Елена Ворон - Воины Смерти

Сат Аш несся по тропе. Отец Небесный, сколько еще скакать! Даниэль похолодел, представив, как некто расправляется с лорсами. Белоногие лорсихи мечутся в загоне, толкают мордами телят, пытаются прикрыть их телом; самцы, силясь добраться до врага, бьют копытами по бревнам изгороди – стоит грохот и треск, брызжут щепы. А поверх изгороди летит брошенное издалека копье, втыкается в мохнатую шею. Зверь шатается и хрипит, темная шкура пропитывается красным, подламываются ноги…

Даниэль стиснул зубы. Быстрей же, быстрей, опоздаем! Внезапно Сат Аш огромным прыжком свернул с тропы и ринулся вглубь леса. С обонянием и слухом лорса человеку не тягаться; чуткий зверь услышит дыхание затаившегося врага за полмили. Похоже, враг откатился от загона и удирает – а Сат Аш бросился наперерез. Даниэль натянул поводья. Если какая-то нечисть улепетывает, только сумасшедший в одиночку кинется за нею вдогон.

Лорс мотнул головой и продолжал мчаться.

– Стой! – выкрикнул пастух. – Сат Аш, стоять!

Серый Ветер как будто не слышал. Даниэль сосредоточился, пытаясь мысленно передать свой приказ зверю. Куда там! Казалось, Сат Аш еще прибавил ходу. Хозяин боролся с ним, желая успокоить его ярость, внушить, что надо поворачивать к загону. Даниэль не обладал способностью к мощному ментальному контакту, как отец Альбер или любой другой священник; в лучшем случае, он мог сообщить настроение либо мысленный образ. А старый лорс точно обезумел – с тем же успехом Даниэль мог бы укрощать бурю.

Он бросил попытки образумить Сат Аша. Щурясь от бьющего в лицо ветра, Даниэль вглядывался в несущиеся навстречу стволы и ветки. В глаза ударил солнечный свет – они оказались на обширной прогалине. Сат Аш взревел: на дальнем ее краю мелькали серые шкуры. Огромные обезьяноподобные существа – Волосатые Ревуны. Целая стая! Даниэль выхватил меч, а левой рукой отчаянно рванул поводья. Мощный эмоциональный всплеск проник в сознание лорса, Сат Аш сделал громадный прыжок и стал как вкопанный.

Во внезапной тишине Даниэль расслышал отдаленный рев своих лорсов. Живы. Слава Небесному Отцу. Судя по всему, лемуты побывали у загона, но были вынуждены убраться.

Похожие на косматых обезьян Ревуны скрылись за стволами сосен. Даниэль подумал, что их было с полдесятка, а вовсе не стая – у страха глаза велики. Что их сюда привело? Уж года четыре, считай, в этих краях Ревунов не встречали. Ну что ж, ушли без драки – вот и славно. Пастух вложил меч в ножны и потрепал Сат Аша по улегшейся черной гриве.

– Давай к дому.

Лорс в ответ вдруг захрапел, его грива опять приподнялась. Что такое? Новая опасность? Даниэль бросил быстрый взгляд по сторонам, рука легла на рукоять меча.

Так и есть. Шагах в пятидесяти от них на прогалину выбрался еще один Ревун. Его длинные руки бессильно болтались, шагал он неуверенно, пошатывался и спотыкался. Пастух выжидал, всматриваясь. Сат Аш всхрапывал, его шкура подергивалась. Он стоял на месте, но всем своим видом давал понять, что в любую секунду готов ринуться в схватку. Даниэлю стоило только подумать, и Серый Ветер бросился бы к мерзкой твари и затоптал ее.

Ревун брел через прогалину, не замечая ни лорса, ни человека. Держа меч наготове, Даниэль тронул поводья. Сат Аш тихим шагом двинулся к лемуту. Помня свою вину, хитрый старик сейчас был послушнее самой кроткой лорсихи. Пастух обеспокоенно вглядывался в обезьяноподобное чудище. Все его чувства, все инстинкты кричали: убей! Однако в волосатой гадине было нечто неясное и тревожащее. Вроде бы лемут не ранен – и все же он едва ковыляет. Отчего бы это? Он болен? На приспешников Нечистого напал мор? Даниэль в жизни не слыхал ни о чем подобном – лемуты были здоровей здорового и, насколько он знал, гибли только от ран, нанесенных в бою, либо умирали в глубокой старости.

Он объехал Ревуна кругом. Сат Аш прижимал уши, храпел и злобно скалился. Его обижало, что хозяин вошкается с мерзопакостным существом, а не зарубит его одним ударом. Глаза у лемута были мутные, невидящие. Даниэль отчетливо воспринимал чувства своих лорсов и прочих зверей, не говоря уже о людях, – однако сейчас он не улавливал той ненависти и злобы, которыми истекают любые лемуты.

Ревун спит, осознал он вдруг. Спит на ходу. Что это – сонная болезнь? Где он мог ее подцепить? Да не заразна ли она для лорсят?! Ведь твари побывали у загона… От пронзившего хозяина страха Сат Аш присел на задние ноги и сделал длинный скачок в сторону. Даниэль сунул меч в ножны и сорвал с плеча лук. Пристрелить эту пакость и закопать поглубже вместе со всей заразой!

Запела отпущенная тетива, стрела впилась Ревуну в горло. Лемут с хрипом повалился наземь, в широкие листья земляники. И точно в ответ, из леса, с той стороны, куда скрылись остальные Ревуны, долетел слабый крик. Он нисколько не походил на вибрирующий вой Волосатых; он вообще не был похож ни на что, когда-либо слышанное на берегах Атабаска. В лесу непрерывно шла охота одних на других: предсмертные крики птиц, белок, зайцев и оленей были хорошо знакомы пастуху, не один год прожившему возле лорсиного загона. Но этот мяукающий вскрик, этот жалобный плач – кто мог его издать? Даниэля передернуло. После того, как погибла Элисия, у него щемило сердце при виде раненого или убитого зверья, и от криков подранков сжималось горло.

Он направил Сат Аша к дому. Убитого лемута он зароет позже, а сейчас надо торопиться к лорсам.

Его подопечные бушевали в загоне. Огромные звери никак не могли успокоиться после нашествия лемутов, их рев сотрясал окрестный лес. Сат Аш вновь рванулся со всех ног, чуя неладное; у Даниэля заныло в груди. Затем он расслышал голос Сильвера. Пес взлаивал и подвывал – то горестно, то злобно, словно рассказывал лесу о постигшей его беде.

Серый Ветер примчался к загону и остановился, храпя и вздрагивая. Загон был сооружен очень просто: часть леса была отгорожена двумя рядами бревен, которые Даниэль прибил к стволам так, чтобы лорсята не подлезли под нижние, а взрослые лорсы не перепрыгнули через верх. Затем полученное пространство он разгородил еще раз, и по обе стороны перегородки обитали две лорсиные семьи: два молодых самца, которые гордо держались поодаль друг от друга и никогда не подходили к внутренней границе, и шесть лорсих с телятами. Лорсихи были не прочь пообщаться с соседками и часто собирались у перегородки в одно маленькое стадо, которое мирно паслось и хрупало ветками, а лорсята в это время резвились, как всякие малыши. Самцы же были всегда настороже, вслушиваясь в звуки Тайга и принюхиваясь к его запахам. Уезжая в Атабаск-На-Закате, Даниэль обычно отправлял в загон и Сильвера: верный пес оказывался под защитой лорсиных рогов и копыт, и ни один волк не рискнул бы сунуться за изгородь, чтобы задрать собаку.