Olesya Brooklyn - Нас тут нет. We Are Not Here

– Ты приняла решение?

– Да. Ищу нужный момент озвучить. Написала уже черновиков 15 старшему. Он будет очень зол.

– Извини, что поставил тебя в такое положение. Но рано или поздно нам всем приходится выбирать между семьёй и тем, чем мы занимаемся.

– А чем мы занимаемся, Чен?

– Делаем историю. Ты молодец, это правильный выбор. Пусть всё пройдёт легко. Когда прилетишь, я скину тебе билеты в Дюссельдорф, я хочу, чтобы ты встретилась с ректором одного из ВУЗов, пора потихоньку вводить тебя в социум. Я дам тебе его электронный адрес, спишешься, договоришься о встрече. Он передаст тебе следующий конверт с ключами.

В Дюссельдорф я прилетела 12 ноября. Добралась на арендованной машине в Кёльн, где проходила образовательная выставка. Доктор Кохнер, профессор университета на границе Германии и Голландии, был готов к нашей встрече. Со стенда учебного заведения мы пошли в кафе:

– Чен рассказывал о Вас столько невероятного, что в какой-то момент я подумал, что Вы плод его воображения!

– Вот я, вполне реальная.

– Это правда, что вы знаете китайский?

– Знала, и хотела бы восстановить.

– Вы сможете сопровождать меня сегодня на ужине после официальной части выставки?

– Увы, не смогу, у меня важная встреча.

– Насколько я знаю, вы собираетесь учиться в Европе. Я приглашаю Вас на закрытый ужин, где Вы сможете познакомиться с ректорами ведущих европейских ВУЗов и Вы отказываетесь по причине другой важной встречи?

– Да, это так. Сегодня вечером я должна сначала посетить очень важного для меня человека в Эссене, а после этого быть в Париже.

– Что ж, тогда это Вам, – он протянул мне запечатанный конверт, – Надеюсь там ничего противозаконного. Очень жаль, что на этом наша встреча закончится, искренне надеюсь, что придётся еще не раз Вас увидеть.

Из Кёльна я поехала в Эссен к Наталье, медсестре, которая ухаживала за Мозесом, когда мы лечились в Германии. А вечером должна была встретиться в Париже с Наумовой, от Эссена до Парижа всего несколько сотен километров, а мы давно не виделись.

Засидевшись у Натальи, я выехала из Эссена позже запланированного. В пути у меня сел заряд на айпаде, служившем навигатором, я заблудилась и вынуждена была тормознуть в отеле где-то в бельгийской глубинке.

Подключившись к местному вайфаю, я стала писать Ксюше, что встречу придется перенести на завтра.

– Ты что, не в курсе? В Париже произошел теракт. Границы закрыты, разворачивайся.

Посыпались сообщения, недоступные, пока я была оффлайн. Писал профессор Кохнер: «Олеся, с Вами всё в порядке? Вы упоминали встречу в Париже! Пожалуйста, дайте знать, что всё хорошо, в любое удобное время».

– Всё хорошо, я не доехала до Франции, ночую в отеле в Бельгии. Кохнер тут же перезвонил:

– Слава Богу, я так ждал Вашего звонка! Эти взрывы здорово всех нас напугали. Как так получилось, что вы не добрались до места?

– Зарядка на навигаторе села, я заблудилась.

– Бог хранит Вас.

– Надеюсь, для чего-то хорошего.

В Дюссельдорф я приехала поздно вечером, сдала машину и договорилась на ресепшене, чтобы меня обязательно разбудили в пять утра. Разбудить меня забыли. Я подбежала к стойке Аэрофлота за пять минут до конца регистрации, но именно в этот день регистрацию закрыли раньше.

В Москве выпал первый уверенный снег. Мне предстояло признаться брату, что я решила уйти из Министерства.

Мой брат был Министром. Раньше между нами была прослойка в виде замов, что снимало вопросы прямой подчиненности, но я понимала, и не раз ему об этом говорила: это тонкое место, и рано или поздно, его порвут те, кому ты будешь неугоден.

В декабре 2015-го «Шалтай-Болтай» опубликовали в своем твиттере скриншоты документа, который по их словам представлял собой инструкцию по «сливу» протеста дальнобойщиков против системы «Платон». Основной задачей в нем указано отделение максимального числа сторонников, чтобы «свести оставшихся до уровня мелкой группы, не представляющей угрозы ни для общества и власти, ни интереса для СМИ».

Я поговорила с братом.

Миротворческая миссия – это действия международного сообщества для предотвращения возникновения межгосударственных или внутренних конфликтов. Операции по установлению мира проводятся при обязательном согласии сторон конфликта. В 2017 году Президент Украины Петр Порошенко выдвинул идею введения миротворцев на всю территорию Донбасса. В ответ на это президент России Владимир Путин потребовал, что миротворцы должны находиться на линии разграничения «и ни на каких других территориях».

Ни русские, ни украинцы войны не хотят, но ведут ее, потому что таковы реалии сегодняшних политических процессов. На территории Украины с 2014 года действует Группа Вагнера, неофициальное вооруженное формирование, попавшее в июне 2017 года в санкционный список США. По информации из неофициальных источников, финансирует «Вагнера» бывший хозяин «фабрики троллей» Евгений Пригожин. По оценкам экспертов, это удовольствие обходится ему от 5,1 до 10,3 млрд руб. в год. Ходили слухи о подчинении «Вагнера» Генштабу РФ, но ни в силовых ведомствах, ни в реестре юридических лиц подобная частная военная компания не числится.

История «Вагнера» началась в 2013 году, когда российские менеджеры частной военной компании Moran Security Group наняли под три сотни сотрудников для охраны нефтепровода в Сирии. Вместо этого, прибывшие на место наемники, вынуждены были принять участие в гражданской войне. Со временем имя батальона «Вагнера» стало нарицательным для всех украинских сепаратистов в санкционном списке США.

Частные военные компании в России находятся вне закона, вместе с тем государство охотно использует наемников в военных конфликтах, при этом делая вид, что оно тут не при чем. Совет Федерации официально отрицает существование российских частных военных компаний, однако ветераны подобных войск, а также родственники погибших наемников говорят об их участии не только в конфликтах на Донбассе и в Сирии, но и в вооруженных конфликтах в Ливии, ЦАР, Габоне, Судане, Йемене и других странах.

В июле 2018 бойцы ЧВК обращались к президенту с просьбой легализовать их статус, однако в ответе Минобороны действия добровольцев назвали антиконституционными.

Получая порядка 150 тысяч рублей в месяц, бойцы-наемники лишены какой-либо поддержки со стороны государства, на территории других стран они находятся как добровольцы, в своей же преследуются по закону, попадая сразу под две статьи Уголовного кодекса РФ: «Наемничество» и «Организация незаконного вооружённого формирования».

Ветераны военных конфликтов рассказывают, что подразделения нелегалов аффилированы с рядом компаний, получающих концессии в сфере золото- и нефтедобычи в Африке и Сирии. В частные военные компании берут отставных офицеров, по некоторым оценкам сейчас количество русских бойцов ЧВК исчисляется десятками тысяч. Один только «Вагнер» насчитывает от двух с половиной до трех тысяч военных.