Серафима Вишняк - Дом, который… Повесть

Но мама вскоре закрывает входную дверь, идет сперва на кухню, и только потом заглядывает к бабушке. Смотрит на Надю не строго, а скорее недоуменно.

– Кто приходил, мам? – Робко спрашивает Надя.

– Девочки со двора, – говорит она, – какая-то Аня. Принесла мне справку с работы своей мамы и резюме… Надя, ты зачем ей сказала, что я работаю на Мицубиси?!

Так вот оно что. Ну, сейчас ей точно влетит. А потом еще и во дворе все будут считать ее врушкой… Надя невольно съеживается, опускает голову:

– Так, просто…

– Что значит, «так, просто»? Объясни! Мне из-за тебя сейчас врать пришлось!

Бабушка открывает глаза, приподнимает голову и удивленно переводит взгляд с одной на другую. Юлька перестает рисовать, поворачивается на стуле и ждет развязки.

– Почему тебе из-за меня врать пришлось? – Едва ворочая от страха и стыда языком, выговаривает Надя.

– Да потому что я сказала этой Ане, что я, действительно, работала там, но только сегодня уволилась, а тебе об этом еще не сказала! – Восклицает мама.

Вот так мама… Надя чувствует, как ее заливает краска стыда.

– Прости, я… я так… больше… не буду… – едва слышно бормочет она.

Мама подходит ближе:

– Так почему ты наврала про Мицубиси? – В ее голосе больше удивления, чем гнева.

– Ну просто так… Мы играли, играли на «резинке», ну и вырвалось…

– Это у Ани этой крутой велик?

– Да…

– Понятно, – мама поджимает губы и выходит из комнаты. Вспомнив, что не сказала еще что-то, что-то самое главное, она оборачивается, – никогда, никогда больше не ври. Никому. Если бы я им сейчас сказала, что ни на каком Мицубиси я не работаю и не работала, вот что бы ты делала?

Вопрос повис в воздухе. Мама укоризненно смотрит на Надю, качает головой и закрывает за собой дверь.

9.

Когда Надя только-только пошла в первый класс, она как-то спросила у мамы:

– Мам, а ты при царе родилась?

Отсмеявшись, мама сказала:

– Твоя баба Катя родилась тогда, когда Ленин умер. А Ленин был после царя. А я родилась в 58-м, когда и Ленина, и Сталина уже и в помине не было.

Кто такой Ленин, Надя знала. В школе на уроке Родной Речи учительница читала им про то, как он, будучи в сибирской ссылке, ловко обманул «царских соглядатаев», ищущих какие-то запрещенные книги.

Рассказ был очень интересным. Домой Надя уходила, будучи по уши влюбленной в Ленина. В школьном холле они с Артуром, мальчиком, которого Надя знала еще с детского садика, остановились возле огромного бюста Вождя и долго, с благоговением рассматривали его профиль. По правде сказать, Ленин, изображенный на картинках, казался ей красивым и нравился больше бронзового, от которого так и веяло монументальным холодом, и находиться рядом с которым было почему-то жутковато. Но очарование образом брало свое. Придя домой, она от корки до корки пролистала учебник в поисках новых рассказов о Ленине, но их там, к сожалению, не было. И Надя решила хорошенько порасспрашивать о Ленине маму и бабушку, но для этого было нужно дождаться вечера – мама была на работе, а бабушка у Юльки в Аксае.

Первой пришла мама, а спустя полчаса приехала и бабушка. За ужином Надя, захлебываясь от восторга, пересказала им рассказ про Ленина и «царских соглядатаев».

– Вот умный Ленин, да же, мам? – Спросила она.

Мама, чье лицо во время рассказа сохраняло какое-то непонятное выражение, положила ложку на стол и, пристально глядя в глаза дочери, тщательно выговаривая каждое слово, сказала:

– Ленин был очень, очень плохим человеком.

Надя не поверила своим ушам. Недонесенная до рта ложка с супом так и зависла над тарелкой. Хлопая глазами, она ждала объяснений, но мама замолчала и вновь вернулась к своей тарелке.

Надя повернулась к бабушке, но выражение ее лица напугало ее, и незаданный вопрос так и повис в воздухе. В маленькой кухне воцарилась какая-то жуткая тишина, нарушаемая разве что стуком алюминиевых ложек по дну тарелок.

Молчание было нехорошим, густым. Несогласие с чем-то невысказанным чувствовалось во всем – в поджатых губах мамы, в шишковатой бабушкиной руке, держащей ложку, в нервном покачивании маминой ноги. В чем дело, Надя, как ни силилась, не могла понять. Точно уяснила она одно: мама с бабушкой за что-то рассердились на нее. Напуганная продолжительным молчанием взрослых, заранее пристыженная, Надя робко возразила:

– А… учительница говорит, что он был очень хорошим.

– Ленин был плохим человеком, – нажимая на каждое слово, повторила мама. Выдержав паузу, она продолжила, – он царя убил.

– Но учительница сказала…

– Неправду сказала учительница. – Отрывисто сказала мама и, поднявшись из-за стола, поставила тарелку в мойку. – Он убил царя вместе со всей его семьей. Включая мальчика, цесаревича. А он был чуть-чуть постарше тебя.

До сих пор молчавшая бабушка издала какой-то странный горловой звук. Надя, шокированная известием, что Ленин, добрый и хороший Ленин, оказывается, кого-то «убил», вздрогнула и покосилась на нее. Бабушка положила недоеденный хлеб рядом с тарелкой, и каким-то чужим, сдавленным голосом, произнесла:

– Ты зачем… ребенка против учителей настраиваешь?

– Я не настраиваю. – Сказала мама, – но хочу, чтобы ребенок знал правду.

– Какую еще тебе правду?

– Горькую, маменька! Нет, ну ты посмотри, а, какие уроды… – Ни к кому не обращаясь, возмутилась мама, – Союз уже год, как распался, а они до сих пор детям этим Лениным мозги пудрят… Надя, запомни… Что бы тебе ни говорили в школе, запомни, заруби себе на носу: Ленин был гадом, он не только всю семью царя убил, он еще и страну нашу разрушил. А из-за этого и наша семья пострадала.

Тут бабушка напугала Надю еще больше.

– Не смей! Трогать! Ленина! – Потрясая над головой руками, тонко закричала она. Ее глаза вдруг стали какими-то круглыми, изо рта на пол выпал кусочек картошки. Надя вжалась в спинку стула и испуганно переводила взгляд с одной на другую.

– Не пугай ребенка! – Строго сказала мама. – Наворотил дел твой Ленин, спасибо ему. Семьдесят лет расхлебываем, и еще столько же будем.

– Ленин все делал правильно. Все! – Категорично заявила бабушка.

– Ну да, как же… Землю крестьянам, заводы рабочим… Что ты получила? Ты, герой труда! Что ты получила?! Что он дал тебе, твой Ленин?

– Всё!

– Что «все» -то? Раскулачивание? Нищету и позор?!

– А иди ты у манду! – слезливо завопила, махнув на маму рукой, бабушка, – ниче ты не понимаешь! Не мне, так другим! Да, Ленин дал крестьянам землю! Не стало над ними этих кровопийц, панов этих косопузых!..

– А вместо «панов косопузых» появились председатели колхозов! – Повысила голос и мама, – не ты ли, маменька, проклинала все эти собрания? Не ты?!