Кассия Сенина - Траектория полета совы

– Вы случайно не из православных «рипидоносцев»? – мягко спросил Киннам.

– Нет, они шибко умные, не нравятся они мне, – мгновенно успокоившись, ответил бородач. – Они всё врагов ищут, а враги-то у нас внутри.

– Но хотя бы в том, что Пафнутий жил полтораста лет назад, у вас сомнений нет? Согласитесь, что это не так и давно. Почему же именно он? А что вы скажете о других наставниках духовной жизни и молитвы, их ведь было много?

– Это ты про Паламу, что ли? Не знаю, я этому делу не обучен. Да и с Паламой еще темная история, никому же неизвестно, что он на самом деле там думал.

– Отчего же неизвестно? Всё давно издано и прокомментированно.

– Мало ли, что издано! Ты сам-то видел его рукописи? Их небось и прочитать уже нельзя. А кто издает, тот сам по-своему и понимает, так что… – Мужчина безнадежно махнул рукой и уставился в невидимую даль. – Это в монахи нужно идти, а я не хочу. Я лучше женюсь на ком-нибудь.

– А разве… – Киннам недоуменно посмотрел в ту сторону, куда отправились женщина с ребенком.

– Да что ты, Катерина просто мой друг. Да и потом, она же совсем не православная, как не ней жениться?

– Ну, знаешь ли, так рационально рассуждать можно далеко не всегда. – Феодор усмехнулся.

– Всегда! – отрезал мужчина. – Как еще рассуждать? Брак – это таинство, как в нем может участвовать неверный?

– Если бы все так думали, никто бы и не расходился, наверное.

– Правильно! Я и не разойдусь!

– Так дело за малым?

– В каком смысле?

– Осталось жениться?

– Ну да, я и думаю, есть одна барышня. У нас с ней может быть роман…

– Ты всегда так откровенен с первым встречным?

– Да нет, что тут особенного? Я же не говорю, кто это и откуда. Да мы с ней толком и не знакомы почти.

– Тогда удачи!

– Гм… Тебе легко говорить. – Мужчина внезапно посерьезнел и отвернулся в стол. – Тебе-то, конечно, не отказывали никогда.

– Мне?.. – Киннам слегка растерялся, чуть помедлил с ответом, но, дернув щекой, решительно сказал: – В общем-то нет.

– Ну вот, я же говорю. А со мной не так просто, им же всем что-нибудь нужно обязательно.

– Тебя это удивляет? – Великий ритор вскинул брови.

– Нет. Если нет настоящей любви, то ничего удивительного. А уж если судьба, то женщина на мои ногти смотреть не станет… И на зарплату тоже.

– Но все-таки твое общественное положение хотя бы отчасти важно. Семья, возможно, дети – их же надо кормить?

– Ну, я бы мог чем-то еще заняться. Хотя не знаю… Везде так мало платят, что есть ли смысл? Так что, если будет жена, пусть терпит меня такого, как я есть! – вдруг с жаром воскликнул мужчина.

– Что ж, желаю тебе такую найти, – задумчиво проговорил Киннам, – чтобы всё терпела и понимала.

– А как же иначе? – искренне удивился сторож. – Брак же, таинство. Тут деваться некуда, нужно терпеть.

– А если она тебе надоест? Не допускаешь?

– Нет! Уж если я решу, то не надоест!

– Фима, поехали, дорога открылась! – донеслось снаружи.

– Сейчас! – отозвался бородач. Он быстро поднялся, снял с гвоздиков черный флаг и аккуратно его сложил. На площадке у таверны суетились люди, рассаживались по машинам, желая поскорее двинуться в путь.

– Счастливого пути! – сказал Киннам, тоже вставая из-за стола.

– Ага, – ответил Фима. – И тебе. Телефон запишешь? Впрочем, если в Афинах будешь, знаешь, где меня найти. – С этими словами он сел в машину, которая остановилась около домика, подруга его помахала Киннаму рукой и резко тронулась с места.

Великий ритор тоже забрался в свою «альфу», подождал немного, пока освободится дорога, и повернул ключ зажигания. Услышав, как заработал мотор, Феодор тихонько рассмеялся. «Веселый ты человек, Фима, – подумал он. – Такого оптимиста еще поискать!»

Дорога вновь побежала между зеленых гор, неспешно извиваясь из стороны в сторону, по временам то поднимаясь слегка, то опускаясь. Вскоре показался и пострадавший от обвала участок, здесь пришлось притормозить. Асфальт в рытвинах, в пыли и песке, со следами бульдозерных скребков, куча камней на обочине над пропастью… Но вот и это позади. Киннам включил веселую итальянскую музыку: он приближался к цели путешествия и вдруг осознал, что полностью свободен еще на целые сутки – ведь это много! И никто его здесь никогда не станет искать. Кстати выглянуло солнце, стало еще веселее. Наконец, великий ритор въехал в деревеньку на вершине совершенно голого холма, окруженного горами, покрытыми сосновым лесом. От домиков вниз спускались шпалеры осенних огородов. Медленно проехав по единственной улице, Киннам обнаружил таверну – облупленный желтый домик со смешным жестяным поросенком над дверью. Остановившись, Феодор купил кое-каких продуктов и поручил мрачному чернявому хозяину присматривать за автомобилем. Тот сразу оживился, смекнув, что гость – человек небедный, и даже вызвался «просто от нечего делать» вымыть машину, предвкушая хороший гонорар. Слушая, как корчемник расхваливает здешние места, великий ритор открыл багажник и вытащил оттуда старый рюкзак и походную одежду.

– Не найдется ли у вас местечка, чтобы переодеться? – спросил он хозяина.

– О, да, конечно! – расплылся тот в резиновой улыбке и, почесав в затылке, проводил гостя за высокую барную стойку.

Киннам слегка удивился, но, оценив обстановку – пустая корчма в безлюдной деревне, – уселся на стул за кофейным аппаратом и стал переоблачаться. Из студенческой походной одежды Киннам давно вырос, но покупать что-то новое не было ни времени, ни желания. Он натянул коричневые штаны, старые и потертые, но еще весьма крепкие, ношеную зеленую рубаху, высокие армейские ботинки. Городскую одежду аккуратно сложил и бросил на заднее сидение автомобиля.

– Вы на охоту? – поинтересовался корчемник.

– Неужели похоже? – Феодор рассмеялся. – Нет, просто пойду прогуляюсь. Завтра вернусь. После обеда.

Он навьючил на себя видавший виды станковый рюкзак и зашагал по улице. Очень тихо было здесь, в городе такой тишины не сыщешь. Там тишина иная – звенящая, безголосая. Здесь же, напротив, множество звуков: кудахчут куры, звякают бубенчики на грязных козах, где-то скрипят ворота, ветер шумит вдалеке в кронах огромных деревьев, – и всё же удивительно тихо. Даже солнце не показывается из дымки, боясь спугнуть эту тишину. Маленькая розовая церковь, в беседке напротив входа сидит седовласый человек в старомодной черной рясе, курит трубку. Завидев путешественника, улыбается, приветливо кивает. Киннам тоже помахал ему.

За околицей асфальт кончился, началась неровная каменистая дорога, и почти сразу же на обочине бросился в глаза плакат: «Внимание, территория природного парка!» – и дальше строгие слова о том, что нельзя рубить деревья, жечь костры и оставлять мусор. Киннам мысленно хмыкнул, но новомодные строгости его порадовали: за те двадцать лет, что он не бывал в здешних лесах, порядка стало больше… Наверное.