Серафима Вишняк - Дом, который… Повесть

Во дворе АХБК шумит большой фонтан. Когда на город опускается слишком сильная жара, местная детвора плавает в нем вместе с головастиками. А за АХБК – Шаляпина… Надя с детства боится этой улицы. Движение здесь сумасшедшее – здесь и перекресток, и трамвайная линия, и автобусы с троллейбусами ходят один за другим, и машины шмычутся по обеим сторонам дороги, как ненормальные… Разумеется, играет роль и страшное воспоминание.

Как-то зимой они с мамой ехали на такси в детскую больницу. На одном из участков Шаляпина водитель вдруг притормозил. Сбавили скорость и другие машины. Надя, посмотрев из окна, увидела, как рядом с остановкой собираются люди, кричат… А на дороге лежит что-то бесформенное и страшное… Мама тогда резко вскрикнула и закрыла Наде глаза ладошкой. Но Надя все равно успела увидеть прилипший к асфальту и пытающийся взмыть в небо большой раздувшийся оранжевый «рыночный» пакет…

В другой раз, возвращаясь с мамой поздним вечером из гостей по той же улице, они увидели, как одиноким и торжественным факелом горит чья-то машина.

Одна через Шаляпина Надя никогда не переходит. Даже с мамой и бабушкой ей страшно. В школе все смеются, но она никак не может справиться с паникой, которая охватывает ее, когда она подходит к ревущему, неистовому Шаляпина.

***

– Куда теперь? – Спрашивает Вера.

Надя вдруг чувствует сильную усталость. Да и Юлька, все еще вцепившаяся в ее руку, еле-еле переставляет ноги.

– Домой, наверное, – говорит она.

– Я тоже так думаю, – откликается Вера.

Почти до самого дома Наде кажется, что за ними кто-то идет. От одной только мысли, что вот сейчас из-за какого-нибудь угла или дерева покажется Хромой Алибек, к горлу подкатывает тошнота, сильно потеют ладошки. Успокаивается она только у своего подъезда. Попрощавшись с Верой, она поворачивается к Юльке и строго говорит:

– Дома никому ни слова.

– Почему? – Удивляется все еще немного напуганная Юлька.

– Нас гулять же не выпустят завтра, дурында! И мне влетит за то, что увела тебя так далеко.

– А, ну хорошо, не скажу! – Беспечно говорит Юлька.

Но Надя знает, что сестренка, у которой в одно ухо влетает, а в другое вылетает, может уже прямо сейчас проболтаться о приключении маме, и решает связать ее клятвой:

– Постой. Поклянись, что никому не скажешь.

– Клянусь, – большие карие Юлькины глаза мигом серьезнеют.

– Поклянись сердцем мамы!

– Клянусь сердцем мамы, что никому-никому не скажу, – торжественно и немного печально говорит Юлька.

Все, теперь точно не скажет. Они быстро поднимаются на свой этаж. Надино сердце тревожно колотится – ушли они утром, а сейчас, судя по угасающему солнцу, больше пяти. Набравшись смелости, она стучит в дверь. Открывает бабушка:

– Явилися? – Каким-то непонятным тоном спрашивает она, – а я уже искать вас хотела идти. Мать переживает…

Девочки молча разуваются, идут в ванну мыть руки. Темная тревога, кажется, передается и Юльке, она то и дело беспокойно посматривает на старшую сестру. Но ей-то чего переживать? Все шишки, как всегда, достанутся Наде.

Надя старается действовать как можно медленнее. Руки надо вымыть тщательно, и обязательно по локоть. И лицо тоже. И за Юлькой проследить, чтобы не набрызгала вокруг. Полотенчико нужно повесить ровно. Что же еще?..

Надя осматривается в поисках беспорядка, но, как назло, в ванной чисто и все лежит на своих местах. Юлька сначала в знак солидарности пыхтит рядом, но потом ей это надоедает, и она убегает в зал. Хорошо ей, она еще маленькая. У нее все просто…

Выйдя из ванной, она плетется в гостиную, пытаясь узнать по звукам доносящегося оттуда маминого голоса, насколько сильно она сердита. Благодаря дипломатическим усилиям Юльки, кажется, не очень. Но объясняться, учитывая статус старшей, все равно приходится.

– Где вы были? – Спрашивает мама. В ее голосе и тревога, и облегчение одновременно.

– Во дворе.

– А Юленька говорит, на «резинке».

У Нади холодеет внутри. Если Юлька проболталась, то все. Хотя, она же поклялась! Неужели ее мама теперь умрет?..

– Мы сперва во дворе в «Казаки-разбойники» играли, а потом на «резинку» пошли, – выкручивается Надя.

– Ой, врешь… – мамины глаза буквально впиваются в Надины, – небось, Катька вас опять куда-нибудь водила?

– Да нет же! – Она ничего не знает… Юлька не проболталась… Надя испытывает невероятное облегчение. – И я не вру. Просто мы в Казаков заигрались.

– А на «резинку» зачем ходили?

– А там у одной девочки новый крутой велик, а родители ей только там кататься разрешают, – удачно врет Надя и мама ей, кажется, верит.

– Идите ешьте. Там уже остыло все, наверное, подогрейте.

Только сейчас Надя понимает, что очень хочет есть. Юлька спрыгивает с диван-кровати и бежит на кухню. Там их ждет подогретое и разложенное по тарелкам пюре с сосисками.

– Ну, чай сами нальете, – устало говорит бабушка, – а я пойду лежать.

Наклоняясь над своей тарелкой, Надя тихо говорит сестренке:

– Молодец, что не проболталась.

Юлька краснеет от удовольствия:

– Ну, я же маминым сердцем поклялась, – важно говорит она и пожимает плечами, – если я скажу, то она умрет.

Пообедав и прибрав посуду, девочки идут в комнату, которая одновременно является и бабушкиной, и Надиной. Здесь стоит и бабушкин диван, и Надин рабочий стол, за которым она делает уроки. Бабушка лежит на спине с закрытыми глазами. Она не спит, но сестры все равно стараются ступать как можно тише и притворяют за собой дверь, чтобы бабушке не мешал работающий в гостиной телевизор. Юлька садится за рисование, Надя берет с полки книжку и удобно устраивается в кресле. Шторы в комнате задвинуты – бабушке мешает яркий солнечный свет.

– Сядь к окну, зрение испортишь, – раздается вдруг бабушкин голос, и углубившаяся в книгу Надя вздрагивает от неожиданности.

– Не испорчу, – бубнит она. Ей совсем не хочется слезать с кресла.

– Ослепнешь – будешь знать… Будешь как баба Тоня твоя… Ничерта не видит уже скока лет… – продолжает ворчать бабушка.

Надя не хочет спорить. Она только сильнее вжимается в кресло, точно ждет, что бабушка сейчас встанет и попытается вытащить ее оттуда. Но бабушка только вздыхает.

Вдруг раздается стук во входную дверь. Томка заливается звонким лаем, и направляющаяся на кухню мама открывает стучащему.

Надя прислушивается, стараясь проинтуичить, кто пришел. Точно не Корнеич – его гулкий бас она бы услышала. И точно не другие соседи – мама никогда не держит их на пороге, но обязательно приглашает войти. Тогда кто?.. В голове мелькает совсем уж безумная мысль: в Доме убили ту блондинку, а их троих там кто-то видел, и вот, пришел милиционер… Внутри все холодеет.