Петр Никонов - Долгое путешествие. Остросюжетный иронический мистический шпионский детективный путеводитель

Я осторожно обхожу ее, машинально стараясь ступать по скрипящим доскам тише, чтобы не прерывать ее безмолвное созерцание. Но она внезапно поворачивается ко мне.

– Вы ведь тоже пришли сюда за покоем, – она хитро улыбается, в глубине ее темных глаз, кажется, пляшут огоньки, или это просто отражение вечернего солнца? – А я вам помешала.

– Нет, что вы… – я смущаюсь и качаю головой.

– Меня зовут Джудит, – в ее немецком слышится странный акцент, но это акцент не английский, в отличие от имени. Ну, Джудит, так Джудит.

– Я Герхард, – изображаю старомодный поклон, снимая воображаемую шляпу. – Джудит… Красивое имя. Я знал как-то одну Джудит. Пожалуй, не стоит напиваться в вашей компании, а то можно потерять голову.

– Только если вас зовут Олоферн, – она задорно смеется. – Но вы молодец, Герхард. Вы не первый, от кого я слышу эту шутку, но не могу сказать, что слышу ее часто 7 7 Когда ассирийские войска во главе с Олоферном осадили иудейскую Ветилую, молодая вдова Юдифь (Джудит в английском написании) пришла в лагерь Олоферна под видом предсказательницы. Олоферн, плененный её красотой, решил ее напоить и соблазнить, но не рассчитал сил и сам напился и уснул. Юдифь же отсекла его голову его же собственным мечом, принесла ее в город и тем самым воодушевила защитников на вылазку, которая увенчалась полной победой и бегством разбитых ассирийцев. . Мне теперь стоит придумать шутку о вашем имени.

– Пожалуй, не стоит, – усмехаюсь. – Боюсь, такая шутка получится слишком пошлой и недостойной такой прекрасной леди.

Она весело смеется.

– Ладно, обладатель красивого и чуть двусмысленного древненемецкого имени 8 8 Герхард в переводе с древненемецкого означает «твёрдое копьё». В наше время это словосочетание действительно может обладать двусмысленными сексуальными коннотациями. , – она машет рукой, подзывая меня, – идите сюда. Чувствую, что мы с вами мыслим на одной волне, а значит, покою друг друга не помешаем. Давайте смотреть на воду вместе.

Мы смотрим. Через непродолжительное время мы переходим на «ты». Еще чуть позже мы оказываемся за столиком пивоварни Барфюссер на Кёнигштрассе. Вкусное пиво разогревает нашу кровь и наши щеки, а потом и темы наших бесед. Не удивительно, что, четыре часа и два бара спустя, мы оказываемся в моем номере на пятом этаже гостиницы Holiday Inn на Энгельхардгассе в юго-западном углу старого города, почти у самой древней крепостной стены.

– Я хочу поиграть, – она сняла блузку, кружевной лифчик сверкает белизной в полутьме.

– И как же?

Она роется в сумочке и достает оттуда две пары наручников и несколько цепочек.

Эге, вот оно что. В эти игры мы уже играли. Далеко не первый раз я встречаю девушку, которая проводит вечер с богатым мужчиной с целью сковать его и оставить в гостиничном номере, скрывшись с его бумажником. Странно, Джудит не производит впечатление такой.

В любом случае, я ничем не рискую. Если она действительно просто хочет поиграть – значит, я интересно проведу время. Если же она хочет меня ограбить… Что ж, в таких случаях хитрые девушки неожиданно обнаруживали себя самих прикованными к кровати, не понимая, как же такая внезапная рокировка произошла. Ну, что посеешь, то и пожнешь. Как говорится, не рой другому яму, особенно если он архангел.

Так, что поиграем.

– Давай, – я улыбаюсь.

Ее юбка падает на пол. Надо сказать, фигура у нее великолепная. Она нежно гладит меня ладонью, проводит губами по моей груди, я чувствую тепло ее дыхания. Потом она берет мои руки и сковывает их наручниками. Пропускает через них цепочку и затягивает ее, пристегнув где-то под кроватью. Момент истины.

Она встает и поднимает юбку. Не обращая на меня внимания, я лежу в одних трусах, надевает ее, застегивает молнию, поправляет.

– Уже уходишь? – скептически интересуюсь я. – Интересная игра. Своеобразная.

– Ну, ты же сам сказал, что не стоит поддаваться мои чарам, – она тепло улыбается и начинает застегивать блузку.

– Надеюсь, голову-то хоть рубить не будешь?

Она несколько секунд внимательно и оценивающе смотрит на меня, как будто размышляя на самом деле – рубить или не рубить.

– Нет, – наконец решает она, – пожалуй, не сегодня.

– Ну, и на том спасибо.

– Всего доброго, Герхард, – она достает мой бумажник из кармана моих брюк.

– Всего доброго, Джудит, – я усмехаюсь.

Игра только начинается, девочка. Через мгновение я войду в твое тело, а еще через несколько секунд ты сама меня освободишь, потом ляжешь на мое место и глубоко заснешь. А я, вернувшись в тело Герхарда Бауэра, закую тебя и уйду, повесив на дверь табличку «не беспокоить». Впрочем, может, стоит поиграть и по-другому, устроив веселый ночной вояж по клубам Нюрнберга в теле красавицы-Джудит. Можно с интересом провести время.

Что ж, приступим.

Я выхожу из тела Герхарда и тянусь к Джудит. И вдруг отлетаю назад.

Как будто я бежал со всех ног и в темноте всем телом налетел на бетонную стену. Как будто на меня, идущего по цветущей поляне, врезался на полном ходу грузовик.

Я отлетаю назад, в тело Герхарда. Я дрожу и задыхаюсь, корчусь на кровати, ловя воздух. Перед глазами всё плывет, в голове бьет колокол, всё тело болит и скрючивается в судорогах. Я кашляю и пытаюсь снова втянуть воздух.

И что хуже всего, я чувствую, что не могу покинуть тело Герхарда.

Впервые за сто лет. Нет, впервые за многие тысячи лет, я чувствую себя бессильным. Я чувствую, что я привязан к этому телу, прикованному к кровати где-то на окраине центра города на окраине центра Европы.

Мне страшно.

Она стоит надо мной и смотрит на меня своими глубокими темными глазами. Она расплывается – мои глаза залиты слезами. Она наблюдает за мной, без злорадства, но и без сочувствия, вообще без эмоций. Просто стоит и смотрит.

– Спокойной ночи, Гэбби, – тихо говорит она, поворачивается и уходит.

Она знает, кто я?

Она! Знает! Кто! Я!???

Кто она?

Кто! Она! Такая!???

Я паникую.

Только секунду. Это проходит. Всё проходит.

Я чувствую, что мне становится лучше, и страх понемногу уходит. Я начинаю брать себя в руки. Никогда бы не подумал, что мне придется бороться со страхом, паникой и почти истерикой. Я пережил две мировые войны и кучи мелких конфликтов. Я был в таких ситуациях, которые не могли бы присниться Стивену Кингу в самых страшных кошмарах. И никогда я не испытывал страх. Я знал, что это такое – из воспоминаний моих носителей. Но никогда сам его по-настоящему не испытывал.

До сегодняшнего вечера.

Осознав встречу с чем-то, что сильнее меня. Ощутив свою привязанность к человеческому телу. Допустив невозможность контролировать ситуацию. Прикоснувшись к смертности, свойственной каждому живому существу и незнакомой реально ни мне, ни моим братьям. Я ощутил дикий, животный ужас. И он меня захватил.