Павел Баскаков - Тернии реинкарнатов. Часть 1

Явно складывался классический вариант сицилианской защиты.

Чап стремглав привстал, метнулся в сторону и перекатился несколько раз по полу. В следующую секунду грянул взрыв. Ящик, где сидел Чап, и шахматную доску разнесло в щепки. Затейливым образом черный конь завертелся в воздухе, описал несколько кульбитов и затем стукнулся о пол. Попугаи в клетках истошно завопили, каждый свое.

Чернобур отлетел назад и распластался на спине. Шинель на нем в нескольких местах дымилась. К Чапу бросились поджарые мулатки – телохранительницы Чернобура. Одну из них Чап сумел ударить в прыжке ногой в грудь. Воительница полетела назад к своему хозяину. Вторая мулатка попыталась достать Орлова серией быстрых ударов. Чапу пришлось отпрянуть в сторону.

Детектив схватился за клетку с попугаем и резко толкнул ее на противницe. Мулатка едва ли не обняла клетку и на секунду почти повисла на ней – с попугаем, дико вопящим прямо у нее перед носом. Чап ударил в клетку ногой, и та сотрясла ребра наемницы.

Чернобур привстал с пола.

– Довольно, – произнес он. – Детектив, не кипятись. Я не привязывал гранату к Карениной. У тебя не должно быть ко мне никаких предъяв.

– Шах и мат, – объявил Чап. – Похоже, ты продулся в свою шахматную рулетку. Фарт сегодня не на твоей стороне.

– Ай-яй-яй, сколько суеты, – поцокал языком Чернобур и поднялся на ноги. Его шинель продолжала дымиться. – А ведь я хотел сделать тебе интересное предложение.

– Думаешь, оно меня заинтересует?

– А почему нет? Поквитайся с Фаберже. Ведь это он гнусно надругался над Анной. А я тебя дополнительно щедро вознагражу. И все останутся довольны.

– Кроме Фаберже, – заметил Чап.

Чернобур кивнул и осклабился в усмешке.

Прежде чем попасть в отряд к Чапаю, Анка колесила по югу России в составе цирковой труппы. Директора цирка все называли просто – Седой. Это был большой грузный человек с доброй душой и ободряющей улыбкой для всех. Он жил вдовцом и, пожалуй, больше всего любил своего пса Тузика, выступавшего с умилительным номером в его цирке. Лохматый дурашливый жизнерадостный Тузик жил беззаботно, не уставая вилять хвостом и ласкаться к людям. На сцене Тузик старательно ходил на задних лапах, забавно высовывая красный язычок и стреляя блестящими глазками по публике. Седой угощал его сахарком и трепал за ушами.

Тузик как раз проделывал свой коронный номер, когда пьяный махновец в заломленной на бок черной папахе выскочил из толпы и вскинул наган. Первая пуля прошла мимо. Тузик в испуге опустился на передние лапы, но убежать не успел – вторая пуля ворвалась в его добрую башонку. Тузик взвизгнул, визг тут же перешел в хрип. Тело собачки задергалось на сцене, а махновец, пьяно гогоча, всадил в бедное животное еще одну пулю. Тузик замер в луже крови.

Глаза Седого налились кровью, он спрыгнул со сцены и ринулся на махновца. Тот направил на него наган.

– Но-но, батя.

Тяжело дыша, Седой замер в метре от врага. Анна обмерла на сцене. Сейчас и Седого убьют.

– Подай назад, – гаркнул махновец. – Не понравилась мне твоя собачка.

Махновцы схватили Седого за руки. Наган пьяно плясал у самого его лица. Седой сверлил бандита глазами.

– Чо зенки вылупил, – взвился тот. – Пулю хочешь схавать?

Кто-то из артистов осмелился приблизиться к махновцам и потянул Седого в сторону. Тот резко тряхнул плечами и высвободился из рук махновцев.

– Тьфу, тебя, ирод, – горячо сплюнул он под ноги бандита и повернулся к сцене.

Из толпы появился еще один франтоватый махновец.

– Что здесь происходит? – спросил он. – Лева, ты опять что-то натворил?

– Да не, ты шо, Батько, – развел руками пьяный бандит. – Просто бешеную собаку пристрелил.

– Ах вот как? – Махно быстро оценил обстановку. – Ну так шустро вознагради из своей доли этого бедного артиста. Сто марок чтоб дал.

– Батько, да я…

– Живо!

Лева понуро полез в карман.

– Не нужны мне ваши деньги, – грубо произнес Седой. – Друзья не продаются. – Он тяжело вскарабкался на сцену и поднял на руки тело околевшего Тузика.

Все взгляды уперлись в него. Так он и стоял несколько секунд, точно Прометей, разорвавший цепи. Но разорвавший напрасно. Оставляя за собой кровавый шлейф, Седой медленно удалился со сцены.

А Анка пошла в Красную армию. Сначала в душу ей запал пулемет, потом – Чапай…

Когда темный кулак врезался в лицо Петьки, боец не устоял на ногах и всей своей тщедушной фигурой нащупал пол. По лицу Петьки размазалась клякса крови.

Анка вскинула пистолет и твердой рукой, одну за другой, всадила во тьму за окном пять пуль. Раздался какой-то вой вперемешку с хрипом, и все стихло. Красноармейцы повскакали на ноги, схватились за шашки, напряженно вслушиваясь.

Савелий внезапно рванулся вперед. Выбил из руки Анки пистолет и обхватил девушку за горло рукой, прижав к себе.

– Разойдись! – заорал Савелий.

– Э, мужик, ты чего? – пошел на него Федор Нечипорец.

– Не подходи! – заорал Савелий. – Враз девку вашу задушу.

– Я тебе задушу, – резко пригрозил Чапаев. Он вышел из-за стола и твердым шагом направился к мужику.

Савелий быстро потащил пулеметчицу к двери. Анка изловчилась и врезала ему ногой в пах. Савелий глухо ойкнул, разжал руку и согнулся пополам. Анка развернулась и пяткой ударила мужика под коленку. Тот еще раз ойкнул и опустился на пол.

– Паскуда, – проговорил Федор, подлетая к мужику и занося ногу для удара.

– Погодь, – остановил его Чапай. – Чапаевцы лежачих не бьют. Это раз…

Сказать, что было два, он не успел. Дверь с грохотом сорвалась с петель. Ее не удержал даже большой железный засов. Через покореженную дверь перелезли две мерзкие фигуры. Местами кожа и мясо на лицах существ отслоились, обнажая желтые кости. Вместо глаз зияли черные впадины. Вытягивая руки перед собой, мертвецы двинулись на красноармейцев.

За первыми в избу повалили новые фигуры – все кошмарные создания в полуистлевших серо-зеленых шинелях с прилипшими к ним комьями земли. У некоторых непрошенных гостей зияли голые черепа с проплешинами спутанных волос. У других на черепах сидели ржавые солдатские каски.

– Мочи гадов! – заорал Федор, взмахнув шашкой, сорвался с места и снес первому приблизившемуся к нему мертвецу голову.

Голова, как крепкий кочан капусты, с громким стуком ударилась о стену и отлетела под ноги Анки. Девушка взглянула на нее лишь краем глаза. На нее надвигался омерзительный мертвец, судорожно шевелящий перед собой наполовину обглоданными руками. Анка отскочила в сторону и прижалась к стене.

– Лови! – крикнул Петька и кинул ей через горницу наган.

Анка ловко поймала пистолет и, стоило врагу развернуться к ней сизым страшным лицом, она вогнала прямо в его жуткую харю три пули подряд. С мутным бутоном вместо лица вурдалак с шипением отпрянул назад.