Алексей Митрофанов - Игрушечный калейдоскоп. Дюжина современных рассказов

И вот Олег, только закинув вещи в номер и умывшись, сидит все в той же «Волге» под названием «Снежок», и везет его этот «Снежок» в отдаленный архангельский микрорайон Соломбала, известный тем, что все дома там сделаны из дерева, и мостовые тоже.

* * *

А получасом позже Олег Заяц, сбросив, наконец, ледяные и вконец задубевшие термотехнологические башмаки, сидел на старом чехословацком диване (то есть сделанном, когда Чехословакия еще не разделилась на два суверенных государства, Чехию и Словакию) и с удовольствием смотрел на свою боевую подругу. Она была полностью лысая, и голова ее блестела в свете старого торшера наподобие розового надувного шарика. Украшала эту голову разноцветная татуировка, сделанная из забавных танцующих жуков. В действительности, не было там ничего забавного, совсем наоборот – на черепе Полинчика был нанесен магический узор довольно сурового африканского племени. Редкие посвященные, увидев это, приходили в ужас и клялись себе держаться от Полинчика подальше. Непосвященные, однако же, об этом не догадывались, так, думали, тетка в детство впала.

Правильно вели себя как раз вторые – никакой магией Полинчик никогда не пользовалась, предпочитая этому сомнительному удовольствию радости более предметные, в частности, ликер «Бейлис». Который попивала ежедневно, но с катушек не сходила – молодость и здоровье позволяли соблюдать баланс.

Вот и сейчас Полинчик со стаканом «Бейлиса» в тонкой руке сидела напротив своего старого боевого товарища и пыталась продемонстрировать ему каверны означенного выше бизнес-проекта. Она говорила, что в Архангельске нет зоопарка, что так называемый передвижной контактный зоопарк «Мадагаскар» не в счет, что нужно делать нечто основательное, если и не по площади (не тот полет у Зайца), то по крайней мере по ассортименту.

А Заяц продолжал доказывать необходимость концентрации именно на крокодилах.

– Беда всех зоопарков, – говорил он – в их пестроте. Тут тебе и слон, и ворон, и лиса, и таракан мадагаскарский. В результате у посетителя образуется в голове дикая каша, как у автобусного экскурсанта, проезжающего за три дня пять европейских стран. Необходима концентрация на чем-нибудь одном. Как в общепите – бывают шашлычные, бывают чебуречные, бывают сосисочные.

– Бывают, – соглашалась Полинчик. – Но, согласись, что глупо открывать чебуречную или бутербродную там, где нет ни одного широкопрофильного ресторана. Лучше все-таки начать с него.

– Мы же, когда приходим в ресторан. – гнул свое Заяц, – не заказываем сразу все, что есть в меню. И даже если бы в нас это поместилось, и денег хватило бы счет оплатить, все равно не заказывали бы. Потому что понимаем – невозможно объять необъятное, вбухать в себя столько всего разного, несовместимого. Так почему же, если мы так бережем свою утробу от чрезмерностей, то в голову готовы напихать всяческих впечатлений без ограничений, а затем утрамбовать их, чтобы еще вошло.

Этот бессмысленный спор длился долго. Полинчик, поначалу вызвавшаяся помочь старому другу и даже намекнувшая на некоторые свои административные возможности (почему, собственно, и выбран был Архангельск, а не Вологда или, к примеру, Гусь-Железный), теперь, похоже, всячески стремилась внести в голову Олега неуверенность и смуту. Потому что полноценный зоопарк он бы действительно не потянул. А крокодильник не устраивал Полинчика.

В конце концов, ближе к полуночи, деловые партнеры решили перенести разговор на потом. Наш герой вызвал автомобиль «Снежок» и через полчаса уже сидел в лобби «Пур Наволок Отеля». Пил местную водку «Северное золото» (настоянную, если верить этикетке, на пантах марала) и размышлял о послании в плотном конверте, которое вручил ему ночной портье. Послание было таким: «Ты чмо масковское если хочиш и дальше жить спакойна здаровым и целым убирайся отсюда внатуре сичасже и шоб никаких кракадилоф».

Подписи под посланием не было.

* * *

На следующий день Олег вел жизнь обыкновенного туриста. Зашел в музей, где ознакомился с чучелом белого медведя. Вопреки законам анатомии, медведь стоял на задних лапах, но таксидермист был питерский, дело имел лишь с бурыми медведями и таких тонкостей не знал. Прогулялся по улице имени революционера Чумбарова-Лучинского, превращенной местными энтузиастами в городок деревянного зодчества. Отобедал, между прочим, в ресторане Соловецкого подворья, где заказал оленину в горшке и тресковый поморский пирог.

Послание сверлило мозг, но не сказать, чтоб очень сильно. Не в характере отважного африканиста дрожать от каждого лица бумаги, написанного безграмотным наглецом.

Картина, тем не менее, складывалась безрадостная. Во-первых, судя по всему, Полинчик ему больше не подмога. Во-вторых, береженого бог бережет – вдруг за этим подметным письмом что-то есть. И в-третьих, в самых главных – чем больше он гулял по городу и вглядывался в лица архангелогородцев, тем полнее открывалась перед ним страшная истина – не нужны здесь никакие крокодилы. Да, жизнь архангелогородца тяжела и, безусловно, нуждается в облегчении и развлечении, но не о крокодильнике мечтает местный обыватель, как пить дать не о крокодильнике.

В результате было принято решение – негоцию сворачивать и уезжать из города незамедлительно. К сожалению, места на самолет уже закончились, но Олег Заяц был нетребовательный и против железной дороги ничего не имел.

Выписался из «Пур Наволок Отеля» (писем, к счастью, больше не было), взял немногочисленные вещи и поехал на вокзал. А по дороге мечтал – вот бы явился какой-нибудь знак судьбы, говорящий, что все-таки стоит вернуться и продолжить начатое. Очень уж он свыкся со своей идеей, жалко было расставаться.

Знак не замедлил явиться – на вокзале Заяц столкнулся со своими крокодилами. Только вышел из такси «Снежок» – сразу упала эсэмеска, дескать, крокодилы прибыли таким-то поездом, встречай. Произошел досадный сбой. Заяц велел своим московским контрагентам отправить крокодилов по первому требованию, а они поспешили. С одной стороны, неприятно, когда в твою жизнь вмешиваются подобные накладки. А с другой, более определенного знака судьбы и представить себе невозможно.

Во всяком случае, теперь Олегу было не до рефлексий. Следовало побыстрее получить крокодилов и обустроить их в каком-нибудь более-менее теплом месте. И потом уже думать, а что делать дальше.

* * *

Зайца били в полосе отчуждения Северной железной дороги рядом со станцией «Архангельск-Город», куда он пошел по своим крокодильим делам. Значит, дело и правда серьезное – следили профессионально, Заяц слежку не заметил. А ведь у него, африканиста, на это дело острый нюх. И безграмотность записки – так, кураж, забава. Видимо, серьезным людям помешал негоциант.