Марат Байпаков - Танаис. Путь домой

Ан шире расплылся в улыбке. Показал жёлтые зубы.

– Обидится, не обидится ! Нам-то что с того? – Вождь племён рыси махнул рукой. Принял нарочито равнодушный вид. – День жить его обидам. – Под едкие слова с силой ударил тыльником копья по земле. Ударил брезгливо, так, как будто там была змея. – Вот про молодость, Нуска, хорошо ты приметил. Ой как хорошо, мой друг. Молодой вождь северных, да глупый. Угодит в ловушку. Звать прорицателей не надо – то видно, как ясным днём.

– Уж лучше бы ему и вправду помереть до встречи . – Нуска тихо засмеялся. Опасливо оглянулся вокруг. Между двумя лагерями пусто на два полёта стрелы. Ехидным тоном добавил: – Дней пять, как побыл вождем. Недолго?

– Долго! – Тыльник копья провернулся с усилием в земле. – Мой разлюбезный брат Нуска, лучше поговорим о том, что будем делать после победы. Победа у нас, считай, уже в суме, – хитро блеснул глазами Ан.

– Ох, ты меня уже и в братья определил? – Осторожный Нуска явно тянул беседу, по-купечески ожидая разговора о выгоде.

– А ты, никак, против? – Озорной настрой посетил вождя племён рыси.

Нуска уверенно протянул правую руку ладонью к небу. Два мужа посреди пустого луга крепко обнялись.

– Земли белоголовых и прочих низовых мы уж с тобой давно поделили. Не о них речь. – Ан заглянул в глаза союзнику. Нуска приложил ладонь ко рту. Приготовился слушать. Ан потрепал его по плечу: – Не развернуть ли нам агрессивных восточных на Чжоу? Как мыслишь, брат?

– Войной пойти на Чжоу? – Такого поворота Нуска явно не ожидал. И без того немаленькие глаза расширились от удивления. Рот раскрылся. Вождь степных волков показал розовый кончик языка. – Да ты, Ан, шутишь, никак? – только и смог произнести изумлённый Нуска. Ан положил правую руку на плечо Нуски.

– Нет, Нуска. Не шучу, – заговорщически поднял брови. Шёпотом быстро заговорил: – Восточных раззадорим. Дескать, степные сразились с императором у Шана, прямо на наших глазах…

– И?.. – нетерпеливо прервал Нуска. Ан широко улыбнулся, завидев столь явный интерес у друга.

– …Убавление значительное вышло у Чжоу. Во как. Проредили степные Чжоу. Серьёзно проредили. Ослабело Чжоу. Заключил на наших с тобой глазах позорный мир император. Да и подался, без оружия, босым, с половиной… нет, скажем… – Ан задумался. Сжал губы. Поднял глаза. Покачал головой: – С четвертью от прежней армии назад. Лёгкая добыча Чжоу теперь. Бери голыми руками. Загребай оставшееся богатство.

– Но ведь это не так, Ан? Чжоу с оружием ушло. Тысяч тридцать ратников, не менее… – запротестовал было Нуска, но Ан поднял правую руку с копьём.

– Это ты да я знаем. Восточных, понятное дело, под Шаном не было. Ведь так? – Нуска согласно закачал головой. – Прочих жунов в засаде к предкам отправим, никто и не расскажет восточным, что да как при Шане произошло.

– Хочешь уничтожить и восточных , Ан? – проговорил Нуска. Но то скорее был не вопрос, а утверждение. Посмотрел себе под ноги. Откинул носком сапога камешек в сторону. Поднял глаза на собеседника: – Не против я. После засады они станут гордыми. Да больше их, чем нас. Крепкая дума. Поддержу тебя.

– Как ввяжутся в войну с Чжоу, так мы и покинем их ряды. Дескать, надобно границы охранять. С тем же, кто победит в той войне, дружбу будем водить. Но не долго. Предполагаю так, Нуска: ослабеют они в драке. Вот тогда и перегрызём им обоим глотки. Чжоу добьём и этих подлых трусов восточных заодно.

