Юлиана Королёва - Эйдос непокорённый

Через пару снежных холмов мы минуем пропасть, и тёмное пятно зарослей, точно щель в аллидионской стене, пропускает нас. Только здесь снега нет, лишь тёплый, тихий полумрак, прямо как в моей последней тюрьме. Кроны деревьев сплетены в сплошной узорчатый купол и защищают лес от ветра и холода. Капли воды с тающих сосулек звонко падают в небольшие лужицы. Во влажной атмосфере пахнет подгнившими листьями, землёй и хвоей. Вдоль стволов по спирали закручивается мох. В его зеленоватом свечении вьётся мошкара и мелкие чешуйки хвои осыпаются медленным дождём.

– Меня ещё ни разу не похищала девчонка, – пленник отряхивает снег, озираясь по сторонам. – Смело. Куда дальше?

Кажется, его веселит небольшая заминка, пока я пытаюсь сориентироваться.

– Всё бывает впервые. Чему радуешься? – вытряхиваю снег из капюшона и рукавов.

– Твоей усталости, – Безымянный внимательно наблюдает за мной.

Странный он. Назло не буду останавливаться. Подталкиваю его, хотя сама иду на пределе сил и незаметно замедляюсь. Тяжёлое дыхание клубится паром.

Отцепиться бы, пусть возвращается. Я стараюсь высвободить кисть из ледяного браслета, сосредотачиваюсь буквально на секунду, как вдруг Безымянный выхватывает моё оружие с такой ловкостью, что я не успеваю рта раскрыть. Дерьмо баркачье! Ну как я могла прозевать? Электрический конец победоносно смотрит в мою сторону.

– Теперь моя очередь командовать, ясно? – святоша хмуро глядит из-под капюшона. В полумраке никак не выходит рассмотреть его лицо, я и не пытаюсь. У меня мороз по коже от его взгляда, но я не подаю вида.

– Поздравляю! Что дальше? Вернёшь меня Совету, расскажешь, как разделался с гнусной похитительницей святош, получишь блага и прощение?

Не стоит его бояться. Отобрала оружие один раз, смогу и другой. Главное, выбрать момент.

– Обычно это так и работает, да? – теперь он толкает меня вперёд, и мы углубляемся в дебри.

Назад не поворачиваем. Это понятно, мало кому захочется на холод. Куда идём, не представляю. Я только успеваю отмахиваться от веток и думать, как вернуть оружие.

Под ногами стелется лёгкая дымка тумана, хлюпают кочки. Крик ночной птицы разбивает тишину, скрежет стволов, шуршание в кустах – всё будто включается по команде. Неважно, лишь бы подальше от Аллидиона. Стряхиваю с балахона налипший снег и жду, когда святоша потеряет бдительность, отвлечётся.

Безымянный молча разглядывает местность. Всё-таки ему любопытно, куда мы попали, но он внимателен и не боится. Не сомневаюсь, ждёт, что за нами пошлют Доверенных, и это случится, когда Батья-Ир узнает про побег. До тех пор я должна с ним расстаться.

Наконец, он останавливается, снимает капюшон, и в зеленоватом свечении мха впервые удаётся разглядеть его заросшее тёмной бородой лицо. Взгляд настороженный, как у хищника с виденных мною картинок, и пугающий, наверное, из-за контрастирующих серебристо-серых глаз. Короткие тёмные волосы торчат иглами, неаккуратные шрамы на левой стороне лица тянутся от выбритого виска и теряются в бороде.

Жуткий тип, от него мурашки по коже, и дело не в шрамах, а в целом образе. Хотя есть в нём что-то неуловимо знакомое. Неудивительно, ведь в Аллидионе все сталкивались хотя бы раз.

– Давай просто разойдёмся? – не знаю, сработает ли в этот раз, но в келье, он охотно шёл на сделки. – Скажешь им, что я сорвалась со скалы?

Это идеальный вариант, меня не будут искать.

– Тогда придётся от тебя освободиться, – Безымянный дёргает цепь, хватает меня за браслет, разглядывает, изучает, и вдруг вынимает из складок балахона огромный нож с зазубринами.

Замок таким не откроешь, а вот руку оттяпаешь легко. У меня деревенеют конечности, и я дёргаюсь, чтобы удрать от него подальше, но металлическое кольцо врезается в кисть и застревает.

– Не надо! – я в ужасе кошусь на нож и пытаюсь забрать из его хватки руку. От боли на глазах наворачиваются слёзы.

– По-твоему, я собираюсь отрезать тебе руку? – он начинает раскатисто хохотать, поправляет мой браслет и разжимает пальцы. – А это вариант!

На смех садиста, какой изображает мелюзга в аллидионских спектаклях, не похоже. Он просто подшучивает. Что у него на уме? Кого я прихватила, святые баркаты?

– Только попробуй, шнод! – отскакиваю на два шага, а дальше не пускает цепь.

Но его внимание вдруг переключается на едва слышные звуки, он перестаёт смеяться и прикладывает палец к губам.

Лесная какофония разом смолкает, уступая место завыванию из глубины. Святоша напрягается, я стараюсь вжаться в ближайшее дерево, будто это поможет спрятаться. Но ствол слишком тонкий, кора полупрозрачная, под ней вертикальными рядами движутся тёмные точки. Я читала про такие: если дерево повредить, тонкая кора лопнет и облако спор разлетится на несколько метров. Кто вдохнёт, будет кашлять кровью, умрёт медленно и мучительно. Это могло бы защитить меня от загадочного святоши с огромным ножом. Но что поможет защититься от спор мне? Рукав балахона?

– За нами идёт хищник, – предупреждает Безымянный.

Я и сама догадалась, слышала вой, только среди стволов никого не видно. Сердце забивается в пятки.

– Так воспользуйся ножом! – шепчу я. – Убей его.

– Не могу, – святоша дёргает цепь, напоминая, что мы связаны, убирает нож и начинает продвигаться к бледным зарослям мицелия, свисающим со скал и деревьев. – У меня есть идея получше.

Выбора нет, приходится шагать за ним. Пока я мечтаю о случайно завалявшемся в кармане куске мыла, чтобы высвободить руку из металлического капкана, краем глаза замечаю пару крупных светлячков. Они то появляются в ближайших кустах, то пропадают, то снова следуют за нами в полутьме густой поросли. Вдруг догадываюсь, что никакие это не светлячки, а глаза, и мой спутник, судя по настороженному виду, придерживается такого же мнения. Он подбирает камень побольше, и я не понимаю зачем, при таком-то ноже. Но вместо ответа святоша хватает меня за руку и дёргает вниз. Мы падаем в грязь, и пока соскальзываем по склону в овраг, Безымянный умудряется швырнуть камень в ближайшее «вонючее» дерево. Позади раздаётся хлопок – лопается кора, выбрасывая в лесную чащу облако блестящих спор. В тот же миг мы скатываемся под выступ скалы, протискиваемся под растопыренные корни старого дерева и замираем. Корни паутиной переплетаются над нашими головами, словно шалаш.

– Отличная идея вываляться в грязи, – бормочу я и потираю саднящее запястье под железным браслетом. – Чуть руку не сломал!

– Ты же сама привязалась ко мне, – святоша копошится, устраиваясь поудобнее. – И болтаешься, как приманка для ферусов.

– Так это ферус! – я с ужасом вспоминаю скромные познания из старых архивов и вздрагиваю. Страшная тварь. – Вонючее дерево ему не навредит. Или ты думаешь, оно скроет наш запах?