Татьяна Авлошенко - Маяк Птичьего острова. Хроники земли Фимбульветер

– Садись завтракать, а я побежала, – только что моя радость сидела за столом, и вот ее голос доносится уже из прихожей. – Опаздываю – жуть! Гудрун срочно понадобилось на рынок, а она боялась, что ты опять удерешь, не поев.

Гудрун есть Гудрун. Для нее главное в жизни, чтобы подопечные кушали хорошо и регулярно. Даже если Девять Драконов явятся людям, чтобы в очередной раз изменить судьбы Фимбульветер, наша домоправительница никого никуда не отпустит, пока не покормит. Ничего, подождут творцы мира. А лучше пусть разделят трапезу.

Что перед этим дела земные?

– Герда, – окликнул я бушующую в прихожей метелицу. Стук да гром поспешных сборов на секунду стих.

– Герда, а на этот ваш цветочек дивный постороннему человеку взглянуть можно?

– Если интересно, то можно.

– Естественно интересно. Потом еще и в хронику запишу. Что цвел впервые в десятый день осени десятого года правления Хрольва Ясного, а взлелеяла это чудо Герда Сван, за что честь ей и хвала от восхищенных сограждан и благодарных потомков.

Герда фыркнула.

– А Ларсу Къолю от них же недовольство и порицание за то, что летописи неважным засоряет. Значит, придешь посмотреть?

– Приду, конечно.

Цветущая колючка интересует меня не больше, чем Герду пыльные выцветшие документы былых времен. Просто хочется лишний раз посмотреть на мою радость. Выбраться, что ли, сейчас в прихожую, с кружкой отвара камилки в руках, якобы демонстрируя свою честность по отношению к завтраку? Нет, буду мешать, а Герда и без того уже сильно задержалась.

– И почему на службу надо уходить в рань несусветную? Утром люди должны спать.

– А Гудрун говорит: «Кто рано встает, тому Хандел подает».

– Ошибка. Поддает он, а не подает. Чтобы двигались быстрее, раз встали, а проснуться забыли. Сама подумай, с чего бы это покровитель богатства и торговли кому-то подавал? Он же первейший скряга. Ошиблись раз нерадивые переписчики, и пошло гулять. Поклеп сплошной на Желтого возводят и…

Перестаю нести околесицу, потому что Герда, неслышно подойдя сзади, обняла меня и прильнула щекой к виску.

– До скольки ты вчера читал? Время Кожекрыла? Это же ночь глубокая.

Ну скажите на милость, откуда она, живя через две комнаты, знает, когда я отхожу ко сну?

– Я чувствую, – отвечает Герда, хотя я и не задал вопрос вслух. – Я знаю твое дыхание, как бьется сердце. Я всегда буду знать, что с тобой, где бы ты ни был. Но не всегда могу понять, почему. Ты не спишь, потому что хочется подольше почитать, или читаешь, потому, что не заснуть? Сны плохие снятся?

– Нет, сны… хорошие.

– Утром не проснуться, вечером не успокоиться. Ты ведь камилку пьешь?

– Да, она вкусная.

Почему-то из всей семьи отвар из мелких белых цветочков люблю только я. Остальные считают его пригодным лишь для полоскания больного горла и укрепления волос.

– А ведь она успокаивает.

– Так что, нельзя? – я с сожалением заглядываю в кружку с зеленовато-золотистым отваром.

– Пей на здоровье, только вечером. Тогда уснешь нормально, вовремя. Ладно?

Герда быстро целует меня в висок. Время спустя, вглядываясь в гибельный океанский туман, и прижимаясь лбом к холодным камням проклятой Арахены, и пытаясь вырваться из живого лабиринта Секирного поля, буду я помнить этот поцелуй. Не было и не будет у меня талисмана надежнее.

Хлопнула дверь на улицу, и в кухню, оставив Гудрун в прихожей, радостно влетел Вестри. Чтой-то вы тут делаете? Может, курей едите? Обнимаетесь? Обниматься можно только со мной!

А вот когти нашему песику не мешало бы подстричь.

– Ларс Къоль, не морочь мне голову.

Букинист Магнус Бёрн гневно вздернул на лоб очки и демонстративно уселся в кресло.

– Книга, упомянутая на полях хроники! Справочник по растениям двухсотлетней давности издания. Милостью Драконов валяется где-нибудь в недрах университетской библиотеки. Или, что вероятнее у кого-нибудь в подвале. Только у меня, у тебя да еще нескольких человек в нашем городе при виде старой книги загораются глаза и начинают дрожать руки. Для остальных это хлам, мало чем отличающейся от рваной одежды и сломанной утвари. Ее могли отдать в качестве приданого дочери, вышедшей замуж в другой город, подарить ребенку, чтобы вырезал картинки, продать заезжему купцу на фунтики. Крысы! Ее могли попросту съесть крысы. Откуда ты взял, что такая книга есть в моей лавке?

– Ваша лавка стоит здесь с основания Гехта. Ваш отец был букинистом, и дед…

– И дети мои, окончив Университет, продолжат семейное дело. А муж твоей сестры потомственный стражник. Это ж не значит, что у вас в доме валяются кирасы трех поколений.

– Оле палаш от деда достался.

И чего, в самом деле, мне так загорелось найти этот «Гербариум или Список растений, от ледника в оранжереях сохраненных»? Увидел название, наспех записанное на полях старой хроники, и решил, что Герде такая книга должна понравиться. А с чего подобные выводы? Может, там ни единой картинки, ни одного изображения растения нет, или же это сухое перечисление и без того известных названий. Прав хеск Магнус, зря я третий час извожу уважаемого человека, гоняю его по шкафам и полкам. Выставит он меня с позором и в другой раз на порог не пустит. Удивительно, что до сих пор этого не сделал, особенно после того, как я додумался спросить, точно ли почтенный букинист знает все свои немалые книжные запасы?

Хорошо, что подарок Герде я уже купил. Маленькую, в четверть листа книжицу, украшенный цветными миниатюрами сборник старинных баллад. Моя радость такое любит. И сам потом попрошу книжечку почитать. Может быть, удастся к какой-нибудь балладе музыку на гитаре подобрать.

– И как выглядит эта книга, ты тоже не знаешь?

– Нет. Но она должна быть такая… Такая…

– Должна быть! А еще во время недавней облавы на сектантов, они спрятали у меня в лавке проклятую книгу, которую тоже никто в глаза не видел. Или, может быть, тебе еще фолиант, написанный до прихода ледника найти?

– А до ледника, конечно, книг вообще не писали, сидели в пещерах и одевались в шкуры, как кочевники, – неразумно огрызаюсь я.

Сейчас выгонит.

– Я не настолько стар, чтобы помнить это, – погрозил мне пальцем терпеливейший Магнус Бёрн. – Никто не знает, что было до ледника. Он словно жернов перемолол прошлую жизнь. А то, что осталось, сожгла Смута. Не мне тебе объяснять, зачем Фимбульветер понадобились хронисты. Но хорошо. Если ты так уверен, что этот «Гербариум» существует и что он в моей лавке, сам его и ищи. Найдешь – дам пряник. А если эта книга вообще как-то появится, подарю ее тебе. Согласен?

Я оглядел комнату. Три стены заняты высокими, под потолок стеллажами, от края до края заставленными книгами. И таких комнат в лавке Магнуса Бёрна три. До седой бороды буду книжку искать.