Валерий Злобин - Я умру, если остановлюсь…

– Деньги всем нужны – кто на что горазд, тем и гребёт! Так вот, я выложу фотку в свой аккаунт с хештегом, – она забавно ударила средним и указательным пальцами левой руки по тем же пальцам на правой, изобразив решётку. – И если она тебе понравится, то ты сможешь выкупить её в хорошем качестве, написав мне в директ!

Мэтью резко остановился, но мысль, что, несмотря на усталость в ногах, ему нельзя долго стоять на месте, заставила его продолжить движение. Только этой мысли предшествовала другая, воодушевляющая и радостная, что и дёрнула Мэтью застыть на мгновение посреди Таймс-Сквер в самой оживлённой в мире толпе. Даже девочка, наконец подхватившая темп и не сводящая взгляд пепельных глаз с мужчины, выпавшего из 80-ых годов, врезалась ему головой в локоть. Однако её безустанную болтовню столкновение не остановило. Она продолжала говорить и говорить на своём подростковом диалекте.

– Есть ли возможность, предположим, найти человека, если знаешь только имя и фамилию?

– Если он не сидит под левым ником, да ещё и указал настоящие данные в био, то… – она замялась. «Боже, неужели этот ребёнок умолкает?» – успел подумать Мэт за отведенную ему на звуки перекрёстка мира секунду, – вполне возможно.

– Можешь помочь? – надежда поселилась в душе Мэтью, наполнив радугой монотонные пейзажи её пустынных равнин. Он боялся этого чувства, как боялся и любых других сильных эмоций. Его образ жизни никто и никогда не мог постичь, а уж принять и подавно. Он видел десятки, сотни, нет! тысячи людей. Делился своей историей в надежде найти понимание, и, изредка, ему это удавалось, однако чаще всего он натыкался на титановую дверь бункера с табличкой «ЧТО ЗА БРЕД, ПРИЯТЕЛЬ?», висевшую прямо над входом.

Месяцы сделали Мэтью холодным и чёрствым, а годы – одиноким. Возможно, поэтому таблоид с надписью « Движение – это жизнь » так обозлил его и не позволил насладиться общением с девочкой в жёлтой куртке, которую он встретил посреди перекрёстка мира.

– А фотку купишь? – её серые глаза, казалось, наполнились синеватым цветом. «И вправду, душа у каждого цветёт своими оттенками!» – подумал вдруг Мэтью. Он не мог вспомнить: его это мысль, или он прочёл нечто подобное в одной из тысяч книг, заменявших ему друзей в долгих бесцельных скитаниях.

– Далеко пойдёшь! – улыбнулся Мэтью и достал из внутреннего кармана бумажник. Такой лёгкий, что порыв ветра мог без особых усилий выбросить его в космос.

– Не густо, – поджав губы, хмыкнула девочка в жёлтой курточке. – Но моя мама, Мила, говорит, как и все у неё на родине любят говорить: На безрыбье и рак – рыба. Давай пятёрку!

– За написание статей в интернете много не получишь! – выпалил Мэтью. И вновь резко изменил интонацию. Вылитый отец. – Так что, поможешь мне её найти?

– Не вопрос, Марти, – усмехнулась она и достала из кармана телефон, что едва помещался в её крохотных ладонях. – Кого ищем-то?

– Мою маму… – задыхаясь, произнёс Мэтью и в последний раз в жизни оглянулся на пестрящий на фоне чернильного неба перекрёсток мира, гордо именуемый муравьями Таймс-Сквер.

6

– И ты хочешь найти мать, зная лишь отметку геолокации по единственной в её инстаграм-профиле фотографии? – взгляд Эммы нейтрализовал все системы безопасности, какими только успел окружить себя Мэтью за долгие годы странствий. Он знал, что через пятнадцать минут их диалог подойдёт к концу, и они навсегда потеряются в бесконечном потоке жизни.

– Да, – оборвал он максимально холодно. Вышло, признаться честно, слегка по-детски. – Хочу узнать, почему она открестилась от меня и оставила на попечение отца и его брата.

