Айд Мус - Сказание Джеуджиро

На отвесной скале, было мало выступов, за которые можно ухватиться, поэтому спускался он медленно, нащупывая надежные места. Преодолев больше половины стены, он едва мог пошевелить пальцами. Каждый сделанный вниз шаг казался ему последним, и силы его покидали. Внизу, когда он ступил на камень, его ожидало облегчение и боль, пронзающая его руки, ноги и спину. Ему оставалось лишь плакать от боли и радоваться, что он не сорвался и не рухнул.

Река текла бурно, он опустил в нее свои руки и вместе с ее прохладой ощутил облегчение. А когда он опустил в воду голову, то почувствовал прилив энергии и дикое желание мигом вытащить ее из воды. Река была неглубокой. Когда он ее преодолевал, вода доставала ему до груди. На другом берегу он прилег рядом с сумкой и посмотрел на дыру в скалистой стене, из которой выбрался. Она была вроде совсем рядом, но путь, который он преодолел, оказался тяжек. Его посетила мысль, что, возможно, стоит вернуться, но желания взбираться по стене у него совсем не было. Он повернул голову, и, глянув во тьму, откуда на него смотрели фиолетовые глаза джамаилов, встал и пошел на встречу к ним.

Свет Ирао уже почти покинул просторы ущелья. Гирнгримгрон мог не бояться, что лучи его сожгут, и поэтому смело двигался дальше. Он перебирался с камня на камень, ведь в тех местах не было троп, по которым можно было беззаботно ходить. Джамаилы издавали вой, но не приближались, лишь мелькали во тьме их фиолетовые глаза. Гирнгримгрон опасался, что они могут на него напасть, но не думал, что для этого есть повод. Казалось, они пытаются его напугать, но сами боялись.

Тьма сгущалась. Сумеречный свет Ирао остался позади. Гирнгримгрон мог различать предметы в темноте и немного ориентироваться, поскольку зрение аркфарийцев позволяло им видеть в темноте, но на небольшом расстоянии. Он долго шел, блуждая то среди светящихся кристаллов, то средь пещер, где по стенам шуршали светящиеся многоногие мизеи. Он остановился в расщелине, где завывающий ветер блуждал среди камней, становясь мелодией. Миновав пещеры, он приблизился к большому водопаду, стремящемуся вниз по крутому склону и дальше становившемуся бурной рекой. Он остановился у стены воды и заметил, что реку можно перейти за водопадом.

За водопадом было скрыто углубление, в котором находилась статуя каменного великана, высеченного из живой руды и крепкими узами прикованного к скале. Гирнгримгрон прикоснулся к нему, почувствовав тепло.

– Я чувствую прикосновение. – Неподвижные каменные уста великана издали громкий голос.

Гирнгримгрон, глядя на великана, попятился назад.

– Ты можешь разговаривать?! – искренне удивился он.

– Я слышу голос.

– Я тоже. И это просто удивительно. Ты сотворен из живой руды и можешь разговаривать.

– Я сотворен не из руды. Я был подобен тебе, но в прежней жизни я был не так бледен, как ты.

– Как же ты смог стать каменным?

– Меня поместили в этот доспех из глубинной руды, когда я погибал.

– А ты тоже был аркфарийцем?

– Нет. Я был Эли.

– Эли? Мне прежде не доводилось слышать о подобных тебе.

– Мы живем на поверхности горы Аркфариэл в большом и прекрасном городе Эл.

– Так получается ты один из бессмертных, живущих на вершине подъемника?!

– Что за вздор? На вершине живут вовсе не бессмертные. Эли тоже умирают, как и все, что однажды рождается.

– Я даже подумать не мог, что мне доведется столкнуться с подобным…

– А ты кто? И что делаешь ты в недрах Аркфариэла?

– Меня зовут Гирнгримгрон, я узник ямы отрешенных, я низшей крови из Аркфара.

– Я имени твоего не смог расслышать. Можешь повторить его, узник низшей крови?

– Гирнгримгрон.

– Не мог бы ты его произнести помедленнее?

– Гирн… грим… грон.

– Я буду называть тебя Гирн, если ты не возражаешь.

– Нет, пусть даже это имя моей крови. А как я могу тебя называть?

– В прежней жизни меня звали Фа Но Эль.

– Фаноэль?

– Нужно делать паузы, произнося его, но ты можешь звать меня именно так.

– Тогда приветствую тебя, Фаноэль, – произнес Гирн, прикоснувшись к великану.

– Здравствуй Гирн, узник низшей крови.

– Нет, я уже не узник, я покинул свою темницу и отправился скитаться.

– Так ты, получается, беглец?

– Наверное.

– А я, увы, не в силах покинуть своего заточения, ведь я скован прочными узами, которые разорвать не могу.

– А почему тебя заковали?

– Когда приближалась моя погибель, мне предложили жизнь, в каменном доспехе на страже города Эл. Я думал, что обрету, наконец, стремление к жизни и даже может смогу послужить остальным Эли. Но когда я воссоединился с каменным одеянием, меня пытались заставить устрашать других и использовать обретенную силу против моих сородичей. Я говорил, что лучше сокрушу тех, кто прячется под мраком обретенной силы, чем нападу на беззащитных.

– Значит, тебя нельзя вытащить из каменного одеяния?

– С той давней поры, как покинул я лабораторию, где меня обратили в камень, каменное одеяние – это я.

– И долго ты находишься в заточении?

– Не знаю, жизнь моя остановилась, будто засохшая река, и я взираю лишь на то, как вода спадает предо мною.

– А узы, сковывающие тебя, можно ли их разорвать?

– Я тщетно пытался, но, увы, сил моих не хватает. Слишком крепко они меня держат.

– Не хочется тебя оставлять. Я, пожалуй, останусь пока здесь. Оставлю рядом с тобой мешок с едой, ты уж присмотри за ним. А я пока пойду, осмотрюсь тут.

– Что я смогу сделать, если твой мешок вдруг кто-то пожелает взять? Ведь я скован. Да и нет здесь никого, кто мог бы на него позариться.

– Ну, тогда просто рассматривай его. Ведь давно не видел ничего нового перед собой.

Осмотрев пещеру, Гирн так и не смог найти выхода. Все пути, по которым он хоть как-то мог пробраться заканчивались тупиком, либо просто вели к крутым обрывам, казавшимся бездонными. Но в одном из темных углов он обнаружил небольшое отверстие в стене, откуда доносился незнакомый ему запах, задуваемый необычайно теплым воздухом. Это отверстие казалось ему единственным выходом из пещеры, но оно было настолько мало, что в него не смогла бы пролезть даже его бледная голова.

– Наверное выход завалили, – сказал Фа Но Эль. – Похоже, что ты расстроен тем, что не смог обрести свободу.

– Не совсем, – возразил Гирн. – Свободу я обрел еще в Аркфаре. Блуждая среди скалистых троп, я был свободен от работы, от тягот семейного быта и распития авна. Даже когда меня опускали в яму, я чувствовал себя свободнее остальных. Покинув яму отрешенных, я просто позволил себе больше действий. Ведь именно свобода побудила меня броситься в объятия приключений и спуститься к бушующим водам. Единственное чем я смущен, так это количеством пищи, которую мне оставили. Неужели мне придется питаться мизеями?