Александр Охотин - Отряд, который снился

– Сань, скоро всё поймёшь. Ну, если согласишься вернуться.

– Домой, что ли?

– Нет, я не про это. Домой-то он тебя запросто вернёт. Я про другое.

Василий Филиппович говорит:

– Денис, почему ты обращаешься к Александру Ивановичу на «ты»? Саней называешь. Какой он тебе Саня? Он же старше тебя на…

Денис не дал деду договорить, на сколько лет я старше. Говорит:

– Деда, мы с Сашей одного года рождения. Неужели ты так и не понял, что произошло?

Ну и я заступился за Дениса. Сказал, что мы договорились называть друг друга на «ты».

– Ну, дело ваше, – сказал Василий Филиппович, пожав плечами. Он поднялся со скамьи и унёс со стола посуду. Я спросил Дениса:

– Денис, ты говорил, что кто-то может вернуть меня домой. Скажи: кто это?

– Сань, домой тебе можно будет не раньше, чем тебя по… – Денис осёкся на полуслове.

– Не раньше чего? – спросил я.

– Саша, я не могу пока тебе всего рассказать.

– Почему не можешь?

– Мне не велели. Послезавтра всё узнаешь. И ещё, Сань, не ходи пока в город. Если тебя кто-нибудь узнает, то схватят полицаи.

– Понятно. Только почему ты их называешь полицаями, а не полицейскими?

– Потому что они полицаи.

– Александр, – вмешался в наш разговор Василий Филиппович, – даже не вздумай называть их полицейскими, а тем более милиционерами. Они от этого звереют. К ним надо обращаться со словами «герр полицай».

– Странно.

– Привыкай. Кстати, тебе лучше пока даже из сторожки не выходить.

– Но ведь тут никого нет. Кто меня увидит?

– Видишь ли, Александр, у меня никто искать тебя не станет. У них даже не возникнет мысли, что какой-то путевой обходчик станет прятать опасного преступника.

– Вот чёрт! Никогда бы не подумал, что стану опасным преступником.

– Александр, я тоже не думал… тогда. Ты ведь помнишь, как всё было? Меня тогда тоже объявили преступником. Опасным, кстати. Я так и не понял, в чём меня обвиняли. А глаза и уши у полицаев есть повсюду. Поэтому пережди пока в сторожке.

– Ладно, Василий Филиппович, – пообещал я, – не буду никуда выходить. Но что мне делать дальше?

– Сань, – сказал Денис, – перетерпи до послезавтра. Послезавтра всё узнаешь и решишь, вернуться тебе домой, или вернуться к нам. Ну, к нам не навсегда, конечно, а на сколько захочешь.

– К вам? Это куда?

– Сань, послезавтра всё узнаешь, – пообещал Денис. Но… события стали неумолимо и стремительно разворачиваться гораздо раньше этого «послезавтра».

Я проснулся от грохота выбитой двери и не сразу понял, что происходит. Жаль, что не сразу. Если бы вовремя среагировал, полицаям пришлось бы очень плохо. Это несмотря на то, что они были на голову выше меня и казались намного здоровее. Им не помогло бы и то, что один из них светил мне ярким фонариком прямо в глаза. Я ведь отлично владел боевым самбо. Еще в армии я был первым из первых по части рукопашного боя. Но… я прозевал момент.

Громил, ворвавшихся в сторожку, было шестеро. Один освещал внутренности комнаты фонарём, остальные скидывали нас с постелей и надевали нам наручники. Наручники надели не только мне, но и Василию Филипповичу, и даже Денису. Нам не дали даже одеться и обуться. Прямо так, в чём были, босиком, нас вытолкали из сторожки в ночь. Костров старший был хотя бы в пижаме, а я и Денис – в трусах и майках.

Было прохладно и сыро. Видимо, недавно прошёл дождь. Неприятно было ступать босиком по мокрой земле, а тут ещё эти амбалы толкали в спину. Мы подсказывались, спотыкались, чуть не падали. Я обернулся и сказал:

– Слушайте, фараоны! Мы, кажется, не сопротивляемся! Может, хватит нас толкать? И так идти трудно!

– Заткнись! – рявкнул в ответ один из полицаев со злобной скуластой физиономией. – А то сейчас так толкану, что перелетишь через пути!

Я ему:

– Жаль, что я в наручниках, а то ты сам сейчас улетел бы вместе со своими подельниками.

Скуластый:

– Молчать, я сказал!

Нас грубо, пинками, затолкали в автофургон, стоящий около железнодорожной колеи. Денис, уже в фургоне, пригрозил полицаям, что им это припомнят.

– Заткнись, щенок! – рявкнул в ответ скуластый.

– Лучше сам заткнись! – «посоветовал» Денис.

Скуластый промолчал. Он забрался в фургон вместе с ещё четырьмя полицаями. Шестой сел в кабину вместе с водителем, и машина тронулась.

Куда нас везли, я не видел, потому что за окнами фургона была непроглядная ночь. Кромешной темноты в салоне не было только благодаря тусклой жёлтой лампочке на потолке.

Полицаи негромко разговаривали между собой. Надо же, обычные темы, всё как у нормальных людей. Делились впечатлениями о каком-то фильме, планами на выходные…

За окнами фургона неожиданно что-то сверкнуло, озарилось зловещим сиянием. Окошко фургона снаружи словно обволокло переливающейся радужной плёнкой. Будто по стеклу растекались разноцветные светящиеся чернила. Машина резко остановилась. Полицаи испуганно притихли. По всему было видно, что они до смерти перепуганы. По правде говоря, и мне стало жутко, а вот Денис обрадовался. Говорит полицаям:

– Ну что, доигрались? Это только предупреждение от наших. Лучше одумайтесь и везите нас обратно. Или хотите иметь дело с Коляном? А может с Кириллом? Хотя без разницы с кем, потому что вам от них по любому крышка.

Полицаи ничего не ответили, а ещё больше съёжились и затаили дыхание. За окном ещё пару раз что-то сверкнуло и снова наступила темнота. Через минуту машина снова тронулась.

– Денис, что это было, – спросил я.

– Молча-а-ать! – заорал скуластый, а Денис, не обращая на него внимания:

– Это наши. Они этих гадов предупредили, так что всё в порядке.

Скуластый снова начал орать, но за окном снова полыхнуло, по стеклу снова забегали разноцветные узоры. Машина остановилась, скуластый повалился на бок и побледнел. Мальчишеский голос из ниоткуда: «Заткнись, мордоворот, или тебе станет сейчас ещё хуже».

Чёрт знает что. Этот голос был до боли похож на голос Кольки Летова. Снова возникло подозрение, что всё происходящее – просто кошмарный сон. А что, ведь те детские сны, о которых я уже рассказывал, были такими же реалистичными и отчётливыми.

Полицаи помогли скуластому снова усесться на лавке. Скуластый был ужасно бледен. Было видно, что ему очень плохо. Один из полицаев нажал на кнопку в стенке салона, и когда за окном снова наступила ночная тьма, открылась дверь фургона. Полицай, который ехал в кабине водителя, заглянул внутрь и спросил, что случилось.

– Опять тот щенок устроил мне сердечный приступ, – сказал скуластый.

– Это тот, которого мы никак не можем поймать?