Валерий Маслов - Записки сахалинского таёжника. Фирсово – Чехов. Книга вторая

– А ты тогда вообще не видимым станешь. Невидимый снежный человек, – напарник рассмеялся.

– Я не поправляюсь и не худею, у меня постоянная масса тела. Могу, как заяц корой питаться и не похудею.

Сварили ушицы, настоящий ушицы, без картошки, без крупы. Покушали, попили чаю, если бы не комары, нехватка никотина, Тимоха сказал бы хорошо. Андрюха было принялся с кучи наносника подтягивать большие коренья к костру.

– Зачем дрова, да такие большие, делать нечего? Дров у костра хватает. Пошел бы лучше черемши поискал, в речке.

– Вот ехидный, вот прицепился. Дрова на ночи нужны. Медведи толпой шарахаются. Следов вон жуть сколько.

– Андрей, мы не в походе на огороде, а на маршруте. Нам завтра день идти. Или ты захотел остаться здесь пожить? Ночью спать надо, медведи тоже люди и по ночам спят.

– Да ну Тимоха, брось, медведи по ночам спят. Вон случаев сколько, только по ночам к палаткам и приходят, когда костёр потухнет.

– К нам не придут, меня здесь знают, месяц назад запомнили хорошо, поняли, что с таким связываться опасно. А к тебе лично Андрюха ночью мишка приходил? Ты же часто бываешь в походах на огородах.

– К нам не приходил ни разу, но ведь рассказывают. Слухами земля полнится, слухи на пустом мести не рождаются.

– Слухи не рождаются, они как инфузория туфелька размножаются. Да, пришел ночью медведь к палаткам, первым делом продукты все сожрал, девок изнасиловал, парням морды набил. Под утро, забрав хорошие шмутки убрался по глубже в лес! Слухи от походников огородников, именно, на пустом месте и рождаются. Водки нажрутся и поперли к ним по ночнику в палатку медведи. При тяжелом похмельном синдроме косолапый это семечки. Кто только к палатке не подходит, не подползает. На деревьях черти с русалками, внизу полно крокодилов. Андрюха, медведь по своей сути не хищник, а всеядное, такой же, как мы. Медведь ну не как не может быть ночным зверем. Исключения, конечно, бывают везде, у всех. Люди раненые в голову тоже по ночам шарахаются, но их мало. Основное население всей планеты по ночам предпочитает спать. Мишка относится к основному населению. Месяц назад стояли на этих притоках, травы не было, а было холодно и голодно, снега было полно. Ни кто к нам, почему-то по ночи не пришел. Кроме одной мелкой зверюшки, пытавшейся полакомится, вермишелью с тушенкой. Может получиться, так, что, пройдя по маршруту, по таким диким, глухим, отдаленным местам, мы не встретим не одного медведя.

– Это почему же?

– Элементарно Ватсон. Ты на свою рожу посмотри! Если бы ты пошел рыбачить, мы бы остались без ухи, вся рыба бы разбежалась. Забыл что ли, как от тебя рыба ломилась, даже одна бедная рыбка на берег выскочила.

– А у тебя что, рожа лучше? Ты же наловил рыбы.

– Я рукой прикрывался и шепнул рыбки, что большой дядька ушёл на другую речку. У косолапых сердечки слабенькие, инфаркт часто случается, какая галиматья! Кого ты Андрюха слушаешь? Сколько раз на Браконьерки ночевали, а там медведей много. Ведь ни разу, ни кто к нам не пришел.

– Мы Тимоха возле костра ночевали, огонь постоянно горел.

– Психология человека интересно устроена. Был бы здесь по берегам за место песочка камень, не было бы видно не каких следов, и ты бы чувствовал себя спокойно. Увидел следы, всё, караул, здесь медведи есть и много, потому что следов много. Мы не на Первухе находимся, хотя туда мишка захаживает. Не может тайга пустой быть. Без медведей это не тайга, а лесопарковая зона. Живут они здесь, мы в гости пришли. Так что нечего мишек огнём пугать. Ложись спокойно спать. Косолапый и в темноте не ошибётся, с меня то навара мало, на долго не хватит!

– Тимоха, у тебя шутки, на ночь, глядя не хорошие. Костёр жечь не даёшь, шутишь довольно чёрно.

– Кто тебе не даёт костёр жечь? Пожалуйста, хоть всю ночь кочегарь, но завтра не отставать, долго ждать не буду.

– Изверг ты, одним словом.

– Андрюха, походы на огороды тебя испортили. На ночь, глядя, так не шутят, а когда так шутят, на утро глядя?

– А ты Тимоха что, вообще медведей бояться перестал? Ты спокойный, как будто сидишь в лесу за горбольницей и водку пьёшь.

– Я? Кого боятся, когда нет не кого? А вот когда придёт косолапый, ты с ним и поговоришь на эту тему, меня уже здесь не будит. Я буду летящей походкой подходить к Фирсово. Боятся, дрожать от нереальной опасности это заячья трусость. Ты ведь на машине едешь, не боишься? На машине, попав в аварию сыграть в ящик, шансов в тысячу раз больше.

– Сравнил. Но всё равно осторожность, принятия мер безопасности, не когда не вредило. С огнём то не надо играть.

– Вот и я про тоже. А ты дрова к огню подтаскиваешь, видно собрался с огнём играть, смотри, доиграешься. Огонь это не медведь, его все боятся!

– Нет, с тобой на эту тему лучше не говорить. В том году ты был не такой бесшабашный. А без костра спал бы здесь?

– Так мы и будем без костра спать. У нас матрасы, спальники, палатка, а иначе завтра можно обратно идти в Фирсово. Я Андрюха за этот год всего на всего ближе стал к лесу, стараюсь не слушать страшилок про косолапых.

– Да ты и раньше был с лесом на ты. С нашего двора ни кто один не ночевал на Браконьерки, кроме тебя. Но на ночь я всё-таки наложу.

– На ночь наложишь? – Тимоха рассмеялся. – Тогда спи на улице у костра. Не люблю, когда в палатки дурно пахнет.

– Я про костёр говорю.

– А зачем на костёр? Ты что, Андрюха ухи пережрал? Иди вон на камушки наложи, заминируй подступы, чтоб косолапый поскользнулся.

– Смеёшься, завтра плакать будишь.

– Это, с какого перепуга я плакать буду? Ты что это задумал?

– Не чего я не задумал, примета такая есть. Если сегодня смеёшься, то завтра будишь плакать.

– Много примет знаю, тупей вот этой приметы не слышал. И вот эта галиматья в нашей речи мелькает чаще других примет. Да и не примета это, а тупая, дебильная поговорка. Смех это привилегия богов и людей, понял.

– Знаю, но в данное время мне смеяться не хочется, – напарник наложил в костёр крупного наносника.

– Рогачки убери, а то завтра утром придётся рубить новые. Слушай, а ты прав с этой самой тупой приметой. Если завтра избушку не найдём, то я буду плакать, выть буду, уши пухнуть начнут от нехватки никотина.

Костёр сразу разгорелся, пламя огня взметнулось метра на полтора.

– Ты, пионер, доиграешься с огнём, сгорим к чёртовой бабушки с твоей предосторожностью.

– Не боись, река рядом, – сосед полез в палатку устраиваться на ночь, готовиться ко сну.

Через десять минут Тимоха залез в палатку. – Слушай, застёгивай свои палочки сам, не могу.

– А у Гоши что, палатка на молнии? – сердито спросил Андрюха, вылез на половину из спальника, поднялся со своего ложа, стал зашнуровать вход, бормоча в полголоса. – Не могу, не могу. Не хочу, надо честно говорить.