Александр Мишкин - Anamnesis. Том 2

– Он нетранспортабелен! – констатировал я, – По крайней мере, в твоей машине мы его не повезём. И в нашей, больничной – тоже: до ЦРБ не довезём – растрясёт. Да и ничем ему там не помогут: тут нейрохирурги нужны, а они – только в области.

Оксана в сторонке тихонько завыла.

– Тихо! – прикрикнул на неё Семён и вновь повернулся ко мне, – Так что? Выход же должен быть какой-то?!

– Единственный вариант – вызвать санавиацию из области. Загрузим в вертолёт и через час, максимум, Антон уже будет на операционом столе, – предложил я, – У тебя же есть рация в машине?

Лейтенант кивнул и потянул меня за собой:

– Пошли! Я свяжусь с Нероградом, а ты объяснишь ситуацию.

Уже через несколько минут всё было улажено. К нам из областной больницы вылетела реанимационная бригада. По моим прикидкам, здесь вертолёт должен был быть минут через тридцать – сорок.

– Семён, надо бы костёр разжечь. И побольше! – заявил я.

Участковый удивлённо посмотрел на меня:

– Зачем это?

– Темно ведь, не зги не видно! Как нас тут найдут-то? Ориентир нужен, – пояснил я.

– Точно! – хлопнул себя по лбу лейтенант, – Вот что, Палыч, ты тут с Антоном оставайся, а мы с Оксаной пойдём костёр организуем.

– Погоди! – остановил я его, – Иваныч дышит плохо. Если вдруг перестанет, я ничего сделать не смогу. Надо бы его перевернуть.

– А разве можно? – с сомнением протянул Семён.

– Вообще-то, нет. Но в данном случае – можно и нужно. Переворачивать будем все вместе: так, чтобы части тела не смещались относительно друг друга. Понятно?

– Примерно. Будешь руководить процессом! – принялся действовать Семён, – Ксюха, хватит рыдать, этим не поможешь! Иди сюда, Антона надо перевернуть.

Она робко подошла, всхлипывая.

– Оксана, вы беритесь за ноги. Семён, на тебе – туловище. Я буду фиксировать голову и плечи. Сначала поворачиваем его на правый бок. По команде, все вместе. Потом – на спину. Опять же, все вместе. Это главное: чтобы все вместе! Ясно? – попытался объяснить я.

Они покивали и что-то промычали.

– Отлично. Беритесь. На счёт «три» поворачиваем его на правый бок. Вот на этот, – на всякий случай я показал.

Мои помощники ухватились за вверенные им части тела.

– Раз! Два! Три! – скомандовал я.

Мгновение – и пострадавший лежит на боку. Заботливо придерживая голову и плечи, я оценил результат: отлично, смещений, вроде, не было.

– Продолжаем! Перехватитесь удобнее – и на спину. Тоже на счёт «три»!

Перевернули, наконец. Теперь Антон Иваныч лежал лицом вверх. Всё его лицо было залито кровью.

– Тошка! Господи, да за что же..! – тихонько заскулила Оксана.

Я осторожно потрогал шею Антона. Кажется, мои наихудшие подозрения оправдались: перелом хрящей гортани!

– Вот чёрт! – не сдержался я.

– Ты чего? – прошипел на ухо лейтенант.

– Семён, ты можешь связаться с нашей больницей? В приёмном есть рация.

– Могу, конечно! А зачем?

– Мне нужны инструменты. Причём срочно. Антону трахеостомию делать надо.

– Чего?!

– Дырку в трахее. А в неё – трубку поставить. Чтобы дышал свободно, – как мог, объяснил я, – Свяжись с моими и скажи, чтобы с машиной передали «дежурный чемоданчик». Там набор есть. Всё понял?

– Есть! – отрапортовал Семён и метнулся к «УАЗику». Но через пару минут вернулся, удручённый.

– Ну?

– Не получится. Кешку найти не могут, а кроме него никто машину не водит. Да и ключи у него, – пояснил лейтенант.

– Хреново… – констатировал я.

Будто соглашаясь со мной, Антон захрипел громче и чаще. Тональность хрипа изменилась: он всё больше и больше походил на свист. А это могло означать лишь одно: просвет повреждённой гортани неумолимо сужался из-за её нарастающего отёка. И вот-вот закроется совсем, полностью прекратив доступ воздуха в лёгкие. Времени почти не оставалось!

– Семён, срочно нужен нож! Очень острый. И трубка, с полсантиметра в диаметре и длиной пять – десять сантиметров! – озадачил я лейтенанта.

Он понял всё с полуслова, кивнул и опять побежал к машине. Почти сразу же вернулся:

– Этот подойдёт?

На раскрытой ладони лежал большой сапожный нож: просто заточенная с одной стороны под острым углом металлическая полоса. Рукоять импровизированного ножа была довольно небрежно обмотана изолентой. Выглядела вся конструкция необычайно острой.

– Подойдёт! А трубка?

Семён развёл руками:

– Трубку не нашёл.

Я на секунду задумался. И меня осенило:

– У тебя ручка есть? Обычная, шариковая? Пластмассовая?

– Есть.

– Развинти на половинки, от длинной отрежь кончик. Ну, тот, из которого стержень выглядывает! Получится трубка.

– Точно! – в считанные секунды лейтенант справился с задачей и протянул мне искомую трубку.

– Подержи пока. Подашь, когда скажу, – пробормотал я, нащупывая пальцами на шее Антона нужную точку.

Ага, вот тут! Я нацелился ножом…

– Он же грязный! Нож! – прошипел под руку Семён.

– Не до жиру! Времени нет! – огрызнулся я и сделал разрез.

Где-то сзади заскулила Оксана. Уже не обращая внимания на посторонние шумы, я углубил разрез, рассекая теперь хрящевые кольца трахеи. В глубине раны кровь запузырилась: Антон как раз выдохнул.

– Трубку! – не глядя, я протянул свободную руку.

– Есть, – прошептал лейтенант и ткнул мне в ладонь бывшую ручку.

Я аккуратно вставил трубку в разрез. С очередным выдохом Антона из неё фонтанчиком вылетели кровавые брызги. И тут же надсадный хрип прекратился.

Антон Иваныч теперь дышал спокойно и почти неслышно. С облегчением вздохнул и я: до сего времени трахеостомию я делал только на несчастных собачках в студенческом хирургическом обществе.

– Тошка, ты живой?! Доктор, почему он не дышит?! – сзади на меня навалилась Оксана.

– Да дышит он, дышит! Просто не хрипит больше. Всё в порядке! – успокоил её я.

– Ну, Палыч, ты даёшь! Сапожным ножом – по горлу! Да про тебя у нас легенды слагать будут! – восторженно шепнул мне на ухо Семён.

– Да ладно тебе! – смутился я, – Иди, лучше, костёр разжигай. Только теперь тебе одному придётся: Оксану я здесь задействую. Трубку-то зафиксировать нечем. Будет держать.

– Буду, буду! – улыбнувшись сквозь слёзы, всхлипнула женщина.

На несколько мгновений Он даже потерял сознание: такая боль пронзила его. Трижды: два раза в груди и один раз – в животе. Как раз там, куда попали пули проклятого милиционера.

Пули поразили его временное тело, вылепленное на этот раз из воздуха. Странно, до этого времени Он считал, что его фантомы неуязвимы. Собственно, так оно и было: его новое тело не получило никаких повреждений. И не почувствовало ничего.

Вся боль досталась телу постоянному. Застонав, Он приподнял майку и внимательно осмотрел живот и грудь: ничего. Никаких следов от пуль. Только боль: невероятная, затмевающая сознание, чудовищная боль!