Тамара Королева - Калейдоскоп. РОМАН

Рита свое слово сдержала. Прогон прошел на ура, в роли Земфиры выступила сама Рита Белова, Любаша так и не смогла преодолеть страх перед залом, голос не вернулся, а Рита знала всю роль назубок. Все произошло спонтанно и естественно, никто из присутствующих даже не заметил.

– Ну ты, Белова, даешь, – от волнения Платон Андреевич перешел на «ты». – Как я не увидел? Да ты прирожденная Земфира, хотя совсем на нее не похожа. Молодец, – добавил он, – завтра сможешь повторить?

– Легко, – пропела Рита и потрясла плечами, как настоящая цыганка. Этому трюку она упорно училась два месяца вместе с Любой.

– Смотри, завтра будет один человек из театра. У него глаз-алмаз, он таланты с закрытыми глазами определяет.

– А зачем ему тогда «глаз-алмаз», если с закрытыми?

– Шутите, Маргарита Белова? А вот я не шучу, у вас талант, – констатировал Платон Андреевич.

Спектакль состоялся, зал аплодировал, ребята девять раз выходили на поклон, Рита купалась в аплодисментах, ей хотелось, чтобы это длилось и длилось, она даже забыла про свою любовь к Платону Андреевичу. Рита была счастлива.

Время бежало быстро. Каникулы пролетели, а за ними и последняя четверть. До золотой медали Рита не дотянула. Родные сетовали, что это ее игра в театр все испортила, поступление в университет под угрозой. Девушка на вопросы родных отвечала молчанием, она-то уже решила, что поступать будет в театральный. Вот только надо поговорить с Платоном Андреевичем, важный разговор Маргарита назначила на выпускной.

В этот день она решила объясниться с Платоном Андреевичем, ведь с этого момента, когда в ее руках будет аттестат, она не ученица, а он не учитель. И ничто не может им помешать быть вместе, так думала Рита, примеряя платье из нежно-бирюзового шелка. Рита повернулась боком, шелк струился и переливался, закрывая колени. Рита недовольно наморщилась, затем чуть подняла подол, потом еще выше. Лицо расплылось в улыбке, но стоило разжать пальцы, как шелк вновь окутал на секунду открывшуюся красоту. Рита с грустью смотрела на свое отражение в зеркале, оно Рите, категорически не нравилось.

На нее смотрела стройная блондинка с серо-голубыми глазами, маленьким аккуратным носиком, чуть вздёрнутым вверх, с поднятыми вверх уголками губ. До роковой женщины этот образ не дотягивал. Рита нахмурилась. Надо что-то менять. Она решительно взяла со столика темные тени и начала тщательно прорисовывать глаза. Через полчаса образ был завершен. Рита подмигнула своему отражению и вслух произнесла:

– Все, Платон Андреевич, сегодня или никогда.

Она театрально вскинула голову и вышла из комнаты.

Выпускной бал подходил к концу, весь вечер Рита искала момент подойти к Платону Андреевичу, но, как только она направлялась к нему, его как назло кто-то отвлекал и уводил.

– Всё больше не могу. – Рита обреченно села на стул. Верная Любаша была рядом.

– Брось ты эту затею, Риток. Видишь, Платон Андреевич невменяемый, он сегодня дежурит, ему не до любви.

– А я не могу ждать.

– Терпение, только терпение. – Любаша встала и потянула подругу за руку. – Пойдем лучше потанцуем.

Рита взглянула на подругу, в глазах стояли слезы.

– Ты что правда, не понимаешь? – Она вырвала руку, – Мне плохо. Не ходи за мной! – выкрикнула Рита и быстрым шагом направилась в сторону выхода.

Любаша растерянно смотрела вслед подруге.

– Зачем такая любовь, если так мучиться? – Любаша вздохнула.

– Сазонова, – раздался голос сзади, – тебя можно пригласить? – Над ней возвышалась фигура Кости Овчинникова.

– Можно. – Люба поправила очки и подала руку. Краем глаза она увидела, что Платон Андреевич тоже вышел, вслед за Ритой. – А может, и хорошо, – тихо произнесла Любаша.

– Что? – Костя наклонил голову. – Сазонова, ты опять шепчешь? Все экзамены кончились, школа досвидос! – крикнул он громко, но его голос утонул в звуках « Битлз». Четверка пела о любви и о мечтах – «Yesterday».

Любаша закрыла глаза, звуки музыки унесли ее далеко из душного зала.

Вдруг музыка неожиданно прервалась и перешла в гомон. Среди этого гомона Любаша отчетливо услышала голос подруги:

– Пошли отсюда.

Девушка не сразу поняла, что это относится к ней, но кто-то настойчиво дергал ее за пояс. Люба наконец вернулась в реальность вечера.

– Рита, тебе плохо? Воды? – Люба заозиралась в поисках стакана.

– Нет, мне очень хорошо. – В голосе звучала злость. Рита развернулась и направилась к выходу.

– Ты очень бледная, – Любаша семенила следом, – может, все-таки воды? Он тебе что-то сказал? – робко поинтересовалась Люба.

– Кто? – Рита резко остановилась и посмотрела на Любу.

– Платон Андреевич. – Любаша поправила очки и захлопала ресницами.

– А, ты про это. – Рита сделала безразличное лицо, только серые глаза как будто покрылись ледяной коркой и по-блескивали, как снег на морозе. – Конечно, сказал. Сказал, что у меня талант, что мне надо его развивать, много работать, что у меня вся жизнь впереди и на моем пути еще будет много всего такого… – Девушка изобразила огромный круг руками. – А он, дескать, уже закончился, его место в школе, учить детей. Вот так, – устало закончила Рита и выдохнула. Она как буд то бежала, бежала и наконец увидела заветный финиш.

– Но может… – Любаша не закончила.

– Конечно, может быть все. Я ему докажу. Он еще тысячу раз пожалеет.

На следующий день Рита Белова отнесла документы в театральный, а первого сентября она стала студенткой.

Окунувшись в мир театра, Ритуля столкнулась с его закулисьем, к которому, мягко говоря, готова не была, но и здесь она вышла победителем, на последнем курсе главная роль в кино. Она сыграла десятиклассницу, детская наивная любовь, чистый взгляд голубых глаз. Риту заметили сразу. Пошли предложения, но девушка видела себя в театре.

– Там магия, там настоящее искусство, – запальчиво говорила она.

Театр принял ее. В ТЮЗе она получила роль, что очень неплохо для начинающей актрисы. Царевна Лебедь в ее исполнении выглядела убедительно, так отозвались о ее дебюте. И здесь в ее жизни случилось непредвиденное.

Он приходил на каждый спектакль, садился в первом ряду, смотрел не отрывая глаз, чем смущал неопытную актрису, в конце спектакля обязательный букет.

Симпатичный молодой человек, в твидовом пиджаке и джинсах, с густой челкой, падающей на лицо, которую он небрежно убирал рукой, вручая Рите цветы.

Так продолжалось чуть больше месяца, все премьерные показы. Рита привыкла к цветам, к молчаливому взгляду из первого ряда.

Но однажды поклонник не пришел, на его обычном месте сидела девушка.

Рита доиграла спектакль, уже в гримёрке Лера Грановская спросила ее:

– Ну что, царевна, не пришел Иван-Царевич?