Татьяна Пекур - Целуй, Лола, целуй!

– Нет, ничего и никогда. Да мы и знакомы всего два месяца! – я не стала добавлять, что мы редко разговаривали вообще, вместо этого Сеня предпочитал действовать. Я не была против – столько любви и ласки мне раньше не доводилось видеть.

– Если вспомните – позвоните! – ало-золотая визитка с красивыми завитушками легла мне в руку. Соломон Санай – прочла я. Хотела спросить, кто это, но дверь хлопнула, и я осталась в квартире одна. Радовало, что меня не стали калечить в попытке узнать подробности нашей с Сеней жизни.

Лазурная занавеска на окне кухни мерно колыхалась от лёгкого, летнего ветерка, пели птицы, во дворе гуляли дети, их мамы обговаривали всё на свете: сериалы, мужей, правительство. Я гладила Марки, который сам запрыгнул на мои колени, по голубой спинке, чесала за ушками. На столе лежал телефон. Надо звонить маме, рассказать, что её любимый супер – зять сбежал в неизвестные дали. А может ну его? Поеду к ней одна, скажу, что Сеня занят…

– Привет, мам! – мама молчала и слушала.

– Лола, неужели ты думаешь, что я ничего не поняла? Он был слишком хорош, чтобы быть правдой! – оказывается, мама с самого начала не верила Сене, но ради меня соглашалась с ним.

– Меня сегодня отпустили домой… Представляешь, даже Аннушка и Гоша пожалели меня! Наверно я выгляжу так жалко… Когда к вам следующий автобус?

– Через… час! Ой, а ты успеешь? Тебе ведь ещё в аптеку! – да, на выходные мне уже был продиктован список лекарств, которые я должна была купить. А брат заказал ещё и три книги.

– Успею! По пути есть аптека. Всё, ждите меня!

Закрыла окна, выключила газ и воду, покидала в сумку несколько вещей, благо сейчас лето, и много мне не надо. Подхватила кота, коврик и вышла на площадку.

– Нина Фёдоровна! – стучала я всё громче и громче в соседкину дверь. Если её нет дома, то мой план летит к чертям! Но нет, дверь скрипнула, и седовласая, степенная дама стала в проёме. Её узкие очки сползли на нос, когда она углядела моё голубое чудо. На всегда брюзгливом лице расплывалась широкая улыбка.

– А кто это у тебя, Лолочка? Такой красивый котик! – пока она гладила его и умилялась, я коротко обрисовала ситуацию.

– Мне нужно ехать к маме, а Маркиза оставить не на кого, – видя, что соседка хочет спросить про кавалера, который жил у меня в последнее время, и был на хорошей ноге со всеми окрестными бабками, я поспешила добавить, – Сеня уехал к родителям. Какие-то семейные дела. Так присмотрите?

– Конечно же присмотрю! – из моих рук вынули и коврик, и питомца, жалобно мяукающего и растерянно цепляющегося за мои руки.

– Вот, здесь три сотни. Он любит творог, рыбу, сметану, – что там ещё любят кошки? Я пока отметила только эти его предпочтения. Соседка важно кивала, – Ой! Опаздываю! – Всё, пока! Вернусь в воскресенье вечеро-о-ом! – кричала я уже с первого этажа, куда ссыпалась за миг.

Ноги сами несли меня всё дальше и дальше от города. Отвлечься, забыть, сделать вид, что и не было ничего! Обнять Ваньку, нырнуть в мамины руки, как когда-то в детстве. К чёрту Сеню, к чёрту всех парней вообще!

ГЛАВА 4. Семейные ценности

На автобус я успела, даже книги купила Ваньке, благо что магазинчик со всякой беллетристикой был рядом. Три ярких томика подросткового фэнтэзи должны обрадовать братишку. Маме взяла сборник рецептов салатов и засолок – она уже не раз говорила, что на огороде теперь зреют десяток другой овощных культур. Вообще складывалось впечатление, что мама даже рада переехать в деревню. Ей нравилось там абсолютно всё: воздух, простор, копание в огороде, козы, куры, покосы, надои. Я уже лет десять там не была, так что для меня всё было внове.

Орал шансон, нас подбрасывало на ухабах, дедки и бабки с внуками ойкали и покрепче вцеплялись в свои свёртки, вёдра и сумки руками – мы въехали на грунтовую дорогу к нашему селу. Покосившаяся табличка ознаменовала последние два километра, я вытащила наушники из ушей и выключила музыку. Собрала в кучу ручки сумки и пакета, поправила юбку и блузку.

– Лола!!! – голубоглазый болид с соломенной головой летел прямо на меня. Я счастливо рассмеялась и прижала к себе крепкое, загорелое тело брата. Зелёная майка и шорты цвета хаки, непривычно – лёгкая одежда для него. Обычно он укутан даже летом по самый кончик носа.

– Ванька, тише! Где мама? – брат махнул на магазин. Там в двери стояли три женщины. Одна из них явно мама – она гордо показывала на нас рукой и с улыбкой принимала комплименты в наш адрес. Я только глаза закатила – село есть село, все друг друга знают, а если не знают, то с присущей деревенским бесцеремонностью выпытывают у тех, кто знает.

– Лолочка! Как я рада, милая, что ты приехала! – мама была… счастливой? Такой здоровой, румяной, довольной. Обнимала меня крепко, а глаза излучали сочувствие и желание помочь, облегчить мои тревоги, – Это Марфа Андреевна, – указала она на худую женщину. Белый в цветочках платок её немного съехал набок, но в целом она была опрятно и даже нарядно одета. А-а, я и забыла! В пятницу у них Базар! Вот так вот, с большой буквы!

Оглянулась. На центральной площади, куда сходились наши пять улиц, были магазины (в количестве аж трёх штук!), две пивнушки, две остановки для автобусов, а также многочисленные в этот день длинные прилавки и палатки, поставленные тут же, у грузовых машин. Реяли на ветру какие-то цветные тряпки, продавщицы флегматично гоняли мух и деревенских ребятишек от товаров.

– Очень приятно! – кивнула я обоим. Ванька уже листал книги, глаза горели. На лицо наползла улыбка – я так его люблю! – Ну, идём?

– Да, – мама метнулась к прилавку с колбасами, быстро скупила самые дорогие, и мы повернулись к нашей улице, – Молоко у нас есть, яйца свои. Вот только кое-чего подкупим и домой. Мороженное будете?

Прямо как в детстве! Мы с Ванькой заговорщицки переглянулись: мама разрешает нам мороженное?

– А как же его кашель? – не могла не спросить я.

– Ты не поверишь! Он уже месяц как не кашляет! – огорошила меня мама, – Да. Но всё же мы ждём, чтобы оно немного подтаяло.

Ванька пристально вглядывался в верхушку пломбира, ожидая, когда он прогреется достаточно, чтобы не опасаясь простуды, начать его есть. Мы шли по улице, ели мороженное и говорили, говорили. Мама указывала на дома, давая краткую справку, кто уехал, кто вернулся, кто умер, кто унаследовал. Светило солнце, дул ласковый летний ветерок, я почувствовала себя маленькой девочкой, которую впервые привезли в село. Те же ощущения: свобода, неспешность, как будто мир замер именно здесь, остановился.

Бродили под дворами ленивые куры, жмурились в тени разморенные теплом кошки и коты, с лавочек привставали соседи, вглядываясь в нас, угадывая, кто мы, к какому роду-племени принадлежим.