Олег Ярков - Справа от Европы

– Готово. Что дальше?

Андрей молча протянул раскрытый блокнот, на странице которого было написано «Афанасий. Восемь на семь». Я понимаю то, что я ничего не понимаю. Это происходит не со мной, я всё вижу со стороны. Я не верю в очевидное, я соглашаюсь с невероятным. Я…

– Если у вас появилось желание выразить своё удивление, как медленное и неторопливое превращение в корнеплод, то не стоит. Это, я, и так вижу. Давайте перейдём на «ты»? Хорошо? Тогда, может, к делу?

– Может мне вообще не разговаривать?

– Не утрируй. В этом ничего сложного нет. Мне надо было изменить твою шутливость. Дело серьёзное, и у меня, действительно, очень мало времени. Я позже расскажу тебе всё, что тебя заинтересует.

– Хорошо. Я слушаю.

– Начну издалека, так проще понять. Все люди, живущие на планете, на этой планете, определённым образом связаны друг с другом. Эта связь к прямому родству, или к связи, образованной двумя семьями после брачной церемонии, никакого отношения не имеет. Это другие отношения. Вот, представь себе, к примеру, озеро. Некто, на берегу, берет в руку горсть камешков, и бросает их в воду. От каждого упавшего камешка по поверхности воды начинают расходиться круги. Видел такое? Хорошо. Представь, несколько камешков упали достаточно близко друг от друга. Расходящиеся от них круги будут накладываться один на другой. Эти маленькие волны будут гаситься, и образовывать уже новые круги, по-другому распространяющиеся по водной глади. Понятно говорю? Хорошо. Некоторые камешки упадут дальше других, и круги от них никого не заденут. Ну, может, только, когда будут совсем угасать. Пройдя толщу воды, камешки опустятся на дно. Волны и приливы вынесут их на берег, и некто снова бросит их в воду. Одни и те же камешки в одном комплекте редко попадают в одну горсть для броска, но бывает. Теперь, уйдя от физики, скажу, что вода – это наша жизнь, наш приход на эту планету. Камешки – это мы. Круги – это та возможная связь, о которой я говорил. Это отношение и взаимодействие с окружающими. Когда мы умрём, нас вынесет на берег. Это происходит и долго, и часто. Это достаточно образно, но, так, доступнее. Хотя на самом деле… ладно, об этом потом.

– Или я совершенно туп, или мои круги и круги этого Рейзбиха наложились один на другой.

– А ты не такой предсказуемый, как я думал. Рассуждаешь ты верно.

– Дай мне за это конфетку!

– Ты её сам скоро возьмёшь. Идём дальше?

– Да.

– Насчёт тебя и Рейзбиха – правильно. Но, вы вступили с ним в связь, которая гораздо сложнее…

– Неужели мы с ним…

– Будь серьёзнее. Вы – как близнецы. Для какой цели вы собраны в пары, пока не важно. Действует нерушимое правило – вы никогда не можете увидеться, вы ничего не можете знать друг о друге. Но, связь между вами крепче, чем между прямыми родственниками. Соблюдается баланс противоречий – чем умнее один, тем, прости, сам понимаешь…, другой. Насколько один богаче и успешнее, настолько хуже материально живёт другой. Это Божий промысел и, нам, его, пока, не дано понять. В твоей ситуации мне много не понятно. Поэтому, мне надо будет кое-что предпринять, исходя из последствий случившегося. И, если мы попробуем вместе с тобой разобраться в этом деле, то помочь я тебе смогу только после чего-то уже произошедшего. Но, почему он… Ладно. Продолжим. Подробности такие: почему-то Антона убили, не в срок. Откуда он узнал о тебе?

– Извини, но частенько убивают не почему-то, и без срока. Какого срока?

– Об этом позже. Дело сегодня обстоит так, что мы не знаем, откуда он узнал о своей возможной смерти, и что он такого узнал, что ему пришлось обойти строгое правило? Мы не знаем, что он оставил для тебя в своих письмах у нотариуса. Они на твоё имя, и взять их можешь только ты. Антон был не простой парень, он очень многое разумно воспринимал, но что-то пошло очень не так. Мы только… ладно, потом. Наше предложение: мы едем в Воронеж. Там ты получаешь письма и смотрим, что делать дальше. По земным меркам тебе нечего бояться – ни милиции, ни бандитов. У тебя с ним не было общих дел, надо только получить письма. Мы будем тебя страховать всё время. По другим меркам, то, что он узнал, заставило его оставить информацию тебе у разных людей, которые, кстати, друг с другом очень не ладят. Он разделил информацию, понимаешь? Есть ещё много подробностей. Подумай, взвесь. Ты не похож на его близнеца, разве только…

– Ты уже не в первый раз обрываешь сам себя. Договаривай.

– Я пообщался с тобой и понял, что-то здесь сильно не сходится. Ты, по правилу, не можешь быть его близнецом.

– Вам стало жалко?

– Это – не то. Такой пример. Вон лежит пустая бутылка, видишь?

– Ну.

– Пожалуйста, не давай мне неопределённых ответов.

– Договорились. Вижу.

– Представь, что эту бутылку наполнили до половины водой, закрыли горлышко и положили. Представил?

– Да.

– Теперь, если взять бутылку за горлышко и приподнять, то…

– То жидкость стечёт в сторону донышка.

– Верно. Что у одного близнеца уменьшается, то у другого увеличивается. А в вашей с Антоном ситуации бутылка не наклонена. Она просто вертикально стоит. Понимаешь?

– Да.

– А я нет. Если бы ты был близнецом Антона, то не смог бы окончить предложение о бутылке. Мозгов не хватило бы.

– Мне радоваться или огорчаться?

– Пока ни то, ни другое. Мне надо поговорить со Стариком. Мы сможем завтра встретиться?

– Сможем.

– Вот мой номер. Перезвони завтра, договоримся о встрече. Хотя, не нравится мне всё это.

– Наша встреча при свидетелях?

– Будь серьёзнее. До завтра.

Андрей поднялся, и скрылся за зданием почты. Я только что был на одновременном сеансе Кио и Копперфилда, практически, стал наследником богатого брата, был назван очень умным… но, хотелось бы, поточнее, знать свою роль в этом спектакле.

Итак. Вот я приеду в Воронеж-городок. Нет, то Самара-городок. Ну, не столь важно. Возьму конверты, передам Антону и… что дальше? Сяду в поезд и поеду обратно? Но, зачем, тогда, напускать столько тумана? С этим загадочным пацаном на велике, и с запиской, потом – Андрей со своим морем и камнями. А я, как ослик за морковкой, попрусь за тыщу километров полюбоваться на собственный развод. Но, с другой стороны, всё началось не с записки, а с милиции. А, им-то, чего передо мной выёживаться? А, если, это развод, то на что меня разводить? На деньги? Не смешно. На квартиру? Не тот случай. Или, что-то, только я могу сделать в этом славном Воронеже? И почему это случилось не в Париже? Не с моим счастьем.

Утром, следующего дня, после крепкого чая и пары сигарет, я позвонил Андрею.

– Привет! Я готов ехать и спасать воронежское человечество! Ты со мной?

– Ты зря думаешь, что все легко пройдёт. Извини, доброе утро! Мне хотелось бы, чтобы ты ещё здесь начал настраиваться на трудную поездку.