Меир Ландау - Барон с улицы Вернон. Призраки Чугуева. Книга вторая

– Некоему странному и нелюдимому инженеру Полежаеву, – словно вздохнула Кузьмина-Караваева.

– Знавал я одного Полежаева, инженера, – подумал профессор Чернай, – неглуп собой был, но немного странноват.

– В чем же заключались его странности? – усмехнулся ему Фиалковский.

Чернай, без малейших эмоций на лице, посмотрел на Фиалковского.

– Будущее за постоянным током, Адам Иосифович, – ответил Чернай, – и это ведомо каждому гимназисту. А Полежаев тот, слишком увлекся идеями того сумасшедшего американца.

– А кто из них не сумасшедший? – равнодушно сказал Фиалковский не глядя на Черная.

– Эдиссон! – уверенно ответил ему Чернай, – Томас Эдиссон! А все эти эксперименты Теслы есть ничто иное как фокусы и шарлатанство, господа. Его аппаратами разве что скот забивать, чтобы не мучился перед смертью.

– А где сейчас этот Полежаев? – спросил Виктор, посмотрев на Кузьмину-Караваеву.

– Смею заверить Вас, Виктор Иосифович, он просто пропал, – вздохнула Кузьмина-Караваева, – одного дня, в его окнах видели очень яркий свет.

– Вы хотите сказать – сияние? – уточнил Виктор.

– Точно, словно сияние, – согласилась Кузьмина-Караваева, – словно ангелы с неба пустились, не иначе.

– А шум был при этом? – снова глянул на Кузьмину-Караваеву Виктор.

– Никакого шума, – ответила Кузьмина-Караваева, – разве что переполох поднялся, и пожарные, и жандармы прибыли, в колокола звонарь бить начали, на церкви Рождества Пресвятой Богородицы.

– А Полежаев? – уточнил Виктор.

– Пропал, – перекрестилась Кузьмина-Караваева, – был и словно весь сгинул. И свет пропал вместе с ним.

– Так ли и пропал? – удивился полковник Фиалковский.

– Святой истинный, – снова перекрестилась Кузьмина-Караваева.

В гостиную прошел офицер.

– Караул прибыл, ваше высокоблагородие, – коротко отрапортовал он Фиалковскому.

– Вот и ладненько, – кивнул офицеру Фиалковский, – поступаете в распоряжение полковника фон Готта. А я тихонечко за вами, по стариковски, поплетусь, – усмехнулся он…

Инженер Полежаев пропавший на днях, просто исчезнувший при очень странных обстоятельствах, снимал квартиру неподалеку от дома Кузьминой-Караваевой. Его дом стоял над слободой Осиновой, почти на самом обрыве. Оттуда, словно подарок открывался прекрасный вид на Донец и Малиновый Бор. А еще, вместе с этим прекрасным видом, и дом и двор щедро одаривались постоянным ветром, который, казалось, ни на минуту не стихал.

– Холодно, понимаешь, – кутался Фиалковский в солдатскую шинель, надетую поверх полковничьего мундира.

Они стояли возле узких дверей каменного одноэтажного дома, в которых, как правило, жили бывшие военные поселяне. Некогда аккуратно побеленный домишко, сейчас зиял дырами в штукатурке, а вдоль его стен валялись разбросанные дрова, старые ведра, битый камень и вообще что попало, кроме того что могло бы еще послужить хозяевам.

– Сразу видно, хозяин этот Полежаев был городской, не местный, – кивнул Виктор на беспорядок во дворе.

Фиалковский покачал головой, пнул сапогом лежащую на пороге колоду и дернул за ручку двери.

– Заперта, – указал он топтавшемуся рядом становому приставу, – ваша работа, господин сыщик!

Караул юнкеров, пританцовывая в своих попытках согреться, молча наблюдал за тем как становой пристав начал возиться у двери с отмычками.

– Отчего же Вы, полковник, свою шинель не надели? – усмехнулся Виктор полковнику Фиалковскому.

– Шутить изволите, господин полковник? – рассмеялся Фиалковский, – а еще у меня дома для тебя тулуп есть!

Продолжая смеяться, Фиалковский посмотрел на пристава.

– Чай не примерзли там, господин становой пристав?

– Готово, Адам Иосифович, – ответил тот.

Дверь щелкнула и поддалась.

Пристав отошел закурив папиросу.

К двери подошел Чернай и тихонько, словно боясь, отворил ее ступив в дом.

– Ну, так что же нам тут мерзнуть? – пошел за ним Фиалковский, позвав за собой Виктора и пристава, – прошу вас, господа! Не на клирос заходим! Милости прошу всех в гости к господину инженеру Полежаеву!

В доме был беспорядок, стену покрыл иней, а в открытой форточке сидел заблукавший кот.

Кот громко мяукнул и спрыгнул на пол.

– Небогато живут наши инженеры, – вздохнул Фиалковский.

Чернай прошел на середину комнаты и окинул взглядом разнесенные ветром по столу и по полу бумаги, раскиданные инструменты и разный хлам.

– Что за чертовщина такая, – остановил он взгляд на небольшом странном приборе, одиноко стоящем на тумбочке у зеркала.

Чернай подошел ближе и хотел взять его в руки.

– Я бы не стал этого делать на Вашем месте, профессор, – остановил его Виктор.

– Что же Вас так напугало, полковник? – посмотрел на него Чернай.

Виктор подошел и присел возле прибора.

– Наш инженер занимался вопросами подвижного магнитного поля, а этот прибор, генератор этого самого поля, – указал Виктор на прибор, – и Бог его знает, как недавно он использовался!

– Подвижное магнитное поле? Остаточный ток? Лженаука и фантастические идеи, – усмехнулся Чернай, – ничего более! Вы хотите сказать, что этот вращающийся маленький кусок железа, способен породить то чего не существует в природе? Возможно он и может создать магнитное поле. Но вряд ли оно может нам угрожать. Оно очень даже небольшое. Что оно способно сделать? Притянуть швейную иголку?

– Дело в напряжении, профессор, – встал Виктор и подошел к столу, – Полежаева мы тут не видим, но зато имеем два десятка свидетелей странных явлений в этом доме, ровно тогда когда Полежаев исчез.

Виктор взял со стола тетрадь, бегло перелистнул несколько страниц и протянул ее Чернаю.

– Судите сами, профессор, – сказал Виктор, – инженер Полежаев стоял на пороге гениального для нашего времени изобретения!

– Бесперебойный источник переменного тока? – недоверчиво глянул Чернай на Виктора, – но это из разряда фантастики для гимназистов младших классов.

Он снова посмотрел в тетрадь.

– Жаль, что этот эксперимент стоил ему жизни. Он мог бы многое нам рассказать.

– Тела нет, – ответил Виктор и посмотрел на пристава, – если даже инженер Полежаев и погиб, то от него должно бы было что-то остаться, верно?

– Так точно, – ответил пристав, – удар током может уничтожить труп. Но должны были остаться следы сажи. А тут, нет и малейших признаков сожженного тела.

– То есть, вы хотите сказать, – вмешался Фиалковский, – что Полежаев жив и неизвестно где?

– Неизвестно когда, ваше высокоблагородие, – ответил Фиалковскому обомлевший Чернай и показал запись в тетради, – этот сумасшедший инженер говорит об изысканиях какого-то англичанина, своего английского коллеги.