Петр Никонов - Враги Империи. Сага о Гленарде. Том четвертый

– Причудлива, – Гленард снова улыбнулся. – Вот, например, до того, как я вернулся, чтобы возглавить Тайную Стражу, я даже не подозревал, что ты жива. Честно говоря, я был уверен, что Донрен казнил тебя много лет назад.

– Он ничего обо мне не рассказывал? Или просто сказал, что он меня казнил?

– Он сказал, что мне не нужно знать, что с тобой стало, и что это грустная история. Я понял это так, что он тебя жестоко и мучительно убил. Но ты жива и даже неплохо выглядишь. Так что происходило с тобой после того, как Донрен увез тебя из Флерноха?

– Это действительно грустная история, Гленард, – Миэльори немного помолчала. – Когда Донрен привез меня и Креидирна в Рогтайх, он, естественно, сперва решил получить от нас информацию о заговоре. Нас пытали… Меня меньше, Креидирна больше. Пытали на глазах друг друга, чтобы заставить говорить другого. Естественно, меня сразу же изнасиловали и много раз – палачи Донрена были далеко не так галантны, как ты, Гленард. Да и он сам…

– Он сам?

– А что, Гленард, ты вообще знаешь о Донрене? До сих пор считаешь его добреньким пухленьким защитничком Империи?

– Ты говорила, что он чудовище. И я теперь стал понимать, почему.

– Ты даже сотой доли не понимаешь, doine! – альвийка со злостью хлопнула ладонью по столу, но тут же успокоилась. – Прости, Гленард. Ты не виноват. Он действительно был чудовищем. Упивался страданиями, жил ими, наслаждался болью и унижениями пленников. А потом спокойно шел ужинать или на какой-нибудь бал или прием. Креидирна он казнил. Замучил, мучил его много дней. Отрезал небольшие куски мяса…

Альвийка зарыдала. Гленард терпеливо и спокойно ждал.

– Прости, – она вытерла лицо рукавом. – Он поджаривал плоть Креидирна и заставлял его самого ее есть. На моих глазах. Меня тошнило, а он смеялся. Креидирн продержался почти две недели. Две недели жутчайших мучений. Наконец, он умер. Я решила, что теперь моя очередь, и приготовилась к смерти.

– Но ты жива.

– Да, Донрен при всей его чудовищности был человеком умным. Креидирн был опасным мятежником, а я была глупой девкой, и при этом ценным призом. Принцесса, красавица. Хотя к тому моменту от моей красоты мало что осталось…

– Ты по-прежнему прекрасна, – заметил Гленард.

– Спасибо, Гленард, – она улыбнулась сквозь слезы. – Лицо, руки, шею, грудь, видимые части, палачи не портили. Но вот на моем животе, бедрах и спине хватает напоминаний о тех временах. Впрочем, Донрен старался не портить мое тело совсем уж безвозвратно. Как я сказала, я была ценным товаром.

– Что он хотел сделать с тобой?

– После смерти Креидирна ко мне стали относиться лучше. Перевели из подземелья сюда, в эту комнату. Лечили раны, стали лучше кормить, приносили дорогую одежду. Поначалу я всё это отвергала, но потом решила, что быстро и почетно умереть мне не позволят, а альтернативой этих подарков является лишь грязная камера в подвале, где холодный каменный пол лишь слегка покрыт гнилой соломой. И пока я еще жива, что плохого в том, что я буду жить с комфортом? Донрен хотел, чтобы я восстановилась. И телом, и душой. Через пару месяцев, и правда, стало лучше. Я смогла начать спокойно спать и не дрожать от каждого шороха за дверью. Донрен всё ещё считал, что я хороший товар, но не мог найти, кому его продать. Сначала попытался торговаться с моим отцом и другими мятежными альвами через своих агентов. Но я запятнала честь, нарушив запреты, и так глупо попавшись, к тому же. Моя собственная семья не хотела ничего знать обо мне. Потом Донрен вынашивал планы выдать меня замуж за кого-то из герцогов или баронов, а возможно даже и за кого-то из Кадира. У него было много вариантов, меняющихся в зависимости от обстановки. Он хотел меня повыгоднее продать. Но тут случилась Багряная весна, и все планы смешались, да и не до того стало. В итоге, всё осталось по-прежнему. Я осталась жить здесь, в этой комфортной клетке на четвертом этаже Дома Тайной Стражи с видом на дворец Императора. Всё это время я была постельной рабыней для Донрена и его высокопоставленных гостей. Ну, или просто тех, кого он хотел особо задобрить. Он многому меня научил в плане постельных утех, хотел, чтобы я была шлюхой высшего разряда. Принцесса-шлюха – золотая идея. И мне даже начало это нравиться через какое-то время. Донрен даже стал добрым ко мне. Приходил, разговаривал, изливал душу. Он был очень одиноким в душе. Чудовищным, фанатичным, упертым, веселым внешне, но одиноким. Вот, собственно, моя история, Гленард.

– Чудовищно, – Гленард встал и прошелся по комнате, потом остановился, смотря в окно. – Просто чудовищно. Это действительно грустная история, Миэльори.

– Она еще продолжается, Гленард. Скажи… У этой истории будет счастливый конец? Ты освободишь меня, Гленард?

– С чего бы это? – он резко повернулся и удивленно посмотрел на альвийку. – То, что ты пережила, это отвратительно и страшно. Не уверен, что ты заслужила именно это, но позволь напомнить тебе, почему ты сюда попала. Ты убивала невинных людей, Миэльори. Ты убивала моих товарищей у меня на глазах. Ты почти убила меня. Ты со своими друзьями уничтожала целые деревни, женщин, детей. Всех, без жалости и пощады. Заслужила ли ты то, что пережила? Не уверен. Дает ли тебе пережитое право на свободу и прощение? Да ни в жизни. Ты преступница, принцесса, жестокая и безжалостная убийца. С тобой поступили чудовищно, но то, что ты творила, разве является менее чудовищным? Донрен тебя истязал, я этого не понимаю и искренне ужасаюсь и возмущаюсь этим, но свою плаху или вечную тюрьму ты точно заслужила.

– Ну, что ж, Гленард, – альвийка встала и подошла к нему, – в какую позу мне становиться? Как ты сегодня хочешь обладать мной?

– С ума сошла? – Гленард отмахнулся.

– Тогда что? Казнишь меня? Отправишь в подземелье? Сошлешь в рудники? Или просто оставишь здесь навечно?

– Я бы тебя казнил, – Гленард снова вернулся к своему креслу и сел. – Пять лет назад точно казнил бы. Но за эти пять лет ты пережила много страданий, и хоть эти страдания не дают тебе права на свободу, они, пожалуй, могут не только освободить твою шею от топора, но и дать тебе шанс попробовать искупить свою вину.

– О чем ты?

– Ты всё ещё помнишь, как держать меч?

– Я давно этого не делала, Гленард. Но я старалась не дать своему телу расползтись и окончательно расслабиться.

– Я могу дать тебе шанс, Миэльори. Один единственный шанс. Я, как и Донрен, считаю тебя ценным активом, но не вижу смысла держать этот актив здесь, в клетке. Меня не интересует то, что у тебя между ног, эту страницу мы с тобой уже перевернули. Но ты умна, хоть и импульсивна, и ты неплохой боец. Кроме того, мне кажется, что мы с тобой можем отлично сдружиться и сработаться, несмотря на всё, что между нами было. Если уж мы пару раз попробовали убить друг друга и не довели дело до конца, почему бы нам не попытаться стать друзьями?