Фёдор Быханов - Оскал лавины

Там и занял место в надежном укрытии, устроенном под торчащей, казалось бы, прямо из снега, черной скалой.

Хлопок первого взрыва на седловине перевала, откуда Таймураз, только что поднялся, взметнул в небо белый столб снежной пыли и ледяного крошева. И тут же был заглушен ревом, лавины, пошедшей вниз в сторону моря.

Взяв ход и пожирая на своем пути все больше и больше снега, льда и камней она набирала скорость, под стать курьерскому поезду. С гулом и нарастающим ревом уйдя вниз, поток после себя оставил плотную завесу, долго не желавшей оседать, мельчайшей, как пар, снежной пыли.

А вот заряд, заложенный первым, запаздывает с исполнением своей сольной взрывной партии, всё никак не желает отозваться на задумку устроителя подрыва.

Таймураз знает, что так иногда бывает, особенно – на морозе, когда действие кислоты может быть снижено, этим самым холодом.

– Шайтан, возьми! – вслух чертыхнувшись от досады, попенял он на собственную ошибку, устранять которую предстояло теперь, с куда как большим риском, чем при обычной установке заряда.

Оставив под скалой наверху, пустой теперь уже рюкзак, минер отправился назад, осторожно шагая по собственным следам. Когда уже собирался, было, откапывать не сработавший штатно заряд, внезапно – еще раньше того, как он услышал грохот взрыва, Таймураз вдруг почувствовал под собой гулкую пустоту.

Сорвавшаяся, хотя и с запозданием, лавина не оставила ему, шансов на жизнь, утащив как в воронку, в свой смертельный оскал.

…Уже начало смеркаться, когда до людей чернобородого вожака вновь донесся низкий по тону, более глухой, рокот лавины, сходившей со стороны горной гряды.

Словно сдвинутая гигантской метлой, снежная шапка ринулась с перевала. В дикой ярости разрасталась, фантастически вспухала, клубилась до самого низа. Пока, истощившись на злость и ярость, наконец, успокоилась, распластавшись своим хвостом по прилегающему леднику.

– Молодец, Таймураз! – обрадовано воскликнул вожак. – И на этот раз удался тебе – фокус с подрывом, а нам – удача!

После чего ещё раз довольно улыбнулся чернобородый, подбадривая, закопавшихся в снегу, носильщиков.

– Путь свободен, – крикнул он. – Пора спешить на перегрузку!

…И прежде не раз и не два повторялась подобная процедура перехода. Но всегда за седлом перевала, из-за скалы, служившей надежным убежищем, наблюдал за передачей товара одноглазый подрывник.

Теперь же плотный гребень снега, осевшего после взрыва, безлюдно сиял первозданной белизной. Храня молчание под мертвенными отблесками уже лунного света, наступавшего раннего вечера.

– Тай-му-раз! – гортанно окликая, позвал вожак своего проводника.

За ним, подобным образом, во всю мощь голосовых связок, окликнули пропавшего минера и кое-кто из носильщиков.

Но и эти, и прочие долгие крики, прозвучавшие до начала спуска вниз грузовых контейнеров, так и не нашли своего ответа. Лишь безучастное эхо еще какое-то время, словно по привычке, перекатывало от скалы к скале имя неудачника…

Самому старшему из контрабандистов в такой ситуации бы радоваться, что как по маслу удалась задумка с передачей груза. И к рассвету он уже будет с оставшимися помощниками далеко от здешних мест. Да что-то мешало чернобородому, думать только о своих заботах.

Словно дурное предчувствие нахлынуло на него после гибели проводника – человека, много раз другим обеспечивавшего удачу, пока она сама не отвернулась от него.

Так – думая лишь о Таймуразе, вожак контрабандистов и проделал весь обратный путь до подножия перевала.

Скользя по плотному следу сошедшей лавины, он еще долго оглядывался, трубно кричал, призывая откликнуться бывшего проводника. Пока окончательно не понял бесполезность своего занятия:

– Не стоило, видно, больше питать надежду, встретить того, кого поглотили тысячи центнеров снега, походя пожравшие на своем пути все, что только было возможно.

– На этот раз Аллах, окончательно отвернулся от одноглазого проводника – Таймураза, – понял чернобородый предводитель контрабандистов. – Да еще забрал к себе, вместе с ним, и саму возможность вновь вернуться в эти места нам, уцелевшим участникам последнего из состоявшихся переходов.

…На том месте, где ранее ожидали в выкопанной пещере грохот взрывов с перевала, носильщики ненадолго остановились. Обнажили головы, вспомнив проводника.

И вновь заскрипели по снегу полозья тяжелых алюминиевых саней. Оставляя за собой глубокие борозды в направлении темнеющей внизу лесной чащи.

Там, под разлапистыми сосновыми кронами, их уже ждали те, кому была поручена окончательная доставка на место многострадального груза. Сначала неприхотливыми горными лошадьми. Потом – стандартным горнолыжным канатным подъемником. Прямо к машинам у заброшенного туристического комплекса.

Где-то вдалеке еще несколько раз громыхнуло.

То ли это был очередной отзвук все еще продолжающей войны. То ли просто вернулось обратно эхо недавней работы Таймураза.

Но, скорее всего, крепнувший мороз наводил свои порядки. Осыпал с вершин самые ненадежные снежные надувы.

Однако не было пока желающих снова соваться в самую пасть лавин. И теперь, сходя вниз по крутым склонам, они уже никому не грозили опасностью.

Потому и воспринимались очевидцами лишь как обычные раскаты, далеко-далеко от сюда затихающего, грома.

Никогда не знаешь, чей опыт может пригодиться тебе прямо сегодня, а чей – завтра или в более отдаленном обозримом будущем?

– Потому, приобретая в кассе авиабилет, особенно не следует сбрасывать со счетов утверждение знатоков воздушных путешествий, что там, где начинается авиация – кончаются обычные представления о целесообразности и необходимости во всем чувствовать меру! – к месту вспомнил Сергей Калуга, внимательно глядя в иллюминатор, их приземляющегося на аэродром прилёта, пассажирского лайнера.

Где только не успел побывать он по воздуху за свои неполные тридцать лет? И везде поджидало одно, практически, и тоже, с похожими как близнецы-братья, аэровокзалами.

На промозглой ли, под северными ветрами, Камчатке. Или в среднеазиатский круглогодичный зной – повсюду встречали одни и те же каланчи диспетчерских.

Да «стекляшки» кассовых залов.

И никому не дано увидеть третьего. Все или мерзнут на зимнем холоде. Или изнывают в южной духоте.

– Зато и проблем с ориентирами нет. Сошел с самолета и точно знаешь, где тебя будут мурыжить с выдачей багажа, – невольно подумалось Сергею.

И было от чего.

Впереди – у самой кромки обширного поля самолетной парковки, перед вновь прилетевшими, «во всей красе» предстал очередной такой «аквариум». Из плеяды тех, что закрепили за аэрофлотовской архитектурой весьма непривлекательную репутацию пресловутого «накопителя», вместо обычного помещения именно для удобства пассажиров.