Фёдор Титарчук - Веселый паровоз Чу-Чухин и его друзья. Детские истории

Места те стояли особняком и не значились ни на одной карте. Кто относил это к их колдовской природе, а кто видел всего лишь в недавнем пребывании здесь военных, которые, как известно, свои объекты на карты не спешат наносить. Но как бы то ни было, а военные из этих мест благополучно убрались, оставив за собой все свои постройки, с десяток железнодорожных перегонов, несколько мостов через реки и иную утварь, которую то ли забыли, то ли не нашли применения на новом месте. Именно в таком войсковом объекте, очень похожем на избу на куриных ногах, и поселилась старуха, что звалась Бабой-Ягой, и которая таила злобу на странствующих паровозиков.

Паровозики, случалось, вмешивались в дела лесные или болотные, но больше по незнанию или острой необходимости, нежели по каким-то иным мотивам, и это каждый раз выводило старуху из себя.

А за рекою жили местные. Жили они тут давно, по крайней мере сами так считали. Жили, но четко проводили линию куда могли заходить безбоязненно, а куда лучше было не соваться. Потому за реку если кто и забредал, то возвращался оттуда с сединой в волосах и с массой небылиц, от которых охочих посетить леса да болота становилось ещё меньше.

Лесные же обитатели лишь выглядели для сторонних чем-то единым, монолитным, на самом же деле и внутри этого закрытого сообщества, что старалось не впускать к себе посторонних, кипела бурная жизнь. Баба-Яга, после ухода с болот военных, называла себя их правопреемницей, с чем были откровенно несогласно Дубы-ходуны, прожившие в этих местах не одну тысячу лет и потому считавшие Бабу-Ягу пришлой. Лесные и водяные обитатели не желали перемен, привыкнув к той жизни, которая здесь была испокон веков и потому агрессивно воспринимали любое вмешательство извне. Болотные духи, что поселились в местных болотах, заманивали своими чарами механической магии пробегавшие мимо паровозы, а периодические порчи и иное колдовство Бабы-Яги нейтрализовалось проявлениями магии местной флоры и фауны. В значительной мере паровозикам просто везло…

Истрии, что приводятся ниже, как раз и рассказывают о тех событиях, что происходили в этом ненанесенном ни на одну карту уголке Полтавщины, где, как известно, каждая вторая старуха ведьма, а каждый третий кот Баюн.

В одном густом лесу, что растет где-то под Полтавой, в стороне от основных трасс, находится старое депо. Раньше им пользовались военные, но потом военные ушли и оставили все как есть, забрав лишь свои паровозы и бронепоезда. А гражданским депо оказалось не нужно – у них и без того своих хватало. Так и осталось пустовать ничейное депо посреди густого леса, отгороженное от внешнего мира громадными деревьями, широкими реками да топкими болотами, что тянутся на десятки километров. Поначалу депо пустовало, но потом, перебираясь по трем, таким же заброшенным, как и само депо, мостам, в него начали забредать странствующие паровозы. Некоторые уходили дальше, побыв в депо совсем немного, а некоторым место сразу же нравилось, и они оставались здесь жить, а депо становилось их домом. Но просто сидеть в ангарах паровозам было скучно, они любили колесить по рельсам, разгоняться, тормозить, возить грузы и пассажиров, а также гудеть на полустанках. Поэтому паровозы первым делом починили военный телеграф, разослали всем телеграммы с просьбой и им присылать заявки на перевозки, и когда такие заявки приходили, то с радостью их принимали.

По утрам, перед тем как разъехаться по делам, паровозы собирались за ангаром, пускали в небо пар и дым, пили машинное масло и травили байки. Самым веселым и разговорчивым был, естественно Чу-Чухин. Чу-Чухин в то утро отмечал ровно месяц, как он обосновался в депо и угощал всех привезенным вчера из рейса машинным маслом.

– Хорошее мало! – хвалили его паровозы.

– Ты бы на вечер его оставил, – намекали другие на то, что они подготовили праздничный ужин.

– Я ещё привезу, – отвечал им Чу-Чухин и радостно пускал в небо дум. – Вот отвезу два вагона дров и на обратном пути обязательно захвачу.

– А не боишься по неизведанным путям кататься? – спросил его проходивший мимо кот по прозвищу Масленка. Кот здесь работал механиком, носил промасленный комбинезон, проверял подшипники паровозов перед отправкой в рейс и всех смазывал своей масленкой за что и получил свое прозвище.

– Да после Гиблых Болот, Кладбища старых паровозов и Бабы-Яги мне уже ничего не страшно! – отвечал Чу-Чухин.

– Бабы-Яги?! – удивился один из паровозов. – А кто это?

– Как? – теперь удивился и Чу-Чухин. – Разве я не рассказывал эту историю?

Оказалось, что нет, не рассказывал. И тогда, любитель различных историй, Чу-Чухин начал.

– Это, скажу я вам, мои друзья, очень интересная и познавательная история. Случилось это с месяц назад, как раз перед тем, как я добрался сюда. Тогда я был странствующим паровозом, который спит на запасных путях, а когда не спит, то катит туда, куда глаза глядят, заправляется тем, что подвернется, а техосмотры проходит от случая к случаю, потому и болеет часто. А механиков у него и вовсе нет.

Катил я в тот день, кажется, со стороны Полтавы. Ехал уже долго и мне стало казаться, что дрога уходит куда-то не туда, куда-то в сторону. Тогда я остановился, огляделся по сторонам, подумал немного и сошел с рельс. Погода была прекрасная, солнышко грело мои бока, ветерок легко гнал назад дым, вырывающийся из трубы. В такую погоду было приятно погулять на природе. Немного погулять, а потом выйти на пути в нужном месте, встать на них своими колесами и поехать дальше.

Мне не хотелось терять половину дня на то, чтобы сделать большой крюк и выйти в желаемую точку только к вечеру. Судя по карте, а я всегда езжу с картой, здесь через лесочек можно было срезать и через часок выйти на нужные пути, а оттуда уже и рукой подать в сторону Киева.

С первых же минут мне стало казаться, что с картой у меня что-то не так. Это я уже потом узнал, что карту этих мест составляли военные и конечно же составили её так, чтобы скрыть все, что показывать не хотели – и депо, и ангары, и склады, и военную технику, которая здесь когда-то стояла, и, конечно же, схему железных дорог тоже неправильно нарисовали. Я же об этом не знал и карте, которая не раз меня уже выручала, естественно доверял.

Спустился я с насыпи, проскакал по мелкому болотцу, с кочки на кочку, от кустика к кустику, в одном месте даже в плавь пришлось пробираться. Правда там не глубоко было, только в половину колеса. И миновав болотце, выбрался на опушку леса. Лес мне как-то сразу не понравился. Густой, хмурый, молчаливый. Старые деревья сразу же сомкнули свои кроны над моей трубой, а через их листву не пробивался даже лучик света. В погожий солнечный день вдруг стало темно, сыро и неуютно. Я хотел было уже повернуть назад, но что-то меня не пустило. Я так думаю, что это было какое-то колдовство. Наверное какое-то магнитное колдовство, которое корабли на мель затягивает, и самолеты в воздушные ямы завлекает.