Валерий Маслов - Записки сахалинского таёжника. Фирсово – Чехов. Книга вторая

– С кем я связался? Спасибо, утешил, обнадёжил, ты настоящий друг Гитлера. Я лучше пойду потихоньку, и не придется тебе топор пачкать.

– За топор не беспокойся, в холодной воде кровь быстро отмывается. Медведь что ли бы сзади нарисовался. Сразу бы рванул, меня бы обогнал. Короче, догоняй, я плестись не собираюсь.

Пошел наверх своим крейсерским ходом. Разрыв увеличивается с каждой минутой. Андрюха, прежде чем ступить, проверяет прочность снега, чехлом с удилищами, и так каждый шаг.

Парниша остановился на крутом повороте, снег закончился. Распадок идёт чётко с юга. Ребятам туда не надо. Посмотрел на запад, на крутой склон, поросший мощным высоким бамбуком. Вот сюда им надо. Здесь на хребте большая, глубокая седловина. Снизу её было хорошо видно. Придется полсотни метров лезть по лобовому бамбуку. Откуда бежит ручеёк не известно. По обе стороны седловины, высокие горы, поросшие стлаником, бамбуком. Напарник далеко внизу, крадётся по снегу как по минному полю.

– Андрюха!! – что было мочи, во всё горло заорал Тимоха. Сегодня часто приходится глотку рвать. – Вот сюда полезем, на прямую, в лоб, – показал рукой направление пути.

Напарник в ответ мотнул головой, мол, понял. Тяжело ему, парниши тоже нелегко. А кому сейчас легко? Жизнь пошла такая, как предстоящий подъём, ползи в сопку сквозь бамбук и не хнычь. Пополз по лобовому бамбуку на пятидесяти градусный склон. Ох, и силён здесь бамбук! Пришлось лезть новым способом. Ни разу так не ходил.

Сообразил моментально, как сделать трёх коленку в чехле не обузой, а помощницей. Бамбуковые дрова в чехле, просовываешь вперёд. Насколько можно раздвигаешь заросли бамбука, ныряешь в эту щель. Таким способом метр за метром, метр за метром. Всё выше и выше, свободной рукой хватаешься за бамбук.

В этом туристическом походе ребята не имеют компаса. Причина проста, банальна, всего на всего, ведущий забыл про компас. С головы вылетел нужный прибор. Если курева не взял, бросить решил, можно и компас не брать. Так что, насчёт не гладкого прохождения маршрута, позаботился основательно! Зачем нужен компас в этом бамбуке?! И так рук не хватает. По солнышку будут ориентироваться, обойдутся без компаса. Всё ещё впереди, штурмуют только первый хребет. Пот бежит ручьями, на зубах пыль хрустит, образующая от сухих ломающихся стеблей и листьев бамбука. Ещё не много, ещё чуть-чуть.

***

Ура! Тимоха кажется, залез. Дышит как загнанный паровоз. Пот стекает потоками. Тяжёло дался участок бамбукового пути. Снова на хребте Шренка, за год второй раз. Чуть больше месяца назад не слышал, что на Сахалине существует хребет Шренка. Большой отрог Камышового хребта. Про горы Даги, которые находятся в семистах километрах, северней областного центра слышал. Про хребет Шренка, который в десять раз ближе, не слышал.

Осмотреться, не как не возможно, бамбук под два метра, чистых мест в седловине нет, турист их не видит. Если котелок хоть немного варит, безвыходных положений не бывает. Забрался на корявую берёзу, не снимая рюкзака. И это разве котелок варит?! Да он ото льда деформировался, растрескался. Кто же на деревья с рюкзаками лазает? Береза не высокая, но мощная. Поднялся всего на пару метров от бамбука. Пристроил на ветках рюкзак, сам устроился как в хорошем кресле.

Ветер, такого с берёзой натворил, что почти все корявые боле мене приличны ветки, расположены горизонтально земли! Обзор прекрасный, листва берёзы не капельки обзору не мешает. Фактически нет листвы, только недавно почки раскрылись. Торчат махонькие листочки и вкусно пахнут. Тимоха с детства любит жевать махонькие листочки берёзы, тополя. Такова была жизнь, счастливое советское детство, жвачки не было, приходилось листья жевать, смолу еловую!

Повесил футболку на просушку. Открыл фотоаппарат, открутил объектив, положил на рюкзак. Пусть сохнет, а вдруг заработает? С наслаждением покурил. Внимательно рассматривая распадок реки Найбы. Распадок, по которому будут падать видно, а вот напротив распадка, не видно не каких распадков. Может сверху не видно? Если большая пойма, то её должно быть хорошо видно, пока начало лета, молоденька листва, контрастно отливается от вечно зелёных пихтовых. Нет внизу большой поймы.

Снизу стал доноситься слабый шум бамбуковой листвы. Минуту пошумит, минуты три тишина, как будто помер. Напарник рывками, точней урывочками двигается вперёд, вверх. Парниша изредка подает голос, страсть как не любит бес толку кричать в лесу. На подобие, Вася ты где, Анюта я тута. Приходится кричать, чтоб сосед не сбился с курса, чтоб вышел чётко на него. Здесь, пожалуй, пойдёшь, чтоб полз на его голос. Бамбук шумел долго, с полчаса ведущий на берёзе загорал.

Наконец появился турист любитель, укатали сивку крутые горки. Этот подъём Андрюху убил. Тимохе на него смотреть жалко, зато он смотрит на соседа как на врага народа. Интересно с чего бы это?! Андрюха устроился на соседней берёзе, в пяти метрах от берёзы, где сидит ненавистный сосед! С горы Рудановского обзор намного лучше, на то она и гора. С седловины просматривается восток да запад.

На востоке далеко, далеко видно море. На западе сопки, сопки и ещё раз сопки. В мае было всё белое, через месяц стало всё зелёным. Осталось забраться на хребет Шренка, в конце сентября. До распадка, по которому бежит Найба рукой подать, не далеко.

Андрюха минут десять приходил в себя, отдышался, ожил и заговорил. – Ох, и подъём! Я пока лез по этому бамбуку, проклял всё и поход и тебя Тимоха в первую очередь. Вспомнил жену, дочку, как хорошо рядом сними сидеть дома. Дернул же меня чёрт. Вот это подъём так подъём. Недаром говорят, дурная голова ногам покою не даёт.

– Андрюха! И не только своим ногам, но и твоим ногам моя дурная голова покоя не даёт. Значить не такая уж дурная голова на моих плечах. Не канючь, у нас впереди центральный, главный хребет. А этот, на котором сидим всего на всего отрог Камышового, так что крепись геолог!

– Не пугай, после этого подъёма ты уже меня не чем не испугаешь. Я Тимоха про свою дурную голову говорил, что дурак согласился. Знал, ведь с кем идти собрался. Что на всю жизнь поход запомнится это точно. Второго такого подъёма я не вытяну.

– Куда ты денешься, вытянешь и в два раза длинней, да круче.

– В два раза круче? Это уже получается стена отвесная. Ты же Тимоха говорил, что на Камышовом перевал низкий.

– За что купил, за то и продал. Сам-то я не был на перевале Охотничьем. Я же тебе сказал, а ты не понял, что это отрог Камышового, сынок. У хребтов не как у людей. Дети хребтов гораздо ниже родителей. На перевал Охотничий ещё попасть надо. В эту седловину мы удачно попали.

– Ну, ты и сволочь Тимоха. Что ты мне сразу не сказал что такой крутой хребет?