Олег Ярков - Справа от Европы

Утро прошло в обычных сборах в поездку. Миниатюрная, с точки зрения челноков, дорожная сумка через плечо, втиснула в себя туалетные принадлежности и блокнот книжного формата. Книгу для чтения брать не стал. Могло, просто, не хватить на чтение времени.

Приехал на вокзал за полчаса до отправления Московского поезда. Не найдя Андрея в помещении вокзала, я отправился прогуляться по перрону.

Теперь мне вокзальная жизнь уже не казалась такой суматошной, какой выглядела прежде. Постоянно обновляющиеся пассажиры, производили одни и те же запрограммированные движения. В одних и тех же местах они торопливо сталкивались сумками, так же торопливо извинялись, не обращая внимания друг на друга и на извинения. Милиция, степенно прогуливаясь по перрону, цепко выхватывала из толпы тех, кто не попадал в обыденный ритм пассажирских движений. Все остальные впечатления остались без изменений, – запахи, ленивые грузчики и пояснительные надписи на синих досках.

Андрея я увидел около газетного киоска, стоявшего в тени.

– Привет!

– Добрый день. Паспорт не забыл?

– Нет.

– Вот билеты. Ты поедешь в купе один. Я буду в другом вагоне. Попозже зайду.

Я взял два билета, которые он положил на газетный прилавок. Это были билеты в купе СВ вагона и оба на моё имя.

Дальнейшее происходило по положенному поездному тарифу: «Ваши билеты. Будете один? Давайте за постель. Чай, кофе?» Вскоре поезд тронулся, отталкиваясь от здания вокзала. Набирая скорость и, хватаясь за столбы электропередач, поезд с видимым неудовольствием увозил меня подальше от спокойной жизни, которая, уже, сейчас, стучала ностальгической жилкой по виску. Неизвестность особенно не пугала, просто не радовала неожиданная перемена в жизни.

Минут через сорок пришёл Андрей. Деловито осмотревшись в купе, он пристально посмотрел в окно, как будто опасался подсматривания.

– Что тебе надо знать в первую очередь? М… Антона убили выстрелом, скорее всего из пистолета. Пуля вошла точно в сердце, даже не зацепив ребро. Такое впечатление, что стреляли, хорошо прицелившись в неподвижного человека. Думаю, что тебе надо сходить в морг, попытаться разговорить кого-нибудь из санитаров. Они замечают гораздо больше, чем пишущие заключения анатомы. Далее. Вечером созвонишься со следователем, ведущим дело. У него есть к тебе разговор, хотя, и не должно быть. Это то, что тебе надо выполнить без дополнительной информации. После разговора со следователем, сбросишь мне сообщение о том, что ты освободился. Я подъеду в гостиницу. Это всё. Теперь текущие проблемы. В Москве сядешь на метро и поедешь на автовокзал. Подойдёшь к справочному бюро и представишься. Тебе передадут конверт. За это оставишь в справочном рублей двести. Не забудь! В конверте будут билеты на автобус до Воронежа, номер телефона, по которому свяжешься со мной и записка, о бронировании номера в отеле «Русь.» В конверте будут и деньги. Ты можешь шикануть, и нанять такси до Воронежа, но, не советую. Автобусом спокойнее. На автовокзале ничего не ешь, и не пей. Продукты не покупай. Перекусишь на первой остановке. Будете стоять минут двадцать пять, времени хватит. В Воронеже, сразу по приезду, поселишься в отель. Можешь выпить, но, лучше не надо. Это все рекомендации.

Я слушал очень внимательно, но, и не менее внимательно, смотрел на Андрея, а он, не отрываясь, глядел в окно. Мне показалось, что он смотрел на оконное стекло. Его зрачки совсем не реагировали на проплывающие мимо деревья и столбы. Мне вспомнились подробности наших предыдущих встреч. Он совершенно не жестикулировал. Даже сейчас, за все время своего монолога, он не подкреплял свою речь жестами. Он ни разу не изменил позу. И я не был готов утвердительно сказать, шевелил ли он губами при разговоре, хотя разговор закончился меньше минуты назад. В этот момент, как будто в опровержение моим мыслям, потянулся, провёл рукой по волосам и с хорошей артикуляцией проговорил:

– Может быть, хочешь спросить о чём-нибудь? Времени у нас достаточно на длинную беседу.

