Нэя Талвери - Последний скиталец

И, словно в подтверждение её ощущений, голубое небо медленно затянулось иссиня-чёрными тучами, а заключённая номер двенадцать пронзительно закричала вновь, натянув все проводки до критического состояния.

Фара, вскочив с кресла, выскользнула за дверь, чтобы позвать целителя.

***

Целитель Алвин был единственным существом, которое приближалось и – да упасут ду́хи! – притрагивалось к заключённой номер двенадцать.

Фара с ужасом наблюдала, как тот входит в стеклянный короб, касается бледными пальцами сначала щеки, потом подбородка девушки, невесомо цепляя её кожу аккуратными длинными ногтями, отходит всего на полшага и начинает что-то шептать на своём родном – эльфийском – языке. Эверетт как-то поведал ей, что это достаточно распространённая молитва у эльфов, обязующая снять физическую и душевную боль.

Через толщу стекла Фара разглядела крошечные шарики света, блистающие в лучах эльфийской магии. Ей казалось, что они что-то напевали. Очень тихо, едва уловимо. Эта колыбельная успокаивала и нагоняла дремоту.

Лесные духи.

Фара никогда не понимала эльфов, но молитва действовала – заключённая успокоилась и даже сумела открыть глаза как обычный человек, а не обезумевшая тварь. Духи испарились, а Алвин умолк.

Фред лишь удовлетворённо хмыкнул, шелестя картами за спиной.

– Больше приступы её не побеспокоят, – покинув камеру, произнёс Алвин. – Не сегодня.

Фред кивнул и, уловив момент, уселся в уютное креслице, предвкушая новое увлекательное зрелище одного из миров в сознании заключённой номер двенадцать.

Фара опасливо перевела взгляд в зеркало и ужаснулась – горело высокое здание, в панике выбегали люди, взрывались окна, а через секунду появилась и сама заключённая – решительная, воинственная, совсем не такая, какую Фара видела в камере сейчас, в этом, реальном, мире.

С первыми рассветными лучами, когда Фред придремал в кресле, а Фара, скрючившись на стуле, вполглаза наблюдала за происходящими чудесами очередного из миров сознания заключённой номер двенадцать, вошла Тория. Ещё через секунду появился и Эверетт.

Фара, вздохнув с облегчением, потянула за собой Фреда в отсек с личными комнатами, чтобы сполна отоспаться на нормальной, хоть и жестковатой, кровати.

***

– Не нравится мне это.

Тория копалась с датчиками и проводами битый час, пока Эверетт заинтересованно глядел в зеркало. Там, заключённая номер двенадцать, переделав спокойный мир в яркую картинку, замораживала родники одним лишь касанием пальцев, словно прочерчивала путь на карте карандашом.

– Четыре, – отрешённо констатировал он, не отрываясь.

Тория в недоумении подняла голову и уставилась на напарника: – Четыре?

– Ты произнесла эту фразу четыре раза, – спокойно ответил Эверетт.

– Мне всё равно это не нравится! – возмутилась Тория, вернувшись к проводкам.

– Пять.

– Да заткнись ты! Они держат её на голодном пайке, измываясь над её сознанием так, что рано или поздно она попросту свихнётся! Это возмутительно и бесчеловечно!

– Неудивительно, что целитель Алвин к ней так зачастил, – размеренно произнёс Эверетт.

– Лучше б к ней зачастил Барни со своей похлёбкой! – вспыхнула Тория, выдёргивая один из датчиков. Заключённая отозвалась тихим стоном.

– У меня от неё изжога, – пробормотал Эверетт. Картинка в зеркале сменилась на погоню посреди сожжённого мира. Пыльные красные скалы, чёрная земля, клубы дыма и бесконечно тёмное небо. В том мире заключённая номер двенадцать была дважды ранена, но бежала уверено и быстро. Эверетт даже подумал, что делала она это лучше Фары.

– Согласна, похлёбка дрянь, но какая-никакая еда, – кивнула Тория, захлопывая дверцу щитка. – Ей и она сгодится, в её-то положении. Ещё немного и беднягу можно использовать как живое оружие – колоть костями противников.

– Попробуй, скажи это Киллиану, – хмыкнул Эверетт.

Тория решила, что наколдовать мерзавцу ледяной душ будет нецелесообразно здесь, поэтому месть она отложила на потом. А пока настало время перекуса.

***

Барни прислал к ним своего помощника Бобби – щуплого паренька с грязно-жёлтыми волосами и большой родинкой на левой щеке. Парнишка тащил два железных подноса, представляя собой чудеса гравитации. Грохнув ими о стол, он удовлетворённо выдохнул и отрапортовал:

– Барни в лазарете, готовил Лемюэль. Здесь яблоки, картошка с мясом и апельсиновый сок. Эверетту Лемюэль передал клубнику со сливками, а Тории шоколад.

Тория от восторга едва не подпрыгнула. Сладости, которыми одарил их Лемюэль, были в ужасном дефиците, но этот волшебник – на самом деле Лемюэль не был настоящим волшебником – всегда умудрялся доставать такие продукты. Не говоря уж о любимом браслете Эверетта из кожи горного дракона.

– Передай Лемюэлю наши безразмерные благодарности, – кивнул Эверетт. – И спасибо, Бобби.

Парнишка радостно закивал, переминаясь с ноги на ногу, и вылетел за дверь, словно общество Тории и Эверетта его очень смутило.

И едва дверь захлопнулась за Бобби, Тория, хитро взглянув на напарника, схватила свою плошку с картофелем и мясом и прошмыгнула в стеклянную камеру к заключённой номер двенадцать.

– Тебя изгонят, – констатировал очевидное Эверетт, отправляя в рот клубнику. Впрочем, он не особо противился. С Киллианом они водили старую дружбу ещё с зонградских времён, и Дария давным-давно стала ему кем-то вроде младшей сестры. А за них нужно нести ответственность, даже вопреки безумным правилам.

– Представь себя на её месте, – глухо донёсся до него голос Тории, которая уже ощупывала ярко выраженные скулы заключённой. – Эй, ну давай же, открой ротик – влетит самолётик!

– Серьёзно? – вздёрнув бровь, спросил Эверетт, оказавшись у входа в камеру.

Тория метнула в него гневный взгляд: – Есть ещё предложения?

Эверетт вошёл в камеру, приблизившись к заключённой. Коснувшись сонной артерии, он удостоверился, что девушка жива. Надавив большими пальцами на верхнюю часть нижней челюсти, он медленно приоткрыл её рот. Сделав несколько пассов рукой, впустил кислород в её лёгкие, и тогда заключённая очнулась, отплёвывая воду. Эверетт мельком взглянул на зеркало – в мире, который отражался там, она тонула.

– Упс.

– Где я? – прохрипела заключённая номер двенадцать, пытаясь сфокусироваться на лице Эверетта.

– Ты во дворце Рамалан, – негромко ответила Тория. – Ты что-нибудь помнишь? Как тебя зовут? Сколько тебе лет?

– Тише, Тория, не грузи.

Заключённая зажмурилась на мгновение и негромко ответила: – Заключённая номер двенадцать.

***

Фара и Фред, следующим утром сменившие Торию и Эверетта, были несказанно удивлены, увидев, что заключённая бодрствовала в своём спокойном состоянии. Она медленно осматривала помещение, в котором провела двенадцать лет, иногда фокусировала взгляд на своих надзирателях. И если Фред реагировал на это с присущим равнодушием, то Фаре откровенно становилось не по себе.