Игорь Яцков - Сотая дверь. Повести с рыцарским забралом

Уставшая Сладкая Булочка, перед тем как погрузиться в сон, испытала мгновение счастья: справа от нее сопел Котопультик, слева – Гранмерси. Она уснула, и не почувствовала, как Котопультик, потопав по ней своими маленькими ножками, перебрался в середину, устроившись между ней и Гранмерси.

Гранмерси тоже очень устал. Засыпая, он вспомнил, что забыл привязать кобылку Строптилку, но встать уже не было сил. Трудно сказать, смог бы он так быстро заснуть, если б знал, что ветряная мельница, в которой они ночевали, была перелетной ветряной мельницей.

В тот день Папе Монтекарло прошлось прервать процесс наведения порядка в Королевском театре, так как его вызвали в Королевский дворец для срочной ликвидации скрипучести Круглого Стола.

Прошло много-много лет с тех пор, как легендарный король Камнелоб Четвертый в знак признания заслуг и благодарности двадцати рыцарям, спасшим его и его королевство в битве при Фугасинсе, своим острым мечом собственноручно обрубил углы квадратного Стола, который с того дня стал именоваться Круглым. Королевскому плотнику, дальнему предку Папы Монтекарло, тогда пришлось немало потрудиться, чтобы обработать все оставленные королевским мечом трещины и заусенцы, да и сам Стол привести в окончательно круглое состояние.

Конечно, теперь на пирах и собраниях рыцарей короля Камнелоба Шестнадцатого скрипел не тот Круглый Стол. Однако Папа Монтекарло знал, что в нынешнем Круглом Столе, вмещающем уже 100 человек, есть вставки и составные части, которых касались ладони легендарных рыцарей тех далеких времен. Поэтому Папа Монтекарло всегда с большой осторожностью и без спешки проводил плотницкое техобслуживание Круглого Стола, и Беломородонна, зная об этом, в этот день не ждала его к ужину, а задержалась в театре.

После генеральной репетиции директор театра и режиссер сэр Замесис сделал несколько рабочих замечаний и объявил, что опера выйдет под названием – похоже, консерватизм победил – «Рыцарь прекрасной дамы Геометрии». После этого сэр Замесис отпустил артистов. Беломородонна, желая проверить некоторые свои мысли, обратилась к де ла Треску:

– Виконт, вы не уделите мне несколько минут?

– Да, с радостью, – откликнулся де ла Треск, и они, спустившись со сцены в зрительный зал, присели в кресла пятого ряда партера.

– Вас не было на Кокурекуре, а я так надеялась вас увидеть вчера, – начала Беломородонна, внимательно всматриваясь в лицо своего собеседника.

– Я приношу вам свои извинения. Из моей родной Лютиктенции ко двору прибыл герцог Оммажский, и мне пришлось провести день с ним, показывая достопримечательности Камнелота, – ответил де ла Треск.

Такое объяснение не вполне удовлетворило любопытство Беломородонны: она знала, что когда разгоряченная сотня тяжеловооруженных рыцарей скачет по городу, осмотр его достопримечательностей связан с определенным риском для здоровья и жизни экскурсантов.

– Но разве его светлость герцог Оммажский не был приглашен в лоджию леди Файефрунт, чтобы наблюдать за финальным штурмом Королевского театра? О, это было незабываемое зрелище! – засмеялась Беломородонна.

– Да, это так, – подтвердил де ла Треск. – Герцог был очень доволен своим наблюдательным пунктом и интригой соревнования.

– А вы?

– О, и для меня этот день был чрезвычайно насыщенным событиями и удачным.

«Как-то уж очень уклончиво отвечает, – подумала Беломородонна. – Надо будет, при случае, поинтересоваться у леди Файефрунт, а был ли среди ее гостей виконт?»

Тем временем де ла Треск сам перехватил нить разговора:

– Я так искал встречи с вашей дочерью, мадам, почему же она прячется от меня? Тем более, когда тот, на кого она по молодости лет смотрит с явной симпатией, уже далеко в пути, и вернется ли он? В дальних краях столько соблазнов…

– Вы что-то имеете против сэра Гранмерси, виконт? – удивленно подняла брови Беломородонна.

– Уже нет. И ничего не имел, – поправился де ла Треск. – Как вам понравилась сегодняшняя репетиция и рассуждения сэра Замесиса? – перевел разговор на производственную тему де ла Треск.

– Конечно, опера – классическое искусство, – сказала Беломородонна. – Но иногда я думаю, что и здесь был бы уместен новый взгляд, свежая струя.

К удивлению Беломородонны, ее последнее, по сути весьма расплывчатое и общее замечание явилось спусковым крючком, вызвавшим бурную реакцию и поток красноречия де ла Треска.

– Да, вы совершенно правы, – вскрикнул и даже привстал со своего кресла де ла Треск. – Современные постановщики закостенели в своих догмах, они действуют по старым схемам, они не понимают, что такое настоящая жизнь!

– А вот если бы у вас был театр? – подлила масла в костер Беломородонна.

Де ла Треск вскочил и, добежав до бортика оркестровой ямы, вернулся оттуда, держа в руке забытую кем-то афишу со списком постановок Королевского театра.

– О, когда я стану директором театра! Я сам буду определять репертуар! – де ла Треск даже не стал садиться и горящими глазами пробежал афишу. – Что за старье, что за косность, что за дремучесть! «Трубалетто» – на свалку истории! «Заяцы» и «Кавалер мимоз» – закопать и придавить камнем! «Человек-ворона», «С пирогами и без», «Месье Брассокроль» – вон, вон, вон! Всё вон!

– Всё вон? – вжалась в кресло Беломородонна, подумывая о путях отступления.

– Ну, может быть, пару оставлю, – смилостивился де ла Треск. – «Фальстарт» и «Прыгучий шотландец». Да, и еще вот эту – «Таинственное похищение кроликов из сарая». Но переделать придется в корне, в корне!

– А балет? – рискнула подать реплику Беломородонна.

– Вон! – вспыхнул де ла Треск как горстка сухого пороха под увеличительным стеклом в солнечный полдень. – «Клювовидное озеро» и «Грозу Фундучка» вон, вон, вон!

– И «Грозу Фундучка»? – не могла поверить своим ушам Беломородонна.

Ей казалось, что на дергающихся губах де ла Треска вот-вот появится пена.

– Я поведу публику к новым высотам! Я покажу вам жизнь без прикрас и иллюзий, как она есть! – вещал де ла Треск. – Я поставлю новые, великие, на все времена оперы и балеты: «Весь мир в капкане», «Звонок хитрецу», «В десять не едят»…

Де ла Треск скомкал и отбросил листок с афишей и, протянув руку к Беломородонне, воззвал:

– Помогите же мне! Поговорите со своей дочерью, заставьте ее принять меня. Я богат, и она будет богата, и вы будете богаты, обещаю, у вас на столе будет стоять не деревянный скрипичный ключ, а из чистого золота! Я… – запнулся де ла Треск, смутно ощущая, что сказал лишнее.

Беломородонна поднялась с бархата кресла огненной зарей возмездия. Ее возмущению не было предела. Впрочем, повышать голос она не стала – акустика в Королевском театре была отменная.