Кассия Сенина - Траектория полета совы

Она приехала немного раньше назначенного Киннамом времени и, поднявшись на третий этаж, остановилась перед стендом преподавателей, в надежде унять волнение, всё возраставшее с приближением к кабинету ректора. Впрочем, при этом она сделала нечто не слишком логичное в виду этой цели – стала перечитывать сведения о Киннаме. Они не содержали ничего нового по сравнению со материалами в интернет-энциклопедиях или на сайте Академии. Афинаида пробежала глазами скупые строчки и вздохнула: он старше ее всего на пять лет, а какой разрыв в знаниях, в научных достижениях… Ей никогда не догнать его! А значит, она никогда не станет ему интересной: что за прок ему общаться с такой невеждой?..

Радость, охватившая ее при виде собственного внешнего преображения, тут же улетучилась. Во всем этом нет никакого толку. Прельстить его таким образом всё равно невозможно, даже если б она была самой красивой женщиной в Афинах, а чтобы привлечь его внимание чем-то еще, у нее нет данных… и не будет. Разве что к старости! Она горько усмехнулась и вздохнула.

– Вот, смотри, сейчас я тебе покажу их! – раздалось рядом, и к стенду подошли парень с девушкой, совсем молодые, видимо, студенты.

Девушка, миниатюрная жгучая брюнетка с небольшими темными глазами, говорила медленно и четко, видимо, чтобы облегчить понимание своему знакомому – худощавый, ненамного выше ее ростом, он явно прибыл из Поднебесной империи.

– Вот Маргарита Киану, про которую я тебе рассказывала, – говорила девушка, – очень классная, сам увидишь!.. Вот Кира Постолаки, античную литературу преподает, а Мария Хиони – ранневизантийскую… А вот и сам ректор… Простите, вы позволите? – спросила она у Афинаиды, и та отступила в сторону.

– Что значит «великий ритор»? – поинтересовался китаец.

– О, это здешний эксклюзив! – с гордостью начала объяснять девушка. – Великий ритор – звание, которое дается только Афинской Академией, за особые заслуги в гуманитарных науках, очень почетное. Его начали присуждать триста лет назад, и получить его трудно, мало кто удостаивается!

Юноша молча кивнул и принялся изучать сведения о Киннаме, а его спутница тем временем мечтательно разглядывала фотографию ректора. «Ей, наверное, лет двадцать, – подумала Афинаида, косясь на студентку, – и ей простительно… А вот я-то, старая дева, куда лезу в свои без трех дней тридцать пять?! Ладно, хватит, надо идти!» Она сделала шаг к проходу на этаж, как вдруг услышала сзади знакомый бархатный голос, и ноги у нее стали ватными.

– Сейчас вам налево, – говорил он по-английски, – шестьдесят второй кабинет, а мне направо. Встретимся в четыре часа у меня, договорились?

– Да, господин Киннам, благодарю вас! – ответил густой бас.

Брюнетка у стенда быстро обернулась и воскликнула:

– Здравствуйте, господин Киннам!

– Здравствуйте, Фотина! – ответил ректор. – Я вижу, вы выздоровели, я рад! Вас уже давно не было видно…

Афинаида, которой после реплики студентки не оставалось ничего другого, тоже обернулась, и Киннам внезапно умолк. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и Афинаида залилась румянцем, а великий ритор… В его взгляде сначала промелькнуло удивление, потом… неужто восхищение?.. А затем он весело сказал:

– Здравствуйте, Афинаида! Вы уже пришли? Неужели я опаздываю?

– Здравствуйте, господин Киннам. Нет-нет, это я приехала рано.

– Понятно, в таком случае вы не против подождать еще чуть-чуть? – Он перекинулся несколькими фразами с Фотиной и ее китайским другом и снова повернулся к девушке. – Вот и всё, пойдемте. Признаться, если б не ваши глаза, я бы, пожалуй, не узнал вас сегодня. Наряд и прическа у вас новые, а взгляд тот же. Это хорошо. Многие люди, надевая новый костюм, натягивают и новое лицо… Надеюсь, с вами этого не случится!

Афинаида снова зарделась и сбивчиво принялась объяснять:

– Да, я… решила, что… То есть после экзамена… Я посмотрела на аспирантов и… и подумала, что раз я пришла в науку и собираюсь здесь… обосноваться… то нужно внешним видом соответствовать среде обитания…

– Очень разумное и правильное решение! Я уверен, что вы не только будете соответствовать этой среде, но и послужите ей украшением.

– Спасибо! – пробормотала Афинаида, окончательно смутившись.

«Неужели он и правда так считает?.. Да нет, это просто комплимент…»

Они шли по коридору, с Киннамом здоровались попадавшиеся навстречу люди, и Афинаида подумала, что она больше не выглядит рядом с ним нелепо и никто не посмотрит на нее косо… От этой мысли ей стало радостно, и она вдруг совершенно успокоилась.

Обсуждая прочитанную Афинаидой книгу об аллегориях в византийской литературе средних веков, они вошли в приемную ректора, и здесь девушку ожидало нечто приятное – тот в буквальном смысле шок, в который она повергла Элен. Секретарша была ошеломлена при виде преображенной аспирантки и даже не сразу поздоровалась с ней, а когда Киннам попросил сварить им кофе, Афинаида, поймав брошенный на нее взгляд Элен, подумала, что они вряд ли когда-нибудь подружатся… Впрочем, это ее не особенно огорчило. Они с ректором поговорили о книгах, которые Афинаида брала у Киннама, и он тут же дал ей еще одну – «как раз припас на случай» ее очередного визита. Элен с каменным лицом принесла ароматный напиток, и, когда за ней закрылась дверь, великий ритор сказал:

– За неимением чего-то более крепкого, сойдет и кофе. Надо выпить за ваш разум, который правильно подсказывает вам всё новые шаги на пути к освобождению от вредного груза прошлого!

Они слегка чокнулись кофейными чашками, и Афинаида невольно рассмеялась:

– Никогда не думала, что возможны тосты за чашкой кофе!

Она отпила глоточек, и на ее лице отобразилось детское удовольствие: кофе был очень крепкий и сладкий, как она любила. Афинаида подумала, что Элен все-таки достойна уважения: как бы она ни относилась лично к посетителям ректора, но на исполнение ею своих обязанностей это не отражается – вероятно, именно такой и должна быть хорошая секретарша!

– Почему бы и нет? – отозвался Киннам. – Раз нет вина, подойдет и кофе, если у нас во главе угла содержание, а не форма. Кстати, о форме: как поживает ваша статья о роли повторов в романе Евмафия?

– Я уже пишу ее. Думаю, на той неделе окончу и пришлю вам…

Кофе быстро закончился, и Афинаиде хотелось остановить мгновенье, пришла даже мысль рассказать Киннаму о своих сомнениях и мысленных метаниях перед сменой имиджа, но она тут же одернула себя: нет, хватит душевного стриптиза! Всему есть предел… а она и так, наверное, перешла его в день их знакомства. Еще раз такого повторять нельзя!

– Большое спасибо! – сказала она, с тайным сожалением ставя на блюдечко пустую чашку. – Елена варит очень вкусный кофе.