Нуска провёл рукой по лицу. Посмотрел в вечернее небо. Молча пожал правую руку Ана, скрепляя союз.

Лес встретил двух вождей неласково. Едва войдя в пределы дубравы, Ан веткой до крови располосовал щёку, заговорившись с Нуской. В сердцах вождь бросился рубить мечом обидчицу, конь оступился, и вождь неловко упал с седла. При падении зашиб бок о ствол дерева. Приглушённо застонал. Нуска счёл произошедшее с другом дурным предзнаменованием.

– Надо жертвы духам леса принести, – пробормотал Нуска вполголоса.

– Вот и принёс бы… – услышав бормотание, ответил зло Ан. Нуска, помедлив, вынул из дорожной сумы кисет с сушёными ягодами.

– Ты ещё свои волосы духам пожертвуй! – Ан, не оглянувшись, проследовал дальше. До самого ельника он ехал молча, с гримасой боли на лице, придерживая рукой ушибленный правый бок. Вожди разъехались.

Нуска покинул седло. Встал у дуба. Горсть ягод смешал со словами молитвы. Ягоды посыпались в прошлогоднюю сухую листву. То ли молитва запоздалая, то ли подношение показалось духам леса недостойным, но Нуска подвернул ногу, спеша к седлу. Сдерживая ругательства, вождь степных волков оседлал коня. Гневно посмотрел на спящие деревья. Посмотрел на ленивый обоз, на северных, следующих за ним в пеших порядках. Опечалился. Склонил голову. Раздосадованный, Нуска не стал нагонять Ана. Так и въехал задумчивым в ельник во главе замыкающего отряда.

Из раздумий Нуску вывел испуганный крик: « Северные атакуют! » Крик имел безнадёжное продолжение: « Нас убивают! » Нуска вздрогнул. На какой-то миг вождь степных волков застыл в странном оцепенении. Прислушивался. Крик повторился. Издав горестный звук, похожий на стон раненого, вождь повернул коня. Рысью поспешил на крик. Вытащил меч. Воители-жуны, завидев меч в руках вождя, тоже обнажили оружие. Бросились навстречу степным.

– Засада сорвалась! Сорвалась! Сорвалась, – проговорил сам себе вождь степных волков в такт топоту копыт. Хоть говорил для себя, хоть и говорил на скаку, но расслышали многие, и не только из жунов. Руки у Нуски заметно дрожали. Дрожал и крепко сжатый меч. «Жертвы хитрости» атаковали первыми, не дойдя до рубежа засады. Сухим деревом обернулся план двух вождей. Всё поменялось местами. Хаос воцарился в лесу. В несогласованности часть отрядов жунов двух племён продолжала марш к назначенной опушке леса, иные, развернувшись, спешили в хвост колонн. Нуска спешился. Отпустил коня. Оглянулся назад. Завидел подмогу. С мечом над головой возглавил встречную атаку. С ним по узкой лесной дороге вдоль растянувшегося обоза северных с трофеями бежали толпой едва ли две сотни соплеменников.

Провожатые из северных, как сговорившись, оставили телеги. Укрылись по обеим сторонам дороги в густых зарослях кустарника. Их никто не преследовал. Не до них было. В столпотворении на узкой дороге бегство провожатых с оружием не привлекло внимания засады. Но если бы пригляделись внимательнее, воители-жуны заметили бы странные постукивания клевцами в борта при бегстве. Странное дело для трусости – беглецы не удалились от заполненных добром телег. Тенями следовали за обозом. Сотня мужей с белой полосой на лицах, пригнувшись за елями, хищно высматривала перемещения врага. Лошади тоже вели себя странно: не остановились, шли как шли. Огромный обоз уверенно разменивал лесную дорогу, как свою до дома, ведомый невидимыми проводниками. Никто в суматохе кровавой брани не обратил на странности внимания.