Габриэль Ферри - Лесной бродяга. Т. 2

Но дон Антонио отвечал, не смущаясь и не падая духом:

– Я ничего не скажу вам, ибо не признаю за вами права судить меня!

– Так пусть же всевидящий Господь будет мне судьей! – торжественно воскликнул Фабиан и, отозвав Кучильо немного в сторону, сказал ему вполголоса: – Над этим человеком свершился суд, правдивый и беспристрастный, и в качестве представителей судебной власти и человеческого правосудия здесь, в пустыне, мы поручаем вам исполнение над ним состоявшегося приговора. За исполнение обязанности палача вы будете вознаграждены всеми сокровищами, какие заключает в себе эта долина: все это мы отдаем вам!

– Карамба! – воскликнул бандит с заблестевшим от алчности взглядом. – Несмотря на всю свою совестливость, известную здесь всем и каждому, я не могу не признать, что это очень приличное вознаграждение; я не стану с вами торговаться, и в случае, если бы у вас возникла надобность еще в подобной же услуге, то прошу не стесняться: я всегда готов к вашим услугам и сделаю это просто из дружбы, так сказать, сверх счета!

Сказанное нами выше, вероятно, вполне объясняет неожиданное появление здесь Кучильо. Отъявленный негодяй выбрался из озера в то время, пока разыгрывался пролог драмы, участником которой он стал теперь. Встреча с Барахой и Ороче на горной тропе снова навела его на прежнюю мысль пристать к победителям. Вообще говоря, он видел, что дело принимает сравнительно лучший оборот, чем он ожидал.

Но вместе с тем он отлично осознавал всю щекотливость своего положения, сопряженного с предложенной ему обязанностью палача по отношению к человеку, знавшему о всех его преступлениях: дон Антонио буквально несколькими словами мог предать его в руки беспощадных судей. Хитрый бандит сразу понял, что для собственного спасения ему необходимо воспрепятствовать дону Антонио сказать о нем что-либо. С этой целью он решил прежде всего как-то принудить испанца молчать и, улучив удобную минуту, шепнул ему на ухо:

– Не бойтесь ничего… я с вами!

Участники разыгравшейся сцены продолжали хранить молчание. Фабиан опустил голову в задумчивости, лицо его было так же бледно, как у осужденного. Розбуа с нарочитым бесстрастием наблюдал за происходящим. Хосе же не скрывал своего удовлетворения, однако был мрачен. И только Кучильо переполняла радость: он был готов пожертвовать чем угодно, взять на душу любой смертный грех, не говоря уже о привычном для него убийстве, лишь бы обогатиться.

«Черт побери! – думал авантюрист, беря из рук Хосе свой карабин и одновременно успокаивая дона Антонио доверительным жестом. – Вот случай, который и самого ариспского алькальда заставил бы лопнуть от злости, ибо ему пришлось бы даровать мне прощение! Я безнаказанно избавлюсь от опасного свидетеля благодаря чужой воле и руке Провидения!» И он подошел к дону Антонио.

Бледный, с блестящими от возбуждения глазами, испанец оставался неподвижен. Он так и не понял, будет ли Кучильо его спасителем или палачом, не сумев в смятении чувств разгадать подлую душонку этого проходимца. Он лишь сказал:

– Мне много лет назад было предсказано, что Бог покарает меня смертью в пустыне! Теперь исполняется это предсказание. Но Бог посылает мне еще высшее оскорбление – смерть от руки этого негодяя! Сеньор Фабиан, вам я прощаю: по-своему вы, может быть, и правы… но дай-то Бог, чтобы этот бандит не стал и для вас таким же роковым, как для вашего дяди!

В этот момент истошный крик, крик ужаса, изданный Кучильо, заглушил последние слова дона Антонио.

– К оружию! К оружию! – кричал он. – Индейцы!

Последовали мгновения общего замешательства: Фабиан, Красный Карабин и Хосе кинулись за своими ружьями; воспользовавшись этим, Кучильо ринулся на дона Антонио, который, выпрямясь во весь рост, окидывал взглядом окрестность, нигде не видя неприятеля, и два раза вонзил ему свой нож по рукоятку в горло.

Несчастный Медиана упал, обливаясь кровью. Дьявольская улыбка скользнула по губам Кучильо: дон Антонио унес с собой в могилу его тайну.

Неожиданное убийство привело всех в негодование. Забыв, что бандит, в сущности, только ускорил приведение в исполнение произнесенного над графом де Медиана приговора, Фабиан накинулся на него.

– Несчастный! – крикнул он, замахиваясь на бандита прикладом ружья.

– Ну, ну, успокойтесь! – говорил Кучильо, отстраняясь от удара, тогда как Хосе, более склонный к некоторой снисходительности по отношению к убийце дона Антонио, его заклятого врага, кинулся между ними. – Вы горячитесь, как степной жеребенок, и при каждой возможности готовы боднуть, как молодой бычок. Индейцев нет и в помине; они теперь слишком заняты в другом месте! Это была просто маленькая военная хитрость с моей стороны, чтобы скорее оказать вам важную услугу, которой вы требовали от меня! Не будьте же неблагодарны!

– Что сделано, то сделано! – вмешался бывший микелет. – Простить убийцу своей матери, дон Фабиан, – малодушие, а убить безоружного, беззащитного человека – преступление. С этим я должен согласиться, даже и после пяти лет тюрьмы и ссылки, а потому, как ни рассуждай, наш приятель Кучильо все же избавил нас от затруднительного решения этого вопроса. Теперь уж его дело разбираться со своей совестью. Что ты на это скажешь, Розбуа?

– С такими уликами, какие у нас имелись против него, любая судебная палата приговорила бы его к смертной казни! Индейцы по своим законам правосудия также не пощадили бы его. Сам Бог пощадил нас, не дав пролить кровь белого человека и единоверца. Вот почему и я, как ты, Хосе, говорю: да, это дело Кучильо, и спасибо ему, что он избавил нас от необходимости выступить в роли палачей.

– Господи! – сокрушенно воскликнул Фабиан. – Ведь я все-таки надеялся найти возможность простить его!

Между тем, окинув взглядом, полным холодной ненависти, бездыханное тело того, кто уже не мог выдать его тайны, Кучильо философски заметил:

– И что такое, в самом деле, жизнь человеческая? От каких пустяков зависит она! Ведь пятнадцать лет назад я остался жив лишь благодаря тому, что не нашлось поблизости какого-нибудь дерева!

Затем он обратился к Фабиану:

– Итак, я оказал вам серьезную услугу, и вам волей-неволей приходится, дон Тибурсио, признать себя моим должником! Вы не отказываетесь от данного слова?

– Нет, – презрительно уронил Фабиан, – цена крови сполна будет выплачена вам: берите все золото долины!

– В уме ли вы? – воскликнул испанец. – Этот проходимец убил бы его с радостью и задаром!

– Вы – Бог! – восхищенно воскликнул Кучильо. – И цените мою совестливость по справедливости. Как! Неужели все это золото мое?

– Все, все, до последней крупинки! – раздраженно сказал Фабиан. – Я не желаю иметь ничего общего с вами, даже золота!.. – И он сделал знак Кучильо, что тот может отправляться.