Алина Чинючина - Сказка о принце. Книга первая

Перехватив однажды взгляд, который бросила герцогиня на принца, Орувер рассмеялся в душе. Все стало ясно.

Он и сам знал, как соблазняют зрелые женщины молоденьких мальчиков, и наблюдать за этим каждый раз было довольно забавно. Но чтобы вот так, в открытую, на глазах у всех… Нет, герцогиня не выходила за рамки приличия; речи ее и поведение оставались вполне сдержанными, но взгляды, а иногда и жесты… Орувера забавляло смущение Патрика, который, кажется, все понимал прекрасно – и не знал порой, куда деваться от этих откровенных знаков внимания. Мало принцу восторженных фрейлин, думал иногда князь, почти сочувствуя молодому человеку. Как, интересно, ты выкрутишься, мальчик – герцогиня и не таких щенков, как ты, прибирала к рукам. Интересно только – ей зачем-то это нужно или фон Тьерри и вправду увлечена?

Орувер уважал верность принца своей невесте, но не сомневался, что рано или поздно, если не так, то иначе, но Анна своего добьется.

Вечер выдался дождливым и ненастным, но к полуночи небо очистилось, проглянула луна. Патрик долго стоял у обрыва, глядя вниз, на текучие струи реки и улыбаясь. Завтра… завтра приедет она.

Сегодня мессир Эжер в фехтовальном зале их совершенно загонял. Ян был нынче в ударе, как никогда, каждое его движение получалось необыкновенно точным и четким, и принц едва успевал брать защиты и отражать его хитроумные финты. Сам же Патрик, против обыкновения, витал мыслями далеко. Завтра, завтра приезжает она – Эвелина. Какая, к черту, атака, какие переводы и выпады, если он часы и минуты считает до встречи с ней? До помолвки остается два дня. Он и сюда-то пришел лишь в надежде, что фехтование поможет ему отвлечься; не помогло – да так, что Эжер, поглядывая на него укоризненно, наконец не выдержал:

– Ваше высочество, да что с вами сегодня? Простейшие уколы пропускаете… Соберитесь! Моя наука не терпит витания в облаках, это вам не танцы.

Ян все понимал. Ян поглядывал на друга добродушно и сочувственно. В какой-то момент он пропустил совершенно детский перевод принца, и Патрик вдруг очнулся – ему показалось, что виконт поддается. Разозлившись, он кинулся в атаку уже по-настоящему.

Когда бой закончился, Патрик вытер мокрый лоб, довольно улыбаясь. Ноги дрожали, но в голове заметно просветлело. По обычаю он пожал руку противнику – и очень тихо проговорил:

– Спасибо…

Ян понимающе подмигнул.

Патрик надеялся, что сейчас доберется до своих покоев – и свалится спать. Так проще пережить долгие часы ожидания. Бог весть, когда ее высочество приедет; не задержала ли ее дорога, не утомила ли? Верно, утром они достигнут столицы… а если нет? А если нынешний дождь размыл дорогу и тем самым задержит ее? Нет, спать, спать, не тревожиться, о ней есть кому позаботиться.

Но усталость куда-то совершенно пропала. Поняв, что заснуть сейчас все равно не удастся, Патрик решительно вышел из комнаты. Найти Яна? Нет, не стоит, лучше побыть одному. Он выскочил в парк и спустился к реке. Взошел месяц. Парк, залитый бледным светом, изменил привычные очертания, все казалось нереальным. Эта луна светит сейчас и ей. Патрик долго-долго стоял, запрокинув голову, глядя в небо, по которому, гонимые весенним ветром, неслись быстрые облака.

А когда возвращался обратно, то уже в галерее, ведущей от библиотеки к его комнате, понял, что не один.

Женщина стояла у окна, прижавшись лбом к прохладному стеклу. Пальцы ее сжимали узорную ручку рамы, и вся фигура, поза, осанка – не прямая и жесткая, как обычно, а словно обмякшая – выражали такое отчаяние, что принц не смог, не сумел пройти мимо…

–

Мадам? – окликнул негромко Патрик, останавливаясь рядом. – В такой поздний час… одна… что случилось?

–

Ничего особенного, – тихо ответила Анна фон Тьерри, не поворачиваясь. Лунный свет омывал ее тонкую фигуру, искрился в пушистых рыжих волосах, казавшихся серебряными при ночном освещении. – Не спится…

Их голоса гулким эхом разносились по пустому коридору. Было, должно быть, далеко за полночь.

–

Ваше высочество, – так же вполголоса сказала герцогиня, оборачиваясь и протягивая ему руку, – вы не откажетесь немного поговорить со мной? Раз уж мы столкнулись здесь, – она усмехнулась, – то, наверное, не случайно…

–

Пойдемте куда-нибудь, – вздохнув, так же негромко предложил Патрик. Спать ему совершенно не хотелось, остатки усталости выдуло ночным ветром на берегу. Угораздило… впрочем, если все равно не спать, то отчего бы не побеседовать с умной и наблюдательной женщиной. Будем надеяться, что она не… впрочем, неважно. – В библиотеку… или, быть может, лучше пойдемте в мой кабинет?

Каблуки их перестукивали, выводя затейливую ночную мелодию. Полные призрачного сияния галереи сменялись темными коридорами, и только слабый свет светильников давал им возможность идти, не спотыкаясь. Ночь – не лучшее время для прогулок в старом дворце, и герцогиня ощутимо вздрагивала – сквозняки, лестницы, неожиданные повороты и ступеньки. Несколько раз принц поддержал женщину под локоть, когда она споткнулась.

В кабинете Патрик отослал слугу. Хотел было зажечь побольше свечей, но фон Тьерри жестом остановила его – не надо.

– Вы замерзли, – полуутвердительно проговорил он. – Может быть, вина?

Фон Тьерри молча кивнула.

Из небольшого шкафчика в глубине комнаты Патрик достал пузатую бутыль и два бокала; густая рубиновая жидкость заискрилась в свете свечей. Указал герцогине на большое, обитое бархатом кресло в углу, сам опустился на стул возле стола. Желтоватый неровный язычок пламени потрескивал, оплывая воском, выхватывая из темноты то бокалы, полные тягучего вина, то мерцание глаз, то волосы сидящих друг напротив друга.

Какое-то время они молчали. Герцогиня с любопытством обводила глазами комнату. Большая, наверняка светлая – сейчас в полутьме неясно, обставлена строго и просто. Окна – высокие, с округлым верхом – выходят на запад, и сквозь ветви клонившихся к подоконнику тополей виден еще светлый край горизонта. Легкие, прозрачные занавеси шевелятся от сквозняка; ни одной мрачной ноты, и что-то неуловимое витает в воздухе – что-то, позволяющее безошибочно определить, что эта комната принадлежит именно принцу – и никому более.

И всюду – характерный мальчишеский беспорядок; на столе навалены кучей свитки, книги, валяются в беспорядке перья, боком стоит чернильница, и прямо здесь же, поверх бумаг – кинжал с узорчатой рукоятью, в изукрашенных рубинами ножнах. На стенах висят шпаги и пистолеты, в одном углу кучей свалены деревяшки непонятного назначения; на стуле с изящной резной спинкой спит огромный полосатый кот – зверь даже не пошевелился, когда хозяин осторожно переложил его себе на колени, только ухом дернул недовольно.