Кассия Сенина - Золотой Ипподром

Статья Стратиотиса «Новые перспективы» поместилась на пяти листах красивой желтоватой бумаги, ключевые места были выделены алым маркером. Быстро пробежав текст, Кирик нахмурился и строго посмотрел на Димитрия, который терпеливо стоял, изображая напряженное внимание.

– Так. Ты понимаешь, что это значит?

– Да, владыка…

– Значит, все сначала, да? Именно теперь, когда мы расслабились и меньше всего готовы?

– Понимаю, владыка… – Димитрий, в свою очередь, нахмурился и скорбно опустил голову.

Высокий выпуклый лоб митрополита понемногу наливался краской, борода распушилась и стала походить на кипящую пену, а маленькие серые глазки, обычно казавшиеся благостными и доброжелательными, в эту минуту смотрели жестко и даже зло.

– Так, всё! Собрались! – Кирик прищурился. – Ты иди сейчас, набросай десяток лозунгов. Устраиваем молитвенное стояние. Прямо у ипподрома. Через два дня.

Глаза Димитрия округлились.

– Владыка, да, но… каковы могут быть последствия? Ведь подумают, что мы…

– Они подумают, что если мы на такое осмелились и так быстро, то значит можем, значит за нами сила! – воскликнул Кирик и весело посмотрел на помощника. – Не дрейфь! Пиши. Помнишь, что мы обсуждали? «Сильная церковь – сильное государство», «Мы все родились православными», «Встань за веру, ромейская земля». Остальное про трубу и нефть. Живее, их же еще нарисовать нужно будет. И позвони Лидии. Скажи, что она мне нужна, пусть бросает всё и едет сюда. И пусть Анну захватит, больше никого. Впрочем, я сам поговорю. Быстрее!

Димитрий выскользнул в приемную, постоял в задумчивости несколько секунд, затем посмотрел на популярный у православных плакат, висевший над письменным столом. Изображение напоминало герб Кантакузинов: два льва, стоя на задних лапах, передними подпирали дерево, в кроне которого явственно угадывались очертания имперских границ. Тело одного льва состояло из множества человеческих фигур – воинов, синклитиков, ученых, рабочих, земледельцев, во главе с самим императором; второй лев получился почти черным – его составляли монахи, священники и архиереи. Надпись на плакате гласила: «За наше равновесие!»

– Остается надеяться, что ломать равновесие посреди Ипподрома действительно будет не с руки, – пробормотал Димитрий. – А то ведь так можно и костей не собрать…

Чуть слышно цыкнув зубом, он стал набирать номер Лидии.

– Да! Бог благословит! – поздоровался Кирик, схватив поднесенную трубку. – Срочно бросай все, и сюда. Никому не слова. Скажи: кому-нибудь плохо стало. Анну захвати по дороге. Жду!

Отдавая трубку помощнику, митрополит посмотрел на него уже спокойнее.

– Ну, и что же твои выкладки? Разве мы предполагали такой оборот?

Димитрий слегка пожал плечами и открыл рот, но заговорить не успел.

– Ну, всё равно, – отчеканил Кирик. – Глупо было думать, что это затишье надолго. Всё было запрограммировано, начинается новая фаза отношений. Но каков Стратиотис! – процедил владыка сквозь зубы. – Благочестивец…

– Он не так плох. Теоретически, он наш единомышленник, владыка.

– Запомни, дружок, нам с тобой не нужны единомышленники, – наставительно заметил Кирик. – От них никакого толку, если они не свободны в действиях. Лучше один противник, который в нужный момент вынужден будет сделать то, что мы скажем, чем сто единомышленников, которые сделают потом то, что скажут другие. Пусть единомышленники лучше иконами машут, с ними нет смысла работать.

Митрополит, очевидно, уже совсем успокоился и вошел в обычный деловой раж. Его пальцы забегали по клавиатуре.

– Но вот с Панайотисом поработать придется, – произнес он неожиданно. – Чтобы другим неповадно было.

Лидия с Анной появились быстро. Совсем еще нестарые женщины, энергичные, хорошо и дорого одетые, они служили в солидных учреждениях, хотя и не на первых ролях. Примчавшись в Свято-Гликериевскую обитель посреди рабочего дня, дамы вошли в кабинет Кирика слегка запыхавшись и встали у порога с лицами, на которых читались обожание, радость и тревога.

Благословив посетительниц, митрополит сразу приступил к делу. Он был по-военному краток и точен.

– Собирайте как можно больше народа. Пусть девочки звонят всем, кого знают. Во все братства, во все сестричества. Тысячу человек, не меньше. Говорите, что церковь в беде. Вот, возьмите книжки, сколько унесете. Они уже с благословением.

Кирик указал на громоздившуюся в углу груду изданий в глянцевых обложках. На каждой было написано «Митрополит Кирик Ираклийский. Как спастись современному человеку». Под названием красовалась цветная фотография: респектабельное семейство, выбравшись из автомобиля, направляется к дверям храма.

Пока встревоженные женщины набирали книги в большие пакеты, Кирик расхаживал по кабинету. Но когда Лидия с Анной подошли к нему под прощальное благословение, он вдруг удивленно воскликнул:

– Как! А вы разве обедать не останетесь? Мы сейчас обедать будем.

– Владыка, мы с радостью, но работа…

– Ничего, за пять минут не уйдет! Димитрий, звони послушнице, пусть собирает на стол.

На обед подали вареный в вине рис, три сорта сыра, множество салатов, белое вино в кувшинах. Но главным блюдом был, конечно, огромный налим, обложенный маслинами.

– Ешьте, ешьте, – приговаривал митрополит, накладывая яства в тарелки своих гостий; Димитрий тоже присоединился к пиршеству. – Я уж вчера хотел выбросить все это, но потом подумал: вдруг Лиди с Ани придут? – пошутил он и расхохотался.

Женщины тоже засмеялись.

– Владыка, вы такой веселый!

– Да! – ответил митрополит. – Я не люблю унывать!

Он и вправду веселился от души: перестал напряженно щуриться, шутил, резвился и предлагал тосты. Но когда от налима остался лишь хребет, владыка вдруг снова стал серьезен.

– Дорогие мои, – сказал он, – смех это хорошо, но дело нам предстоит нешуточное. Мы должны за Господа постоять, за церковь Его! Это все очень непросто, но у нас почетная миссия, есть от чего возгордиться. Если мы сейчас этого не сделаем, с нас потом спросится на страшном суде!

Дамы слушали с напряженным вниманием, боясь пропустить хоть словечко. Но Димитрий, понимая, что речь произносится не для него, погрузился, по-видимому, в научные раздумья.

– Вы на меня не смотрите, мне ничего не нужно! – вещал Кирик. – Меня завтра выгонят – я на чердаке смогу жить. Или в подвале. Но подумайте, что есть такие принципы, которыми нельзя поступаться! Нам нужно возродить церковь, чтобы она опять стала сильной, чтобы императоры с ней советовались, чтобы жизнь строилась на канонической основе. Нужно оправославление всей нашей жизни. Нужна любовь христианская… – Тут он умолк на мгновенье и посмотрел куда-то в сторону и вверх, лицо его сделалось одухотворенным, глаза как будто даже намокли.