Сергей Коч - … всё во Всём

– То есть ты проехал четыре страны за трое суток и пересек пять океанов? – он смотрел мне в глаза, явно надеясь, что я скажу «нет».

– Можно сказать и так, Ду, ты о чем?

– Дэнис, ты посетил четыре страны, Австралию, Америку, Германию и Грецию? Сокращенно – AAGG? – Дуан снова посмотрел на брата, а я заинтересованно кивнул. – Брог, покажи ему.

Броган тихо встал и ушел в свой угол. Было слышно, что он что-то достает из-под кровати. Через пару минут он вернулся, неся знакомый конверт в руках. Именно в таких конвертах мне оставила информацию Джессика, от которой до сих пор не было новостей. Брог сел за стол, справа от меня и протянул конверт мне.

– Похоже, что это для тебя.

– Что это? – я был в недоумении. Первая мысль, которая пришла в голову, это то, что парни приготовили очередной крутой розыгрыш, и сейчас я в его эпицентре.

– За два дня до твоего приезда нас по рации вызвал Барон. Панкратос передал нам этот конверт и попросил разобраться. Он решил, что информацию в нем мы сможем прочесть, ведь последние исследования у нас были по скифским письменам и их аналогам в индоевропейских корнях. Это не секрет. Вот он и решил, что мы сможем это прочесть. Но там полная чушь.

– А как это попало к Панкратосу?

– Мы не знаем сами, – это ответил Броган.

Я стал рассматривать конверт. Мелкими тиснеными буквами на нем было выбито, именно выбито, а не написано: «Отмеченному священной тройкой чисел путнику, преодолевшему маршрут AAGG конверт сей предназначен».

На обратной стороне стояли знакомые буквы с подписанного чека: «С.И.Н.» Я опять подумал про Ньютона и расхохотался, так неправдоподобно всё это выглядело. Тонкий розыгрыш? Но, похоже, что я ошибся. Это не было шуткой. Лица братьев выражали реальный испуг, удивление и напряжение. Алекс сидел в полной растерянности, он-то совсем был случайным свидетелем всего этого. Я нервно встал. Еще одно совпадение мне пришло в голову. «Туз» во многих играх и пасьянсах равен единице. Получалось «Туз», «Тройка», «Семерка» – один, три, семь. Сто тридцать семь тысяч было на чеке, который был подписан С.И.Н. Я не понимал. Как-то надо было выходить из ситуации.

– Так, мне все-таки удалось вас удивить. Я разбогател на ящик виски! Прощу не мелочиться. Надеюсь, что вместе круто напьемся! – я хотел разрядить напряжение, и такая информация, по-моему, должна была сыграть положительную роль.

И, кажется, мне удалось. Лица перестали быть каменными. Они словно вспомнили о своих стаканах, подняли их и выпили до дна. В воздухе сразу смешался джин с виски. Только Алекс так же растерянно смотрел на нас троих. Потом он собрался и спросил:

– Так это ты сам послал себе такое письмо? А как ты узнал, что будешь делать до того, как начал это делать? – он разволновался и постоянно потирал ладони о стол. На него это было совсем непохоже. Обычно довольно флегматичный и тихий, сейчас он даже залился красным румянцем от напряжения.

Братья шумно выдохнули и засмеялись.

– Нет, это не он, но мы все почти обмочились от страха! – хохоча, проговорил Брог. Его поддержал смехом Ду.

Вот уж славное лекарство от депрессий – смех. Вот это награда человечеству, почти такая же важная и такая же непонятная, как числа.

– Ладно, я тоже посмотрю, но шифровки никогда не были моим коньком, я вам не Виета, – вспомнил я имя из курса математики. – Буду читать перед сном.

Все вроде успокоились. Но продолжать наши «пугалки» точно никто не хотел.

Я еще раз покрутил конверт в руке и сунул в большой карман жилета, решив не доверять больше посторонним предметам охрану важных писем для меня. Но точно знал, что не удержусь и открою его сразу, как останусь один. Внутри меня просто бурлил водоворот мыслей и все только что пересказанные события опять засверкали яркими красками.

Примерно через час я остался в одиночестве. Братья пошли веселиться дальше, а Алекса позвали волонтеры на просмотр очередной серии популярной фантазийной саги.

Я забрался с ногами на кровать и достал конверт. Еще раз осмотрев и не увидев ничего нового, я открыл его и вытащил запечатанный в тонкую пленку кусок старого пергамента. Пленка, в которую обернули артефакт, была настолько тонкой, что все выступы документа прощупывались пальцами. И она была настолько эластичной и прочной, что спокойно сгибалась в нужных местах, не рвалась и не растягивалась. Я разгладил пленку и стал всматриваться в непонятные знаки пергамента. Так прошло довольно много времени. У документа не было видно где верх, низ, в какую сторону писали. Да и один ли человек писал это, было непонятно. Так много совершенно разных символов было передо мной. Я пересел за стол, взял у Алекса настольную яркую лампу и, расстелив пленку, снова стал внимательно ее рассматривать. Крутить ее тоже не было смысла. Со всех сторон не было никаких зацепок, ни одного законченного или полного слова, прописанного символа или числа. Только кусочки чего-то написанного, как будто текст встряхнули и часть осыпалась. Я встал, походил еще минут пять, плеснул себе в стакан виски из коллекции Дуана и щедро разбавил водой. Сел обратно и еще раз попытался найти логику в этих закорючках. Ничего. Я вздохнул и решил посмотреть пленку на свет. Приподняв ее к лампе, я почувствовал знакомый уже холодок, что пробегал по коже довольно часто в последние дни – передо мной была почти точная копия экрана из самолета, я увидел те же безумные наборы символов и кусков букв и чисел, которые стали соединяться на свету. Просто часть была с одной стороны листа, а вторая с обратной. И, если смотреть просто сверху, то ничего не было видно. Чушь, как сказал Дуан. Я схватил лист бумаги и быстро, насколько мог, перерисовал всё получившиеся. Не хватало какой-то малости, чтобы текст стало возможно читать. И опять ассоциация с экраном самолета пришла на помощь. Ведь еще тогда я переписал все с экрана в блокнот. Несмотря на конец октября и то, что в фургоне не топили, я весь покрылся мелким потом. Сердце билось так, как будто я обогнал Усейна Болта на стометровке. Хотя в чем-то так и было. Я приближался сейчас к чему-то очень важному, возможно, самому главному в жизни.

Схватив ближайшее полотенце, я вытерся насухо, достал блокнот и медленно стал заполнять остатки текста. Минут через двадцать после того, как я пропотел, как в турецком хамаме, передо мной лежал законченный текст. Глаза видели то, во что никак не мог поверить мозг. Послание веков, а было ясно, что папирусу более 800 лет, было прислано мне через время. Причем именно мне. Чтобы я его прочитал. Явно на древнегреческом. Моих знаний не хватало для точного прочтения. Я понял пока только несколько слов: «Пифия», «Отец», «Дед», «15», «найти». Даже со словарем я бы не смог составить текст с логичным повествованием. Только приблизительно. Но здесь была нужна математическая точность. Знание. Это мог сделать только один мой знакомый – Тилманидис. Возможно, нескольких фрагментов символов и букв не хватало, но это уже никак не мешало читать.