– Значит, Хендерсон, штат Невада?

– Точнее данных нет, – вздохнул он. – Какой-то парк в Хендерсоне.

– Хендерсон, – задумчиво повторила Эмма. – Чтобы найти её в ХРЕНдерсоне тебе понадобится тот, кто может, без обид, адекватно расспросить местных.

– Я привык уже, справлюсь.

– Ты не понял, я поеду с тобой, – улыбнулась она. – Я так и не сказала, кем работаю? Да?!

– Нет… то есть… – залепетал Мэтью. – То есть да, не сказала!

– Я журналистка, меня отправили в Лас-Вегас, чтобы изучить проблему, связанную с нехваткой пресной воды, колоссальная доля которой уходит на нужды туристов, а не местных жителей. Но твоя история… чёрт, – прищурившись, закивала она в такт барабанной дроби, что отбивал слегка замедляющийся поезд. Мэтью подметил замедление уже минуты три назад, он овладел этим навыком в совершенстве – ему удавалось распознать малейшие перемены в скорости движения.

Ещё бы, от этого зависела его жизнь!

– Ничем непримечательная история, – пожал плечами Мэт.

– Чёрт! – возбуждённо выругалась она, что окончательно обескуражило Мэтью. Ругательства шли ей так же, как смирительная рубашка подошла бы пилоту истребителя F-22 «Raptor» в самый разгар боевых действий.

– Чёрт… – с наиглупейшей улыбкой повторил он.

7

– Нам бы перекусить чего, – едва поспевая следовать за Мэтью в последний вагон, сказала Эмма.

Поезд практически остановился. В проходах тут и там уже появлялись люди, маневрировать между которыми юной журналистке было не так уж и легко, чего нельзя было сказать о мужчине в старомодной багровой куртке, умело скользившем сквозь толпу.

– Найдём фургончик, где продают еду. Только вот одна проблема: в городах вроде Вегаса и Нью-Йорка слишком много народу, слишком много очередей… – и тут его вдруг осенило, нотки радости и облегчения проскочили в его голосе. – Я дам тебе денег, а ты купишь нам еды!

– Ещё чего?! – возмутилась Эмма, и Мэт понял, что слишком рано обрадовался попутчице. – Я хочу увидеть, как ты это делаешь!

Двери вагона распахнулись, и пассажиров тут же объяли духота и дух азарта.

– Чёрт! – шепнул он едва слышно, выскакивая на перрон.

8

– Здравствуйте, у меня редкое заболевание, при котором я не могу долго стоять на месте… – затараторил Мэтью, как только они с Эммой встали в очередь у ближайшего фургончика, из которого доносился аппетитный аромат жареных сосисок и дешёвого крепкого кофе.

Точнее Эмма встала в сторонке, сквозь смех наблюдая за тем, как мужчина с угольно-чёрными английскими усами, будто сам Эркюль Пуаро сошёл со страниц романа дабы отведать местных уличных деликатесов, с неким недопониманием и растерянностью смотрел на трещавшего Мэтью.

– И?

– Я займу очередь за вами? И могли бы вы её придержать для меня?

– Ну, – Эркюль задумчиво почесал лысину, обрамлённую чёрным серпом волос. – Хорошо.

Не успел тот закончить фразу, как Мэтью сорвался с места и начал вырисовывать круги вокруг фургона. Какое-то время Эркюль наблюдал за ним, как за дрессированной собачкой, бегающей на задних лапках по арене цирка. Могло показаться, что он не воспринял всерьёз слова мужчины в старомодной багровой куртке, однако когда пришло время, и сзади в очередь пристроился худощавый парнишка в майке и гигантских очках, тот объявил нечто вроде: «Слушай, приятель, за мной занял вон тот парень, который носится по улице как угорелый. То ли не все дома у него, то ли что, чёрт его знает. Но ты это… пустишь его, когда он подойдёт?» На что парнишка гнусаво ответил согласием и присоединился к просмотру реалити-шоу.