежь пристрастится к золоту, а потом начнёт воевать грязным железом, забыв про добрую бронзу.

– Так и добрая бронза приплывает к вам из-за моря! – усмехнулся Сафир. – Может, воинам ходить в шкурах и колоть врага костяными копьями?

Но Рубач не принял подколку на свой счёт:

– В костяном копье и каменном топоре больше благородства, чем во всех ваших кораблях и железных стрелах – главное, чтобы держала их верная рука.

– Я не настаиваю, – ответил Сафир. – Нам достанется больше.

– Сафир! – вмешался в их разговор Пескарь, понимавший, что лучшей возможности не представится. – По праву победителя я заявляю, что беру в плен дочь царя Доса Поликарпа, – он указал рукой на девушку.

Кадмиец изменился в лице.

– Воины Грома не должны брать пленников на Раадосе! Об этом вы договорились с царём Василием!

– Меня не было при том разговоре, – возразил Пескарь. – Тогда я не был воином, но после сегодняшней битвы я – наследник Тверда, царя Города-в-Долине. И не обязан держать слово, которого не давал. Или ты, простой воевода, решишься спорить с сыном царя?

Сафир заскрежетал зубами.

– Нет, сын царя, я не буду спорить с тобой. Это между тобой и царём Василием. Бери пленницу, хоть и без моего согласия, мои люди на Раадосе и на пути в Кадм не будут чинить тебе препон.

Пескарь удовлетворенно кивнул и отошёл в сторону. Рубач направился за ним следом.

– Опасную игру ты затеял, Пескарик, – сказал он, но от юноши не укрылось, что на губах воеводы заиграла улыбка. – Дочь царя – не простая пленница, ведь Раадос, хоть и захвачен, но не покорён.

– О чем это ты, Рубач? – нахмурился Пескарь.

– Я не могу проникать в мысли царей, но я долго беседовал с Василием, – ответил воевода. – Чем хмельней он становился, тем больше лишнего говорил. Не думаю, что царь Кадма хочет разрушить Дос до основания и посыпать солью здешнюю землю. Ему гораздо выгоднее сделать раадосцев своими данниками. А управлять ими проще всего, если держишь за горло признанного ими царя. Думаю, что на дочь Поликарпа были у него свои особые планы. Конечно, есть ещё Фемистокл, его старший сын, но мы пока не нашли его ни среди мёртвых, ни среди пленных; скорее всего, его просто не было в Досе, когда мы напали. Пиратствует где-то, даже не подозревая, что его дом разорён. А может, он ушёл на той галере, которой удалось сбежать…

Пескарь хмыкнул.

– Кажется, именно это называется словом «политика», не так ли, воевода? Раньше я не понимал его смысла.

– Я замечаю, что с каждым днём ты понимаешь всё больше. Этот поход уже сделал из тебя мужчину. Теперь придется приложить усилия, чтобы он не сделал из тебя мертвеца.

Пескарь кивнул и отвел в сторону Марину:

– Теперь можешь пойти поговорить с отцом. Но лучше не задерживайся надолго.

Подобрав в одной из куч товаров какую-то бедную шерстяную тряпку, он накинул её поверх дорогого хитона царевны, предварительно сняв с её головы бриллиантовую диадему. Женщина ничего не сказала, хоть и заметно помрачнела, а затем поспешила на встречу с царём Поликарпом.

Захваченное сокровище Пескарь бросил в общую кучу трофеев: десятая часть пойдёт царю, десятая часть – храму Пробудившегося, десятая часть – старейшинам, ещё две десятых части – на общие нужды города, а оставшуюся половину воевода разделит по справедливости между воинами, участвовавшими в битве, и семьями павших в бою.

Празднование победы было в самом разгаре. Многие из победителей были уже пьяны и распевали радостные и шутливые песни. Другие хвастались своими подвигами, совершенными во время битвы.

Пескарь обратил внимание, что далеко не всем понравилось решение воеводы: уплыть с острова завтра же, вместо того чтобы продолжать грабеж. Но по-настоящему роптать никто не решился.

– Сыны Грома! – выкрикнул Рубач, принимая поднесенный ему кубок. – Щиты из дуба выстояли вновь!

– Хайи! – ответили воины.

– Кровавые копья отведали плоти врагов!

– Хайи!

– Славная победа, достойная памяти предков!

– Хайи!

– Сегодня они гордились нами и радовались нашим подвигам!

– Хайи!

– Выйди вперед, Рукоед! Сегодня ты пронзил копьём двух врагов!

– Рукоед! Хайи!

– Сегодня пал Пальцеруб, наш брат, прошедший множество битв! Мы будем помнить его!

– Айя-а, Пальцеруб!

– Выйди вперёд, Увалень! – юноша смело вошёл в круг воинов Грома. – Ты храбро бился и стойко держал строй, ни на шаг не отступил под натиском врага. Ты одолел и взял в плен вражеского воина. Отныне ты достоин называться воином Грома, Увалень Стойкий!

– Стойкий! Хайи, Стойкий, – поддержали воины.

Стойкий трижды повторил своё имя, вонзая в небо копьё, и на лице его заиграла блаженная улыбка. Его отец Силач тут же поднес ему кубок с вином, и воин одним духом осушил его.

– Наконец-то я дожил до этого дня. Горжусь тобой, сын! – сказал могучий старейшина и знатно хватанул Стойкого каменной лапищей по спине.

– Выйди вперед, Ящерка! – вызвал Рубач.

Ящерка выпустил из рук объёмистый и явно потяжелевший заплечный мешок.

– Ты бился достойно, не давая врагу спуска! Противовесом копья ты оглушил и затем пленил вражеского воина. Как скорпион, который пугает врага клешнями и неожиданно бьет хвостом. Жало!

– Жало! – подхватили воины.

– Жало! Жало! Жало! – задорно выкрикнул воин своё новое имя.

– Выйди теперь ты, сын царя, Пескарь! – и Пескарь вступил в круг воинов, стараясь держаться важно. Но улыбка непроизвольно зацвела у него на губах.

– Ты сразил вражеского воина камнем, – начал Рубач. – Ты стоял в фаланге как скала. Ты вонзил копьё в лицо врага. Ты взял в плен царевну Доса! Много имен предлагали тебе воины Грома. Выбери то, что тебе по вкусу!