Татьяна Авлошенко - Маяк Птичьего острова. Хроники земли Фимбульветер

– Можно я начну завтра вечером?

– Стой, хронист!

Окрик ражего доезжачего из свиты вурда-самодура, загнавшей в Белом Поле неугодного правдолюбца. Никак не подходит он ректору Университета. Но именно он, почтенный и ученый, в развевающейся синей мантии летит ко мне от главных ворот.

Хрорику Веръясу любой ветер в спину. Пять лет назад принял он от ушедшего на покой прежнего ректора руководство Университетом, и с тех пор обитель премудростей бурлит и пенится. Сему ученому мужу мало того, что за годы обучения студенты получают положенные знания и умения, он жаждет нового и полезного. От стремительного, трескучего, словно огненная птица Хрорика очень много шума и очень много толка. Ректор не только поощряет идеи университетского люда, но и всячески способствует их воплощению.

– Слушай, Ларс, что я тебе скажу.

Как не слушать, если Хрорик крепко ухватил меня за пуговицу? Привычка у человека. Если кто-то идет от Университета с оторванной застежкой, значит точно пообщался с хеском ректором. Интересно, ученых дам и студенток он тоже так хватает?

– Мы хотим создать энциклопедию Гехта, – рек Хрорик и замолчал почти на пять минут, давая мне возможность проникнуться величием замысла. – Да, энциклопедию. История, география, повседневная жизнь и, конечно же, глава про Университет. Так вот, – еще одна многозначительная пауза. – Собери нам материалы из летописей. Понимаешь, о чем я? Как хронист. Только правду, без вранья и досужих выдумок. О сроках поговорим позже.

Осчастливив меня поручением, хеск ректор умчался прочь. Взлетел по лестнице, обгоняя студентов, и исчез. Пуговица осталась при мне. Так же, как и мнение.

Чтобы добраться от Университета до местного отделения Палаты Истины, надо пересечь двор, снова пройти мимо лавки букиниста и прочих ей подобных, выйти в главные ворота, миновать Квартал Мудрых, свернуть на Поперечную улицу, потом на Доспешную, по которой вернуться ровно на пройденное по Мудрых расстояние. А можно просто рвануть напрямую, мимо хозяйственных построек Университета, несолидно перелезть через две ограды, немного прошагать по проулку между ними и вот он, стражнический плац.

Только я миновал принадлежащие ученой братии флигели и сараи, только ухватился руками за верхний край ограды и оперся сапогом на удобный камень, только подтянулся, собираясь перелезть, как кто-то хвать меня за рукав.

– Ай-ай, достопочтенный хеск хронист, какой пример подаете простым горожанам!

Оле Сван.

– От Хрорика спасаешься? – деловито поинтересовался капитан, оседлывая заграждение.

– От него. Тебя тоже запряг?

– Всё о страже, – кивнул Оле. – От устава до суеверий. Как надо, ученые сами напишут, с меня только сведения. Ох, силен ректор! Всех, кого поймает, к делу приставляет, а сам только следит, чтобы не отлынивали. И смотри ж ты, все удается, и в Университете Хрорика любят. Знаешь, почему?

Я задумался. Только что хеск ректор дал мне задание… Да нет, просто отдал приказ, не поинтересовавшись, ни хочу ли я заниматься сбором материала для энциклопедии, ни есть ли у меня на то время. А я… Я, фунс побери, безмерно рад предложению Хрорика и уже предвкушаю, как в ближайшее время буду не скучно шуршать документами в архиве или пялиться в окно ратуши, а займусь хорошим нужным делом. А что до Оле, так он ни одного новичка не выпустит из когтей прежде, чем ни расскажет ему все о городской страже, да не по одному разу.

– Так в чем причина благоденствия?

– В том, что Хрорик поручает людям только то, что им интересно и что они могут сделать.

– Верно мыслишь, – одобрил Оле. – Слезаем с забора, а то сидим, как два ворона. Ты куда сейчас?

– К Хельге, на «насест».

– И я туда же. Идем.

По поребрику вдоль улицы идти гораздо интереснее, чем по брусчатке. Оле взглянул с одобрением, для стражника узкий каменный брус не забава, а еще одна тренировка. Но сам предпочел мостовую.

– Вот, это хорошо. А будешь в ратуше качаться на стуле, и сам грохнешься, и мебель казенную поломаешь.

– Откуда ты знаешь, что я… – оскальзываюсь на поребрике, но все же умудряюсь удержать равновесие.

– Предположил.

– Скучный ты человек, Оле Сван, ни фантазии у тебя, ни полета мысли.

– Зато у тебя их хоть отбавляй. А в семье должен быть хоть кто-то серьезный и здравомыслящий.

– А Хельгу ты таковой не считаешь?

– А как ей без помощников? С вами, оболтусами? Что ты, что Вестри. Даже дочка моя, и то… Не в меня удалась.

– Оле, Герда ж тебе не родная.

– Ох, Ларс, не знаю. Я в молодости, до Хельги, часто блуд… заблуждался.

А ведь Сван, похоже, не шутит. Дрожите, недоброжелатели капитановой дочки.

– Ты бы хоть песенку ей сочинил или стишок какой, – как ни в чем ни бывало продолжил Оле. – В порядке ухаживания.

– Оле, я не умею.

– Ага, и вообще неграмотный. Я Хельге и то… Подожди-ка.

Сван по стражнической привычке все время оглядывался на ходу, а теперь вовсе развернулся назад и, чуть пригнувшись, внимательно созерцал что-то или кого-то на виднеющейся в просвет меж домами Поперечной улице. Выражение лица у капитана было на редкость довольное.

– Так, идем, – Оле вроде и не побежал, но угнаться за ним было трудно. – В сторонке постоишь, посмотришь, чтоб не говорили потом… Ну здравствуй, Ключарь.

Жертвой Свана оказался совершенно неприметный человечек из тех, с кем десять лет проживешь по соседству, а потом, встретив на улице в другом квартале, не заметишь или не узнаешь. Блеклый балахонистый плащ и шляпа с обвисшими краями скрывали его фигуру и лицо, вовсе лишая всякой индивидуальности. Горожанин неуклюже топтался на крыльце дома. Чего Оле к нему прицепился?

– Что, Ключарь, пришел или уходишь?

– В чем дело, стражник? – неприметный тип сверкнул из-под полей шляпы большими, как колесо прялки, «совиными» очками. – В Гехте человеку нельзя идти к себе домой?

– Здесь, значит, проживаешь? – Сван указал на дверь дома.

– Я проживаю на Осенней улице. На крыльцо поднялся просто чтобы спокойно достать кое-что из кармана. Не останавливаться же посреди улицы, мешая людям.

– Это кое-что не ключ ли будет?

– Ключ. И что?

– Который как раз к этой двери подходит?

– Какое наглое беспочвенное обвинение! – завопил вдруг Ключарь пронзительным склочным голосом. Люди, идущие по улице, заоглядывались, некоторые останавливались. – Даже если я и хозяева этого дома купили замки у одного кузнеца, что с того?

Под взглядами народа Оле стушевался.

– Ну ладно, ладно… – пробормотал он.

– Нет, не ладно! Не ладно! За что город платит вам жалованье, чтобы вы честным людям проходу не давали?

Оле совсем скукожился и низко опустил голову. Зачем он все это терпит? Ну, ошибся, мог бы сейчас просто уйти, не слушать, как этот склочник его перед людьми позорит. Они были одного роста, но Ключарь стоял на ступеньках крыльца, а Сван на земле. Гневно подбоченившись, горожанин нависал над стражником, напоминая в своем широком плаще сову, метящую закогтить добычу.