Кассия Сенина - Траектория полета совы

После получения диплома Алекс, как и Афинаида, поступил в аспирантуру, они продолжали видеться, и она сочла это благоприятным знамением, ответом на молитвы… Теперь, спустя годы, ей самой не верилось, что она могла быть так наивна. В итоге всё кончилось романтическим письмом, дурацким объяснением… О, нет, она не стала писать ему прямо о своей любви! Она сплела тончайшую сеть из туманных фраз и намеков на симпатии, которые порой возникают у двух одиноких сердец, на нежную дружбу, на смысл жизни, который обретается лишь тогда, когда человек вырывается из своей замкнутости. «Но даже если кажется, что мир пуст и ни в ком нельзя найти родственную душу, я гоню от себя эти мысли, потому что знаю, что один такой человек непременно есть и, возможно, живет совсем рядом…» Она хотела написать, что Бог обязательно пошлет такого человека, но, вспомнив, что Алекс нерелигиозен, исправила эту строчку. Только молилась, усердно молилась, чтобы он воспринял письмо с благосклонностью… Но разве Бог исполняет такие молитвы? Молитву всегда нужно заканчивать: «но не моя воля, а Твоя да будет», – так научили позже Афинаиду в храме. Одна немолодая прихожанка – даже имя ее уже стерлось из памяти, – видя неприкаянность девушки, посоветовала молиться о том, чтобы Господь послал ей хорошего жениха. Но именно так – не о конкретном человеке, а о таком, который будет угоден Богу. А отец Андрей понемногу начал заговаривать о том, что лучший жених – Небесный… Хотя делал это деликатно, ни на чем не настаивая.

Мечты и молитвы Афинаиды не исполнились, а вскоре Алекс бросил аспирантуру и исчез из поля ее зрения. Она училась хорошо, но занятия наукой всё сильнее шли вразрез с православными понятиями. Ведь изучение трудов давно умерших и попавших в ад язычников или не очень-то благочестивых христиан, писавших о земной любви, а не об умерщвлении плоти, – неподходящее дело для души, ищущей спасения! Раньше Афинаида и не думала, что такое спасение и от чего надо спасаться, но под влиянием Лежнева стала думать со всей серьезностью. Думать и постепенно отсекать всё, что этому мешало. Часто «лишнее» отсекалось и само собой, прав был отец Андрей: «стоит лишь захотеть, как сразу весь мир с его соблазнами тебя оставит»… Вопрос в том, кто больше захотел, чтобы мир оставил Афинаиду – она сама или Лежнев? Пожалуй, все-таки он, но как ловко сложились тогда кирпичики: ты унываешь, мучаешься и всё валится из рук потому, что над тобой тяготеют нераскаянные грехи, которых ты пока и увидеть-то не можешь. Но настройся на духовную жизнь – и всё обернется иначе! Придет спокойствие, радость и неземная любовь. Мирские занятия этому только мешают, отнимают драгоценное время…

Тряхнув головой, Афинаида заставила себя не думать о мороке, в котором пребывала столько лет. Быстрым шагом пройдя портретную галерею, она стала подниматься по мраморной лестнице.

Приемная ректора находилась на третьем этаже. С душевным трепетом Афинаида отворила красивую дверь орехового цвета, на которой строго поблескивала золотистая табличка, и вошла. Справа за компьютерным столом сидела загорелая белокурая девушка. Красный топик под белым летним жакетом лишь до половины прикрывал ее высокую грудь, на которой поблескивал небольшой золотой крестик; короткая белая юбка позволяла любоваться длинными стройными ногами в сетчатых колготках с мелким узором из роз; алые лаковые туфли на высоченных шпильках дополняли картину – несомненно, это была Элен, секретарша Киннама. Она смерила посетительницу взглядом, и в ее серых глазах, обрамленных густо накрашенными ресницами, отразилось пренебрежение. Афинаида сразу почувствовала себя крайне неуместно в своей черной юбке до щиколоток, туфлях без намека на каблук и скромной блузке светло-зеленого цвета – единственной, которая составляла удачное сочетание с ее каштановыми волосами, – а потертую сумку вообще хотелось спрятать за спину… Однако она взяла себя в руки и даже чуть вздернула подбородок.

