В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том первый

Макензи взял руку графа Батьяни, завернул рукав арестантского халата и сделал маленький надрез. Затем он обмакнул в кровь маленькую щепку и подал ее графу.

— Подойдите к столу и распишитесь, — сказал шотландец.

Батьяни подошел к столу, на который Макензи положил бумагу, и четко написал: «Граф Сандор Батьяни».

— Этого мне мало, — шепнул шотландец, — пишите то, что я вам продиктую.

Батьяни в недоумении взглянул на него.

Но Макензи спокойно произнес:

— Пишите дальше: «в действительности Сандор Лайош, сын цыгана того же имени и графини Батьяни, родившийся от прелюбодеяния».

Батьяни злобно швырнул щепку на пол.

— Я понимаю вас! — воскликнул он. — Вы слишком многого требуете от меня. Если я напишу то, что вы диктуете, то вы можете уничтожить меня и погубить все мои лучшие надежды.

— Поднимите щепку, — сурово приказал Макензи, — и пишите то, что я вам говорю. Иначе вы останетесь в тюрьме и в скором времени попадете на виселицу. Если вы откажетесь подчиниться, то те, кто ныне защищает вас, станут на сторону ваших врагов. Мы дадим вашим судьям все необходимые разъяснения и доказательства того, что в Кровавом замке вы убили настоящего графа Батьяни.

— Это неправда, — простонал Батьяни, дрожа от страха, — это ложь. Тот, кто именует себя графом Батьяни, никогда не был в Кровавом замке, а потому я и не мог убить его там.

— Если так, то он лично обвинит вас в покушении на убийство.

Батьяни отшатнулся, как будто его ударили кулаком в лицо.

— Как? Он жив? — вскрикнул он.

— Да, он жив, — сухо произнес Макензи, — я вовремя явился в Кровавый замок и успел снять его с того крюка, к которому вы привесили его с целью уморить голодной смертью.

Батьяни сжал кулаки, глаза его засверкали, и на лбу появилась глубокая складка. Но, несмотря на душившую его злобу, он поневоле должен был покориться таинственному незнакомцу, явившемуся к нему от имени столь могущественной организации. Вместе с тем он отлично понимал, что погиб безвозвратно, если незнакомец или его доверители пожелают воспользоваться подписанным им документом. Ему незачем было жить, если бы у него отняли возможность именоваться графом Батьяни, располагающим огромным состоянием. Правда, это состояние находилось еще в руках старухи графини, но ее дни, несомненно, были сочтены.

— Пишите, — произнес Макензи.

Батьяни покорно нагнулся и поднял пропитанную его кровью щепку. Он снова обмакнул ее в кровь и написал все то, что ему продиктовал таинственный незнакомец. Едва успел он сделать это, как Макензи схватил бумагу, тщательно сложил ее и спрятал в карман.

— Условие наше подписано, — произнес он, — мы обязаны исполнить его и сейчас же приступим к делу. Снимите вашу арестантскую одежду, а ты, Риго, сними с себя собачью шкуру.

Батьяни и Риго повиновались, не смея противоречить этому человеку, так как понимали, что он превосходит их во всех отношениях.

— Все-таки я еще не понимаю, — заговорил Батьяни, снимая одежду, — каким образом вы выведете меня из тюрьмы. Ведь Риго не согласится остаться здесь вместо меня. Вероятно, вы рассчитывали на то, что я надену эту шкуру и под видом собаки уйду отсюда.

— Отсюда уйдете не только вы, но и Риго, — ответил Макензи.

— Но ведь стража нас всех не пропустит. Быть может, вы намерены перепилить решетку и выйти через окно? Из этого ничего не выйдет, так как в саду стоят вооруженные часовые, и нам стоит только высунуть голову в окно, как нас осыпят градом пуль.

— Нам незачем высовывать голову в окно. Мы спокойно уйдем через дверь, откуда и пришли.

— Ничего не понимаю. Ваш план мне непонятен.

Не удостоив графа ответом, Макензи поднял с пола собачью шкуру.

— Вам придется проделать маленький гимнастический фокус, — сказал он, обращаясь к Батьяни, — но ведь вы хороший гимнаст, а ваш слуга очень ловок. Слушайте же меня: вы, граф, наденете на себя шкуру и будете изображать мою собаку, а ваш слуга обовьет вас руками и ногами, так что вы оба поместитесь в шкуре, которая достаточно широка для этого. Я знаю, что вам будет нелегко спуститься таким образом вниз по лестнице. Но не забывайте, что в таком положении вам придется идти только по лестнице и выйти на улицу. А там вы оба сбросите шкуру и поспешите скрыться. Итак, за дело.

Батьяни надел черные чулки и перчатки. Затем Риго обнял его, плотно прижавшись к нему всем телом. Макензи надел на обоих собачью шкуру, предварительно сняв всю вату, бывшую внутри, и Батьяни нахлобучил на себя голову собаки.

— В состоянии ли вы вынести тяжесть вашего слуги? — спросил Макензи, чтобы удостовериться в том, что план его удастся и Батьяни выдержит вес тела Риго.

— Постараюсь, — ответил Батьяни уже из-под шкуры.

Макензи торопливо надел парик и снова съежился, привязал цепочку к ошейнику и спокойно подошел к двери. Он быстро распахнул ее, вывел мнимую собаку в коридор и захлопнул дверь за собой.

— Все в порядке? — спросил часовой, увидев мнимого Фаризанта.

— Все, — отозвался тот, — граф спит, и я удостоверился, что он не делал никаких попыток к бегству.

Затем он быстро пошел вперед. Нельзя было терять ни минуты, чтобы силы графа не истощились преждевременно. Спускаясь вниз по лестнице, Макензи ясно расслышал подавленные стоны из-под шкуры.

— Тише, Неро, — произнес он, — не унывай. Скоро мы вернемся домой; там ты выспишься.

Беглецы дошли до широкого вестибюля, где им предстояла самая трудная задача. К ним навстречу вышел привратник, дежуривший у главного выхода. Он очень любил поболтать с придворным шутом. Он и теперь подошел к мнимому Фаризанту, держа в одной руке кружку пива, а в другой кусок колбасы.

— А вот и вы, Фаризант! — воскликнул он. — Надеюсь, граф Батьяни еще сидит в своей камере. Ему не уйти от нас; мы зорко наблюдаем за ним, и наших замков ему не взломать.

— Об этом нечего беспокоиться, — отозвался Макензи, — Батьяни не избегнет виселицы. Однако пропустите меня, милейший. Я спешу домой, так как мне хочется спать, да и собака моя устала.

— Великолепная у вас собака, — заметил привратник и погладил ее рукой, — что ж это вы никогда не приводили ее раньше? На, собачка, возьми колбасу. Что это она не берет? Сразу видно, что она глупа, как и подобает быть собаке шута. Отказывается от колбасы.

— Нет, не в том дело. Вы давать не умеете.

Макензи хорошо понимал, что поведение собаки не должно показаться подозрительным, он взял у привратника колбасу и поднес ее собаке. Риго изнутри потянул за шнурок, и таким образом открыл пасть. Макензи быстро всунул туда колбасу, и Риго выпустил шнурок, так что пасть опять закрылась. Но вместе с тем Макензи услышал легкий стон. Он сильно испугался, так как понял, что Батьяни больше не в силах выдерживать тела Риго.