Максим Шпагин - Черный коршун

Фродгейресонт старался вовсю, и вскоре Регнор стал выглядеть так, словно неоднократно падал лицом на битое стекло и ни разу после этого не обращался к врачу.

– Я думаю, – сказала императрица, придерживая руку маэстро, который порывался нанести еще несколько мазков, – пары шрамов будет достаточно. Один на лбу, а второй от брови через переносицу и на левую щеку. Ну, как будто саблей рубанули…

«Ого!» – подумал Зигфрид.

– А умываться с этой фигней можно? – Регнор осторожно потрогал подсыхающие рубцы.

– Если просто побрызгать водой и не тереть, – ответил художник, не отрывая от «холста» вдохновенного взгляда, – то пару раз можно. Но лучше, конечно, каждое утро наносить грим заново. В принципе, это не сложно, но…

– Дайте зеркало, – потребовал император.

Зигфрид метнулся и подал.

Регнор покосился на него, но зеркало принял. После чего оруженосец счел разумным снова отсесть подальше. Император никогда не отличался особой ласковостью, а с таким личиком, как сейчас, вообще производил жуткое впечатление.

– Ваше Величество, – сказал мсье Фродгейресонт, изгибаясь, как то пристало придворному художнику, – я полагаю разумным…

– Ну… – монарх глянул исподлобья.

– Короче говоря, я еду с вами.

– Еще не хватало!

– Но грим! Требуется правильно смешивать краски. Странно будет, если ваши шрамы начнут каждый день менять цвет. Кроме того, наличие палитры в багаже… У меня это будет выглядеть естественно, я же художник! – Он приосанился. – Кроме того, писать батальные сцены моя давняя мечта. Вы будете свершать подвиги, а я – дарить им бессмертие.

Император заржал.

– Но… Ваше Величество… – маэстро растерялся. – Как же…

Тут он поймал взгляд императрицы и сообразил, что ляпнул что-то не то.

– Я не собираюсь свершать подвиги, – подтвердил его догадку Регнор. – Там без меня достаточно героев, кидающихся грудью на пушечные стволы. Буду сидеть в штабе и думать, как побеждать малыми силами при почти полном отсутствии ресурсов.

– Но я… – На художника было больно смотреть. Его мечта распадалась в прах.

– А мне кажется, – негромко произнесла Эльдефелина, – маэстро можно включить в вашу команду. Ты будешь в штабе, он рядом…

– Кхе… – закашлялся монарх, который на войне предполагал делать совсем не то, о чем говорил. Но нельзя же…

Маэстро умоляюще сложил руки на груди.

– Ладно, – сдался император. – Если хочет, пусть собирается.

Он перевел взгляд на Зигфрида, который все еще скромно сидел в уголочке, пытаясь понять, что вообще тут происходит.

– Так. – Монарх встал и сделал два шага к опальному. – Известно, что я на тебя разгневан. Не будем разочаровывать народ. Объявим, что я тебя отсылаю. Поедешь в Тенгрид главой нашего отряда. Я буду в нем инкогнито под именем Диего Ормондского.

– Его же убили!

– А кто видел? Скажем, что он содержался в тюрьме. А теперь получил шанс заслужить прощение. Как и ты.

– Я счастлив, Ваше Величество.

Регнор шмыгнул носом:

– Можешь называть меня по-прежнему. Но не сейчас! – Он поднял палец, пресекая блаженную улыбку, озарившую лицо Зигфрида. – Тебя специально привезли сюда с мешком на голове, чтобы никто не увидел, и не догадался, что мы помирились. Езжай домой, готовься.

– Я мигом!

Он сунулся головой в мешок и отдался на волю стражников, которые повели его прочь.

Регнор развернулся к оставшимся.

– Если позволите, я тоже пойду собираться, – сообщил мсье Фродгейресонт.

– Давай.

Император подошел к супруге. Та ласково поцеловала его в обезображенную щеку. Муж сразу же ответил, обхватив за талию. Но юная супруга ладошкой придержала его за плечо.

– Милый, мне нужно твое разрешение.

– Заранее согласен. На что?

– Начнут прибывать беженцы, чтобы их принять нужны какие-то деньги.

– М-м…

– Если разрешишь, я хотела бы продать некоторые украшения из сокровищницы.

– Хм… – Регнор почесал в затылке. – Там, говорят, мало что осталось.

– Надо посмотреть. Ты, как я понимаю, туда не заглядывал.

Император фыркнул:

– Зачем мне эти бабские штучки?

– Вот видишь, а надо посмотреть. Оценить…

– Только не увлекайся. Императрице по статусу положено иметь бриллианты. – Он почесал ухо. – Мало ли, послов принять, то, сё… Без драгоценностей неприлично.

– Обещаю, что буду благоразумна.

– Я тоже, – промурлыкал монарх и повлек жену в спальню.

До самого отъезда императора (инкогнито!) все были страшно заняты. Посторонних в секреты посвящать запрещалось, так что все приходилось делать собственными руками.

Потом полдня приходили в себя и занимались исключительно детьми, весьма шустрыми мальчиками, которые, оставшись без должного присмотра, успели разнести две клумбы в дворцовом саду и истыкали маленькими шпагами портьеру в тронном зале.

И лишь ближе к вечеру церемониймейстер Мондальберо, торжественный, словно входящий в гавань многопалубный корабль, повел императрицу с фрейлиной к месту хранения имперских драгоценностей.

Сокровищница, как и следовало ожидать, размещалась на нижних ярусах. То есть в подвале. Идти туда пришлось сумрачным извилистым коридором, весьма скудно освещенным через узкие щели окон под самым потолком.

Миновали три поста охраны.

Наконец добрались до окованной металлическими полосами двери, и Мондальберо принялся греметь ключами, отпирая замки.

Баронесса Хонэрд первой заглянула в открывшийся дверной проем и сморщила носик. Лишенное окон и вентиляции помещение свежим воздухом отнюдь не радовало.

– Подождите, Ваше Величество, – произнес верный слуга. Обратившись к стене, сдвинул в сторону декоративную панель из позеленевшей от времени бронзы и достал из образовавшейся ниши пять застекленных фонарей. – Без них вы там ничего не разглядите.

Он повозился, разжигая огонь и приводя светильники в рабочее состояние, потом жестом указал на них императрице и произнес:

– Прошу.

Дамы взяли источники света. Особого впечатления они не производили: маленький язычок пламени слабо колебался на своем основании, освещая совсем небольшой кусочек пространства.

– Там есть специальные подставки, – сообщил церемониймейстер. – Расставите фонари, и вам будет удобно перебирать драгоценности. Хотя, – он горько вздохнул, – после правления герцога Аринского их осталось совсем мало.

– Вы не пойдете с нами?

– Я никогда не вхожу в сокровищницу, – гордо ответил верный слуга. – Это дозволено только членам императорской фамилии.

Императрица кивнула, но замешкалась на пороге. Баронесса первая шагнула вперед. Сразу за дверным проемом ее обступила тьма. Такая плотная, словно она, как и воздух, слежалась здесь за десятилетия.