Лазарь Лагин - Остров Разочарования

- Нужно быть реальными политиками, сэр! - не выдержал Фламмери. - Есть остров, не отмеченный на карте и занятый представителями цивилизованных стран. Если у него нет государственной принадлежности, наше дело определить ее.

- Даже остановившиеся часы дважды в сутки показывают правильное время, - усмехнулся Егорычев. - Сегодня майор Цератод высказал мысль, под которой я обеими руками подписываюсь: Он сказал примерно следующее: «Прежде всего нам надлежало бы установить, не делим ли мы собственность, которая уже давно имеет хозяина». Я правильно передаю вашу мысль, мистер Цератод?

- Что-то в этом роде, - буркнул Цератод.

- И не сказали ли вы, что позволяете себе обратить наше внимание на местное негритянское население?

- Что-то в этом роде, - снова буркнул Цератод. - Только вы лишаете мою мысль развития.

- Наоборот, я очищаю ее от бездоказательной и неправомерной шелухи и сохраняю ее рациональное зерно. У острова есть единственный и законный хозяин. Это его население.

- Оно не способно к самостоятельной политической жизни! - перебил его Цератод. - Это ясно любому нетенденциозному человеку.

- Считайте меня, если вам угодно, тенденциозным...

- Коммунисты все тенденциозны! - крикнул Мообс и впервые за всю дискуссию удостоился благосклонной улыбки мистера Фламмери.

- ...Считайте меня хоть тысячу раз тенденциозным, но я все же не пойму, почему народ, самостоятельно просуществовавший, по всей вероятности, весьма значительное время без всяких заморских наставников, вдруг оказывается неспособным к самостоятельной политической жизни, и почему он оказывается в таком беспомощном состоянии, лишь только по соседству с ним оказываются один или несколько американских, или английских джентльменов, склонных округлить колониальные владения их государств.

Фламмери вне себя от негодования вскочил на ноги.

- Вы материалист, сэр! Вас научили видеть в поступках других лишь корыстные побуждения. И это вам всегда будет мешать в жизни, сэр!

- Следует ли это мне понимать в том смысле, что вы печетесь прежде всего о пользе ближних?

- Разве я давал вам, мистер Егорычев, основания предполагать обратное?

- Так почему бы вам не осведомиться у самих ближних, нуждаются ли они в вашем служении, пусть даже и бескорыстном?

- Что ж, не исключено, что и спросим, - ответил Фламмери и вдруг, совершенно успокоившись, опять полуприлег на высокую и душистую траву.

Снова вступил в бой Цератод:

- Очень трудно обсуждать серьезные вопросы с человеком, которого с детства воспитывали в материалистическом духе...

- Не помню где, кажется в какой-то английской книге, я читал, что есть идеалисты, которые идеализируют только реально существующее, и есть материалисты, которые реализуют идеальное, - прервал его Егорычев.

- И я не помню, - сухо заметил Цератод. - Вам не кажется, что вы меня перебили?

- Прошу прощения, - сказал Егорычев. - Это в первый и последний раз. Меня сегодня перебивали раз десять... Вспомнил! Это в книге Вудворда. Она называется «Вздор».

- Очень может быть. Но мне некогда читать разный вздор! - отпарировал Цератод. - Все свое время я без остатка посвящал и посвящаю защите интересов транспортников и неквалифицированных рабочих. Чтение романов - недоступная для меня роскошь.

Фламмери понравилось, как Цератод «отбрил этого мальчишку Егорычева». Он одобрительно улыбнулся.

- Здорово сказано! - крикнул Мообс, изменяя по этому случаю своей давней антипатии к англичанам.

Улыбнулся и Смит. Ответ Цератода показался ему полным достоинства.

- Я поздравляю мистера Цератода с признанием его заслуг такими проверенными друзьями рабочего класса, как мистер Фламмери и Джон Бойнтон Мообс, - сказал Егорычев, и Смит подумал, что одобрение со стороны этих двух джентльменов и в самом деле не такая уж лестная оценка для деятеля профсоюзного движения.

- Вы мне разрешите продолжать, мистер Егорычев? - раздраженно осведомился Цератод.

- Прошу прощения.

- В таком случае я позволю себе прежде всего выразить свое глубокое убеждение, что туземцам острова Разочарования нужно эффективное и работоспособное правительство, способное установить внутренний порядок, безопасность и справедливость. То, что мистер Егорычев склонен считать самоуправлением здешнего населения и порядком, на самом деле, то есть с точки зрения человека западной цивилизации, является беспорядком и анархией. Да, впрочем, откуда здесь было взяться подлинному самоуправлению? Я имею в виду самоуправление на базе представительных институтов, то, которое может быть установлено в итоге постепенного, длительного и на некоторых своих этапах небезболезненного процесса под постоянным и строгим присмотром и при непрерывной помощи старших братьев этого народа. Я подразумеваю в данном случае ведущие народы цивилизованного мира.

Вторично за последние два дня Цератод объявлял себя старшим братом островитян.

- Теперь предположим, что мы согласились с доводами мистера Егорычева. Допустим, что люди на острове явились не из английских колоний и не из Соединенных Штатов и что по этой причине ни Англия, ни Америка не могут предъявить права на этот остров как на свою исконную землю. Но у нас ведь имеются и приобретенные права. Остров отобран у эсэсовцев. Следовательно, он военный трофей. Что ж, давайте распорядимся им в строгом соответствии с нормами международного права, как с военным трофеем...

- Боюсь, что вы толкаете меня на не совсем тактичный разговор, - сказал Егорычев.

- Настоящий джентльмен никогда не опустится до бестактного разговора.

- Во-первых, военные трофеи, если их нужно делить, делятся между теми, кто их добыл... Может быть, все-таки лучше не продолжать?..

- Нет, почему же, - проговорил Цератод с кислой улыбкой, - продолжайте. Очень любопытно.

- Я бы никогда не напомнил об этом, если бы речь не шла о дележе независимого острова и населяющего его свободного народа на основании трофейного права. Но раз вы настаиваете, я принужден заявить, что остров освобождали от эсэсовцев только двое из присутствующих здесь...

- Ваша коммунистическая программа запрещает вам иметь колонии, - поспешно напомнил ему Мообс.

- Наша программа обязывает нас вести самую решительную борьбу против колониальных захватов... Повторяю, только двое из присутствующих здесь освободили остров от эсэсовцев. И я, как один из этих двоих, заявляю, что я рисковал своей жизнью и вовлекал в это опасное предприятие моего друга Сэмюэля Смита совсем не для того, чтобы остров из эсэсовской кабалы попал в скорбный список американских или английских колоний.

- Вы, кажется, собираетесь лишить голоса и Смита? - ядовито осведомился Цератод.