Вероника Горбачева - Иная судьба. Книга 1

Он выдержал паузу, но, не дождавшись ожидаемой реакции, подчёркнуто недоумённо приподнял брови.

– Как! Ни слёз, ни горестных воплей о почившем? Впрочем, правильно, самое время подумать о себе. Итак, я жду ответа.

«Вы ошиблись!» – попыталась сказать Марта, но из пересохшего горла вырвался лишь невнятный сип. Нахмурившись, герцог взял с письменного стола и протянул ей серебряный кубок.

– Вот, выпей. Не бойся, в отличие от тебя, не имею привычки травить собеседников.

Послушно хлебнув, Марта закашлялась от неожиданности: горло обожгло вином, которое она сроду не пила, разве что на причастии в церкви, да и то – оно было разбавленным и всего-то ложечка, а тут… в волнении Марта хватанула от души. Даже в глазах поплыло.

– Можно… воды? – с трудом спросила она. С непривычки хмель ударил в голову и придал храбрости. Во всяком случае, хоть голос прорезался.

– Пей, что дают, – резко ответил мужчина. – И брось свои игры, я не собираюсь тут перед тобой вытанцовывать. Анна, ты же хитрая женщина, раз уж хватило сообразительности провернуть всю эту аферу; но уже пора понять, что разжалобить меня не получится. Я жду ответа: где оставшиеся письма?

Тянуть было нельзя. Вряд ли в дальнейшем у Марты будет случай ввернуть словечко, чтобы хоть как-то оправдаться. Вот тут-то и пригодились вытверженные за дорогу слова. Начало заготовленной речи покатилось на удивление гладко.

– Я не та, за кого меня приняли, – Марта заговорила быстро, опасаясь, что её прервут. – Я простая деревенская девушка, господин герцог, меня зовут Марта… У меня даже прозвища нет, потому что отца нет, я незаконнорожденная, правда. Должно быть, я просто похожа на ту, кого вы ищете…

И запнулась. Слова кончились. Там, в возке, она ловко приводила доказательства того, что она – это она, а не чья-то сбежавшая супруга; но сейчас – не осталось ни единой мысли. И, на беду свою, она даже не поняла, что слишком уж пригладила свою речь, дабы не опростоволоситься. Вот эта правильность её и подвела.

– Так и думал услышать что-нибудь в этом роде, – угрюмо отозвался собеседник. – Ты совсем изолгалась, Анна. Что это за игры? Разве так говорит деревенщина? Ну-ка, скажи что-нибудь ещё. Серьёзно, скажи, что-то мне твой голос кажется странным. Тебе так старательно затыкали рот? Кляпом – или чем-то ещё?

Марта в отчаянии заломила руки.

– Вы всё равно не поверите! – вырвалось у неё. – Что бы я ни сказала!

– Вот! – Герцог торжественно поднял указательный палец. – Совершенно верно! Всегда поражался твоему неумению не замечать очевидное. Говоришь, деревенская девушка? Святая простота… – Он медленно обошёл Марту по кругу, высокий, широкоплечий, она чувствовала себя рядом с ним этакой былинкой, которую вот-вот сломают и не заметят. – Ну, давай рассуждать логически. Ты выглядишь точь-в-точь, как моя жена; хоть и немного потрёпанная, похудевшая, но три дня в бегах – не шутка. На тебе платье моей жены, обручальное кольцо моей жены; письма, которые нашли рядом, были выкрадены моей женой… – Он возвысил голос. – И после этого ты ещё имеешь наивность… наглость, я бы сказал, заявить, что ты не моя жена? Хватит!

Последнее он словно выплюнул Марте в лицо, и та, невольно зажмурившись, пригнулась и вжала голову в плечи – ей показалось, что сейчас её ударят.

