Антонина Шипулина - Аптерос

Именно поэтому к походам нужно было готовиться так долго: один только путь занимал семь-восемь дней, а иногда и больше. Как правило, единственными целями похода были грабеж и устрашение. Иногда к западникам обращались другие драконы, обычно одиночки, плетущие собственные политические интриги в отдельных странах или также беспокоящиеся о судьбе своих людей. Обычно такие одиночки действовали только в личных интересах и дорого платили за помощь из Валип, так что таких умников находилось очень мало.

Стоит отметить, что, если бы не получаемые от людей выгоды, западники и не подумали бы заботиться о них. На отдельных людей они обычно плевали с высокой колокольни. О разуме и душе людей, об их чувствах хлопотали больше южане, и в последние годы, благодаря крепкой дружбе с некоторыми из них, и горожане Горба начинали задумываться о людях. Впрочем, стоит только исчезнуть из их жизни деятельному Марвулю, заботящейся о рабах воспитаннице южан Иуме, Калауле, взывающим к совести одним взглядом, – и все гуманистические убеждения западников растворятся в мгновение ока.

Особенно сильно было это заметно в самом походе. Как правило, южане не участвовали в них вообще, если забыть о нетипичной кровожадной Голдуре. Изредка привязывался любопытный Марвуль, сворачивавший в другую сторону уже через два-три дня пути и скрывавшийся в неизвестном направлении. Так было и в этот раз; его никто не держал, только одна Велмара осталась несколько разочарована, поскольку быть пассажиром на мягкой шерстяной спине южанина – совсем иное дело, чем кататься на чешуе западников, твердой, как железо.

Марвуль выделялся среди других и своим драконьим обликом. Если к Калауле и Голдуре Велмара успела привыкнуть, да и они были невзрачны даже по меркам южан, то Марвуль цвёл гладиолусом среди ромашек. Его короткая мягкая шерсть была ярко-желтой с редкими полосками яркого коричневого, почти рыжего цвета, оперённые крылья – светло-золотые с галочками бурого узора. На голове он носил не скромно закрученные за овечьи ушки рога – это были длинные прямые светлые два рога, придававшие ему сходство с антилопой или горным козлом. Рога подчёркивались горизонталями длинных темно-бурых острых ушей. Племянник был мельче своего дядьки, но из-за подвижности Марвуля создавалось впечатление, что он занимает всё доступное пространство. При этом пустозвоном Марвуль не был, то, что он говорил, оставалось в памяти, а некоторые вещи не давали спокойно спать ночами. Марвуль знал и видел мир, который Велмаре осточертел, и говорил обо всём ужасно интересно, пусть бы вопрос был совершенной дрянью. Некоторые шли за ним, как овцы за пастухом, но Бескрылую этот пастух по-прежнему пугал чем-то неуловимым: может, своей властью над драконами, может, слишком уж чудесной оболочкой. Непорочных не бывает, и солнечность Марвуля у привыкшего к потёмкам существа вызывала подозрения.

Как правило, по пути к месту драконы поднимались очень высоко в небо, над облаками, чтобы их нельзя было заметить с земли. Поэтому любоваться видами было почти невозможно: небо и облака были скучными, когда смотришь на них с чужой спины, надеясь только на то, что не сорвешься по нелепой случайности. Привалов было по два в день, на обед и на ночь, и если ночью уже не было сил что-либо рассматривать, да и было невероятно темно, то в дневной привал Велмара сполна наслаждалась прелестями природы, которые ей нахваливал впечатлительный Марвуль. Вернее сказать, сама по себе она ненавидела эти полевые условия, и если бы не её оптимистичный попутчик, дорога была бы совсем невыносимой. Для Бесы всё было неудобно. Она привыкла есть за столом, теперь же приходилось сидеть на земле или на бревне, если кто-то о нем побеспокоится, драть зубами оленя – жареного или сырого, а может, и не оленя, а краденую корову, а может, мелкую костлявую птичку или рыбку. За время путешествия с Марвулем рыбой Велмара пресытилась: южанин любил ее сверх всякой меры, не ленился даже ночью разыскать какой-нибудь водоём и вытаскивать оттуда или огромную рыбину (сома, карпа, кого-нибудь ещё – в них Бескрылая мало разбиралась), или видимо-невидимо мелкоты, которую он собирал в большую миску и варил из неё уху. Сырой рыбой он обычно не удовлетворялся, хотя в первый день пути южанин так устал, что проглотил улов почти целиком, не раздумывая; в другое же время он всегда что-нибудь выдумывал с рыбой, и не только ел сам, но и охотно делился с другими – с Велмарой, которая не любила что-либо делать сама, в частности. Его стряпней та была довольна, но к третьему дню рыба уже в горло не лезла, а Марвуль, наивно полагая, что западка разделила с ним его увлечение, уже первоначально стал готовить и для неё, так что отказываться было бы всё равно, что грубо отвергнуть бесценный подарок.

Южанин раз за разом проявлял заботу о других с легкой руки, будто бы совсем не ожидая какой-либо взаимности. Велмаре это было чуждо и непонятно, что-то подсказывало, что на самом-то деле однажды наступит час расплаты! …Но время шло, расплата не наступала, и она всё чаще беззастенчиво пользовалась его бесхитростностью и бескорыстием.

Утром четвёртого дня Марвуль попрощался со всеми многочисленными приятелями и приятельницами и улетел прежде всех уже по собственным делам.

Цель похода у западников в этот раз была та же, какая и всегда. Где-то в юго-восточной части континента вырос человеческий город, поднявшийся до невиданных высот культуры благодаря попечительству одного из восточников; однако восточника оскорбили, и он покинул эти места. Теперь город оставался на растерзание стервятникам, и если напор людей горожане были способны вынести, то о драконах нечего было и говорить.

Обычно, если стояла задача окончательно разорить город, то начинали с сожжения полей и убийства скота. Если сделать всё сколько-нибудь аккуратно, люди сами себе это объясняли: как гнев богов, небесную кару, редкий жуткий мор, знамение о приходе конца времен и тому подобную чепуху. Здесь, на востоке, о драконах знали и боялись их, так что скрытничать не имело смысла. К тому же, устраивать полное сокрушение этого города, столицы небольшого княжества, было глупо: располагалась эта страна далеко, не мешала жителям равнины у Валип, грандиозных планов на завоевание всего света пока не строила, и драконы собирались только взять своё и уйти. Потому планировался только вечерний штурм, а целый день был на подготовку и отдых.

Лагерь был разбит в большом овраге в редком молодом лесу. Город был в получасе полета в степи, среди засеянных полей; лес окружал этот вырубленный участок с северо-запада, тогда как с других сторон простирались утыканные маленькими крестьянскими хозяйствами пашни, и более удобного места для укрытия было не найти.