– Здравствуйте, я Афинаида Стефанити. Могу я видеть господина Киннама? Он назначил мне встречу в два часа. Вероятно, я с вами и говорила об этом по телефону?

– Здравствуйте! Да, я помню. Господин Киннам еще не пришел с лекций, видимо, его что-то задержало. Но я сейчас сообщу ему, что вы уже здесь. Садитесь, пожалуйста.

Афинаида опустилась в кожаное кресло и тут же подумала, что в таком удобном кресле поневоле чувствуешь себя раскованно, не то что на табурете или венском стуле, которые только и водились у нее дома. Элен между тем говорила по мобильному:

– Господин Феодор, простите за беспокойство, тут к вам пришла госпожа Стефанити, вы ей назначили… О, понятно… Через полчаса?… Хорошо, господин Феодор. – Она отложила мобильник и взглянула на Афинаиду. – Господин Киннам просит его извинить, он немного задерживается. У него произошла незапланированная встреча с гостями из Барселоны. Он будет примерно через полчаса, самое большее через сорок минут.

– Ничего, спасибо, я не тороплюсь, могу подождать. – И Афинаида, достав из сумки сборник «Античность и Византия», погрузилась в чтение.

В приемную заглядывали люди, оставляли бумаги на подпись ректору, спрашивали, когда можно к нему зайти… Элен работала ловко и привычно, и Афинаида, несколько раз взглянув на нее, подумала, что она тут вполне на своем месте и, несмотря на несколько вызывающий вид, наверняка подходит ректору как секретарша. Посетителей было много, и Афинаида перестала отрываться от книги, чтобы посмотреть на очередного пришедшего. Когда, наконец, вошел Киннам, она подняла голову, только услышав, как Элен сказала:

– Ох, наконец-то, господин Феодор! Вас тут спрашивали уже столько раз!

Афинаида взглянула на вошедшего и замерла. Она действительно никогда не видела такого красивого мужчину. Стройный, загорелый, с волнистыми черными волосами, точеными чертами лица, высоким лбом и темными глазами, в уголках которых пряталась улыбка, ректор Академии полностью оправдывал вчерашние рассказы Марии. Один его взгляд из-под густых бровей, изломленных у висков словно крылья птицы, заставил сердце Афинаиды ускоренно забиться. Но когда он заговорил, его бархатный голос породил в ее душе странный трепет, какого она, пожалуй, не испытывала еще никогда в жизни.

– Госпожа Стефанити? Здравствуйте! Прошу прощение за то, что заставил вас так долго ждать!

– Здравствуйте! – ответила Афинаида и хотела вскочить, но с низкого кресла, где она успела удобно расположиться, быстро встать оказалось не так-то просто.

Когда она, наконец, неуклюже поднялась и предстала перед великим ритором, Элен едва не прыснула со смеху: они в самом деле составляли забавный контраст – красавец-мужчина в элегантном костюме и убого одетая девушка неопределенной наружности… Впрочем, Элен отметила, что Афинаида, пожалуй, недурна лицом, в котором особенно привлекали внимание большие зеленовато-карие глаза, да и осанка ничего… «Но, боги, что за мешок вместо юбки она нацепила на себя?! – подумала секретарша. – И блузка тоже – балахон какой-то страшный… Да еще с длинным рукавом – в такую жару! Или она мусульманка? Нет, вряд ли – без платка… А что за ужасная прическа!.. Ну и кадры попадаются в жизни!» Элен мысленно хихикнула и снова устремила взгляд на экран компьютера, а Киннам провел Афинаиду в свой кабинет.