В дверь купе постучали. Не интересуясь моим ответом, вошла вторая проводница. Не скрывая восхищения, я принялся её разглядывать. Гренадёрского роста и крепчайшего телосложения. Её лицо выражало властную вежливость, как бы говоря, – пока ты вежлив, насколько меня это устраивает, настолько спокойно ты будешь ехать в МОЁМ вагоне. И никаких отступлений от правил!

Униформа на проводнице сидела хорошо, аккуратно обходя местами спадающей тканью неровности её фигуры. Атлетического телосложения бюст не позволял прочесть её имя на бейджике. Находясь на клапане кармана, он попросту лежал параллельно земле. Я даже привстал, чтобы прочесть имя обладательницы этих монументальных форм. По-моему, глаза мои врали, как хотели. На бейджике было написано «Сердюк Вера Михайловна». Как бы вы поступили на моём месте, прочитав такое? Вот и не верь потом в переселение душ. Вера Михайловна протянула мне миграционную карту для заполнения и спросила: «Кофе?» Её голос соответствовал её внешнему виду. Скажи она мне тем же голосом: «Застрелись!» – через секунду я был бы уже на небесах. Крепка страна своими дамами! На Андрея она даже не взглянула. Видимо, она профессионально хорошо запоминала пассажиров своего вагона, чтобы обращать внимание на пришлых. Получив от меня просьбу о чае и, если возможно, покрепче, она удалилась. Вера Михайловна прекрасно видела моё удивление, и это её даже веселило. Я был не первым, кто обмирал при её виде. Будет что рассказать. Взяв ручку, я принялся заполнять миграционные карты. Вагон так лихо швыряло из стороны в сторону, что процесс заполнения напоминал тренировку в разведшколе из фильма «Щит и меч». Кое-как написав фамилию, я оставил это занятие до ближайшей остановки.

– Вот интересная штука. Приходит к управлению страной некто и говорит: «Я знаю, что раньше было плохо жить, знаю, кто во всём виноват. Теперь я сделаю хорошо». А хорошо – это граница, разорвавшая семьи и родственников, таможня, которая обыскивает обычные сумки и пропускает тонны наркотиков. И сложности этих структур можно обойти простой взяткой! И всё! Кучу бюджетных денег потратили на организацию таможни. Не меньшую сумму угробили, на придумывание этого бредового закона, который заставляет меня писать эти бумажки и тратить на регистрацию почти всё своё время пребывания в другой родной стране! А ни граница, ни законы не действуют! Потому, что просрочив своё пребывание, согласно миграционной карте, и став уличённым и, почти, арестованным за это, можно откупиться и ехать домой спокойно. И всё! Неудобства созданы, доход таможенников обеспечен. А в чем выражается улучшенность положения в стране? Слушай, а разве не могут таможенники отстёгивать наверх часть собранной мзды? Могут. Теперь основное непонимание. Это действительно закон или узаконенный способ подзаработать? Я часто пытаюсь отстраниться от всего, чтобы попробовать со стороны взглянуть на происходящее. Тупым себя не считаю, но, и понять не могу! Что такое происходит? О благополучии страны речи не идёт, значит, дело в другом. Обычное стремление к деньгам и власти? Тогда почему СМИ и политологи разной степени говорливости даже не намекают на такое? Я же не могу один это видеть и понимать? Тогда, людям или комфортно в таком положении жить, или у них нет другого выбора. Выходит, что коллективный разум народа спит. А сон разума порождает чудовищ. И в условиях повышенной демократии народ банальным способом вымирает в этом же сне. Что из происходящего я не осмысливаю? Ведь ничто не идет к улучшению?