– Прекрати! – чуть ли не с ненавистью бросил герцог. – Что ты ломаешь комедию? Да я тебя ни разу в жизни пальцем не трогал! – Внезапно тон его переменился. – Что это? А ну-ка… к свету…

Цепко схватив Марту за локоть, он поволок её к столу, на котором горели в нескольких канделябрах свечи. Повернул спиной к себе, коснулся Мартиного затылка – как раз в том месте, где волосы были испачканы красным.

– Тебя что – били?

– Я – Марта, – невпопад чуть слышно отозвалась девушка. – Меня кто-то ударил по голове. Оглушил так, что я… как это? Без чувств упала, да. – От страха она начала сбиваться и путать слова. – Я ничего не помню – кто это был, где… Пришла в себя в лесной избушке, переодетая вот в это, – дёрнула манжету рукава. – А тут – ваши люди… Всё, – выдохнула. И прижала руку ко рту, сдерживая рыдания. Она боялась, что если сорвётся и заревёт в голос – тут-то её и побьют, наконец, или отправят в пыточную. А ещё – боялась герцога, который отчего-то молчал, и пока она говорила – всё прощупывал шишку у неё на затылке, не побрезговал проверить.

– Зная тебя хорошо, могу предположить, что ты и сама ударилась о дерево, лишь бы меня запутать, – сообщил он. И Марте стало совсем плохо. Не верит! – Или упала откуда-то – с лошади, например, а теперь выдаёшь ушиб за последствия нападения. Простая крестьянка? Большей глупости ты не могла придумать. С твоими-то изящными ручками…

Он бесцеремонно, как куклу, развернул девушку к себе, перехватив ладонь, затем другую. И умолк, изучая неумело подровненные, кое-где обломанные ноготки, пальчики, хоть и тонкие, но в заусенцах, мелкие шрамы и царапины… и твёрдые мозольки, набитые черенком лопаты. Не барские были у Марты ручки, это точно, хоть её, как хорошую вышивальщицу, работой не мучили, задавали только самое лёгкое.

– Идиоты, – сказал медленно и устало. – Кого я держу? Дали себя провести. Похожее личико, богатое платье… А на руки-то никто взглянуть не удосужился. Ноги покажи, – бросил коротко. Повторил, глянув: – Идиоты. Почему в сабо? В атласном платье – и в деревянных башмаках, ничего глупее не придумали… Почему, спрашиваю?

– Туфли были велики, – чуть слышно ответила Марта. – Слетели.

Ещё когда её поволокли к возку, господская обувь начала сваливаться с Марты при каждом шаге. Капитан рейтаров, однако, не растерялся: зорким оком углядел в кустах того самого пастушка-доносчика, жаждавшего узнать, чем всё дело закончится, дабы растрезвонить затем по всей деревне. Любопытного наградили подзатыльником, а заодно вытряхнули из башмаков, которые, к счастью, пришлись Марте впору.

– Велики? – Его светлость глянул ещё раз на её ноги. Скептически приподнял бровь. Чёрт его знает, в этих колодках не разберёшь… – Ну-ка, разуйся. Однако… Да ты и ростом кажешься чуть меньше Анны…

Заложив большие пальцы за жилет, пристально разглядывая, обошёл несколько раз вокруг девушки.

– Нет, всё-таки не пойму, Анна – не Анна… Марта, говоришь?

Со вздохом вернулся в кресло.

– Ну, давай, раздевайся, Марта.

Ей показалось, что она ослышалась.

– За… зачем?

– Затем. Врёшь ты или нет – навскидку определить затрудняюсь; вызывать каких-то возможных родственников из деревни для официального установления личности – нет времени, поскольку, если ты не моя жена, надо успеть снарядить людей на поиски… Будем проводить опознание скорейшим методом. У Анны на теле есть кое-какие отметины, которые я хорошо помню. По ним и определим. Если ничего не найду – ступай на все четыре стороны; а найду… – Он, прищурившись, сообщил ласково: – На всё моя высочайшая воля. Я здесь и казню, и милую. Поняла?