Светлана Зорина - Валеска, воевода леса. Оковы долга

Валеска следила за беседой несколько озадаченно. Деньги, бывшие в ходу в форте и других лесных землях, действительно, были деревянными и изготавливались из специально обработанной осины. Ей никогда не приходило в голову, что деревянные деньги могут быть чем-то плохи.

Они завернули к постоялому двору и спешились. Мальчик подошел к ним, чтобы отвести лошадей в стойла.

– Ничего себе! – присвистнул он, бросив наметанный взгляд на дорожный костюм Араима со всеми его серебряными пряжками и бляхами, – Не знаю, кто вы, господа, но не сомневаюсь – серебро у вас найдется, и в избытке.

– Безусловно, – сказал Инвар и кинул ему монетку. Мальчик поймал ее налету. – Еще одну получишь, если будет поменьше работать языком.

– Конечно, господин, – мальчик уважительно закивал. – Я понимаю. Задам вашим лошадям первоклассного овса.

Постоялый двор представлял из себя крепкую двухэтажную постройку прямо у дороги и еще одну избу, пониже и гораздо более длинную, на заднем дворе. Они вошли в большое строение и оказались в таверне – вдоль стен стояли длинные столы с лавками, а в углу, у лестницы, ведущей наверх, расположился на табуретке толстый лысеющий мужик в потертых кожаных штанах и фартуке, надетом прямо на голую грудь. Больше никого не было.

– Приветствую, уважаемый, – сказал Инвар, подходя к мужику. Он заранее достал кошель и подкидывал его на ладони, позвякивая лежащими внутри монетами. Это был правильный ход – хозяин, который, казалось, сперва вообще не обратил внимания на их приход, немедленно перестал дремать.

– Привет и тебе, – сказал он, смерив Инвара взглядом. – Чего хотите? Стол, постель, баню?

– Нам нужно все вместе, – ответил Инвар. – Нас трое, и мы устали с дороги и хотим помыться и поесть.

– Еда будет через час, – сказал хозяин, обернулся и приоткрыл крохотную дверку, находившуюся, как оказалось, за его спиной.

– Власта! – рявкнул он в помещение за этой дверцей. Оттуда валил дым и пахло кухней. – Приготовь обед на трех человек! Да не забудь хорошего пива!

Отдав приказ, он снова повернулся к Инвару.

– Баню я пошлю делать сына, когда тот закончит с лошадями. У меня сейчас не так много постояльцев, так что место для вас найдется. Пустует почти половина гостевого дома. Но если вы хотите расположиться с удобствами – есть одна комната на втором этаже здесь. Это будет стоить вам три серебряных за ночь. Обед и баня – по пол-серебряного с человека.

Инвар молча отсчитал шесть серебряных монет и протянул их хозяину.

– Хорошее серебро, – сказал тот, попробовав монету на зуб. – Интересно, где такое отливают?

– Это не твое дело, – сказал Инвар.

Хозяин хмыкнул и с кряхтением поднялся с табуретки. Пошарив в карманах своих необъятных штанов, он протянул Инвару ключ.

– Наверх и направо, – сказал он.

Комната, стоившая три серебряных за ночь, оказалась загажена мышами. Окно здесь не мыли, кажется, никогда, и увидеть сквозь него что-либо было практически невозможно. Стены и потолок покрывала копоть. Белье на кровати выглядело достаточно чистым, но обильно было покрыто заплатками и штопками.

– Ну что ж, выбирать нам не приходится, – отметил Араим, когда они оглядели свое временное пристанище. В комнате не было никакой мебель, кроме кровати и стула. Кровать, правда, легко могла вместить пятерых, но на ней было всего два крохотных одеяла.

– Никогда не любил метрополию именно за это, – поморщился Инвар и попытался приоткрыть окно. Когда ему это удалось, в комнату ворвался свежий вечерний ветерок, и запах затхлости слегка отступил. – Он держит постоялый двор и считает себя маленьким местечковым королем. При этом ему и в голову не приходит убирать в хлеву, который он называет гостиницей. Представляю, какими помоями нас накормят на обед.

– Да, в пути нам редко бывает комфортно, – кивнул Араим. – Я бы воспользовался тем часом, что у нас есть, для того, чтобы закончить наши дела. Интересно, получится ли у нас послать письмо?

Араим выглянул в окно и свистнул. Ко всеобщему удивлению, они почти сразу услышали хлопанье крыльев, и на козырек окна опустилась какая-то большая птица – судя по времени суток, сова.

– Напишем Айризу, что мы добрались, и в столицу, что мы приближаемся, – сказал Инвар. – Кроме того, нужно написать и домой.

Они с Араимом сели писать письма.

Воспользовавшись этим, Валеска сама подошла к окну и высунулась наружу. Она увидела внизу внутренний двор между зданием таверны и длинным бараком, который, видимо, служил гостиницей для менее зажиточных гостей. Двор представлял собой утоптанную голую землю, кое-где в лужах стояла протухшая вода. Почти ровным слоем всю территорию двора покрывал мусор и нечистоты. В углу двора полная женщина, одетая в грязное платье и такой же замызганный фартук, стирала в деревянной бочке белье. Белье в наступающих сумерках выглядело таким же серым и грязным, как и все вокруг.

«Так вот вы какие, Равнины», – с удивлением подумала Валеска. Она мало знала об этих местах. Насколько ей помнилось, мать никогда не говорила о равнинах, а отец, который бывал там минимум раз в год по государственным делам, рассказывал ей о том, как прекрасна Орлиная крепость, как богато убран королевский дворец и какие красивые железные доспехи носят местные воины. Однако ничем подобным пока и не пахло. Пахло, в основном, мусором и отбросами.

– Отдай письма, Валеска, – сказал за ее спиной Араим. Она взяла у него два запечатанных послания и наугад протянула руку куда-то вверх, где сидела скрытая козырьком окна сова. Письма немедленно выскользнули из ее пальцев, раздалось хлопанье крыльев – и все стихло.

После ужина – он был довольно сытным, но не вкусным – они вернулись в комнату и улеглись спать. Инвар и Араим уснули быстро, а Валеска не спалось. Она ворочалась несколько часов подряд и не могла понять, что ей мешает. Наконец, она поняла. Звуки. Точнее, их отсутствие.

Не падали с деревьев шишки, не ухали в чаще совы, не шумел ветер в кронах деревьев, не трещали ветки под копытами пугливого оленя, вышедшего к водопою. Стояла мертвая тишина, только где-то вдалеке, видимо, в поле, нетрезвый голос вдруг затянул песню, и до Валески донеслись слова:

– …ой, а как отца забрили в солдаты, ой, мать-то мной была брюхата, так и покатился я пО миру – так и пошел померу…

Валеске стало грустно. Она перевернулась на спину. Было слышно, как во сне дышат Инвар и Араим. Но их присутствие, пожалуй, впервые за все это время, не могло до конца развеять ее тоску.

***

Наутро после завтрака – он состоял из пустой каши, сухого хлеба и слегка подкисшего молока – они снова двинулись в путь.

После отдыха Валеска обнаружила в себе гораздо больше интереса к окружающему миру, чем накануне. Она во все глаза глядела по сторонам. Чем дальше они ехали, тем более населенным становился новый мир, открывающийся перед ней.